Ты проиграл. В тени твоих ресниц

 Два гудка…

 — Она в самолете. Может, телефон отключила. Ты же знаешь, там нельзя… — вкрадчиво произнес Том.

 Третий…

 Билл резким жестом попросил его заткнуться.

 Четвертый…

 Сердце стучится в ушах, отдается в кончики пальцев на ногах.

 — Алло? — тихо-тихо выдохнула она.

 Билл задрожал. Закинул голову назад и глубоко вдохнул, словно ловя ее выдох. Закрыл лицо рукой, пряча слезы от чужих глаз. Губы едва заметно целовали трубку.

 — Здравствуй… — только и смог он вымолвить, прежде чем связь оборвалась.

 А потом он зачем-то поднялся за ним в номер. Точнее это рыжая девушка настояла — ласково взяла под локоток и потащила за собой. Темноволосая подхватила под другую руку. Родриго усмехался. Билл и так уже плохо соображал, поэтому продолжать выпивать «за знакомство» в его планы не входило, но и устоять против двух милых дам он не смог.

 Они пили текилу и курили сигариллы. Родриго постоянно что-то болтал. Рыженькая переводила. Джейн, как он узнал чуть позже. И имя-то простое, а вот надо же, забыл! Вторая Татьяна… Джейн австралийка. Татьяна русская… Родриго… Кажется Мария говорила, что он совсем не говорит по-русски. Ладно, проехали. Он еще тогда понял, что она врет — слишком честно в глаза смотрела. Как Том. Он когда врет, тоже глаза делает большими-большими.

 — Родриго, а ты зачем сюда приехал? — затягиваясь, спросил Билл.

 — Татьяна — директор сети туристических агентств. Сейчас во всем мире модно заказывать себе экстремальные туры, чтобы нервишки пощекотать. Ну вот мы с Татьяной и решили, что можно об этом материал сделать хороший. Машка для своего издания, а я для своего. Так что ты уж не обессудь, но Машка завтра в буш едет, к аборигенам.

 — Я тоже, — нагло заявил Билл.

 — О! За это надо выпить! — радостно воскликнула Джейн.

 — Гусары пьют стоя! — загоготал Родриго.

 — Я не буду, — затряс головой Билл.

 — Не мужик что ли? — сморщился Родриго. — Вставай! Лимончик возьми. Соль. Соль, как я тебя учил! Вот так. Ну, вздрогнули!

 Все остальное он помнил какими-то отрывками.

 — Ты пойми, — навис над ним Родриго. — Машка она такая… Она любит настоящих мужчин. Она слабая, ей защита нужна. Плечо крепкое. Она привыкла к роскошной жизни. А что ей можешь дать ты? Да ты гол, как церковная мышь. Черт! Это ты все равно не поймешь. Я говорю, что нет у тебя ничего такого, чтобы Машку зацепило. А Машка она моя! Я ее сто лет знаю! Как облупленную знаю. Она же всегда ко мне приползала. Вот сколько у нее романов не было, она всегда ко мне возвращалась. Я, конечно, могу позволить ей с тобой поиграть, да мне жаль тебя, дурака. Она же тебя бросит. Ты ей вообще ни одним местом не сдался. Машка капризная и своенравная. Ты ее игрушка. Поиграется и выбросит. Понимаешь ли ты меня? Бросит она тебя. А уж знаешь, какая она сука и как она мужиками вертит! Да она растопчет тебя, унизит, опозорит. Она редкая сука, Билли. Ужасная мразь и дрянь. Ей подарки нужны дорогие, украшения. Ты просто не можешь ее себе позволить. Она как дорогая машина требует качественного сервиса и соответствующего ухода. Ей с тобой скучно. Ну может быть ты ей сейчас вставляешь хорошо. Может она с тобой кайф в постели ловит. Но я не думаю, что ты настолько опытный, чтобы переплюнуть меня. Да и дело не в постели…

 Он еще что-то говорил… Билл отчаянно боролся со сном. Он улавливал какие-то отдельные слова, иногда даже удавалось дослушать до конца предложение или услышать законченную мысль, но все равно веки словно свинцом залиты.

 — Я заберу ее у тебя, слышишь? Заберу. И ты ничего не сможешь сделать. Потому что я Машку знаю, а ты… Мне жаль тебя, мальчик, ты проиграл эту игру. Ты ее проиграл. Всё. Игра закончена. Сливай воду, суши весла.

 — Нифига, — ухмыльнулся Билл сонно.

 — На что спорим?

 — Сто баксов. Ты ее не получишь. Она моя. Она любит меня и принадлежит только мне.

 Родриго и женщины захохотали.

 — Ты идиот, Билли! Я заберу у тебя Машку любой ценой. Неужели ты не понимаешь этого? Любой. Это моя женщина. А ты тут третий лишний. Проваливай по добру по здорову. Нет, я, конечно, могу тебе позволить потрахать ее еще пару дней. Но я бы не советовал тебе стоять у меня на пути — сотру в порошок. На все пойду, но уничтожу тебя. Слышишь, ты, щенок? Ей мужчина нужен, с хорошим членом, с техникой, с положением в обществе, с удобствами в конце концов. А что ей дашь ты? Шалаш? Отлично! До лета загорайте, а вот потом, когда жопа ее холод почувствует, я на тебя посмотрю. Чем ты берешь? Смотрю на тебя, и страшно становится. Мальчик, а ты трахаться-то вообще умеешь?

 Билл смутился.

 — А мы сейчас проверим, — хихикнула Джейн и бесцеремонно начала ласкать его. — Какой хороший мальчик. Какой красивый мальчик. Мальчик хочет девочку?..

 Она что-то ворковала ему на ухо, нежно целуя в щеку, висок и ухо. Он закрыл глаза и расслабился. Как же с ней хорошо. Как же замечательно… Он так скучал, так ждал этой встречи, так тосковал… Он отзывался на поцелуи. Пьяно, неловко, иногда просто тыкаясь носом не туда, но… Ему надо многое ей сказать. Да, обязательно! Он любит ее, каждой клеточкой своего организма, каждой мыслью, каждым вздохом любит.

 — Я люблю тебя, — шепчет он, трется носом о мочку. — Люблю больше жизни.

 — Я тоже люблю тебя, мальчик, — выдыхает она. И весь мир взорвался радостными брызгами! Засветился радугой! Заискрился звездами.

 — Люблю… Люблю… — бормочет он.

 Она куда-то тянет его за руку. Он не может сопротивляться. Неуверенными шагами с закрытыми глазами он идет за ней. Мгновение! И комната перевернулась! Лучше не открывать глаз… Потолок ходит ходуном. Что-то мягкое под спиной… кровать… Кровать кружится. Стены то расходятся, то сходятся… Что за чехарда творится? Она целует его везде, страстно, резко. Впивается губами в нежную кожу, урчит, как кошка. Он чувствует, как она садится ему на бедра, елозит по ним. Черт! Какие же тесные джинсы! Член сдавлен так, что больно. Язык требовательно врывается в приоткрытый рот.

 — У тебя пирсинг?

 Удивление?

 — Как славно!

 Она пытается ухватиться зубами за шарик. Ему неприятно. Он сам любит играть им, дразнить ее, но зачем же так?

 Пальцы в волосы. Она жадно целует лицо, веки, лоб, нос.

 Странный аромат…

 Он подставляет лицо. Так хорошо. Так сладко. Как же он хотел услышать те слова… Там, в кафе, она бросала вызов Родриго. Она не была искренней. Она не сказала это ему. Вот так, лично, интимно, только ему. Она скорее утверждала это назло Родриго. Как же он ее любит. Боже, если молнию сейчас не расстегнут, член прорвет джинсы… Он провел руками по волосам. Короткие… Плюшевый затылок… Подстриглась?

 Волосы…

 — Классная прическа, — мурлыкнул он.

 — Да, я только вчера подстриглась. Тебе правда нравится?

 Вчера?

 — Очень…

 Язык к языку. Она покусывает его за нижнюю губу. Рука скользит по телу, к животу. Да, да, пожалуйста, расстегни уже эту чертову молнию! Гладит по напряженной ширинке.

 — Хочу тебя… — Руки ласкают ее тело. Чуть царапают кожу. Запястья. Кисти. Длинные ногти. Новый маникюр?

 Ногти…

 Она наконец-то избавляет его от этой пытки — медленно-медленно расстегивает молнию. Пальцы тут же ныряют под резинку трусов. Как-то очень по-хозяйски ласкают, слишком резко. Но как же хорошо она это делает… Он шикает и морщится, когда длинный ноготь задевает мошонку. Надо снять джинсы. Очень неудобно и больно. Боже! Боже! Боже! Как же хорошо! Как замечательно! Что она делает! Он же сейчас кончит как подросток в трусы! А! Стой…

 — Мой самый красивый мальчик…

 Часто дышит. Перед глазами плывут круги. Надо снять джинсы. Уже даже яйца болят. Она снова целует его. Он ловит ее дыхание. Если бы у него была возможность, он бы всю жизнь вот так ловил ее дыхание, сцеловывал его с любимых губ, наслаждался им. Руки под одежду. К черту лифчик! Грудки, милые, любимые грудки, похожие на капельку. Аккуратные, упругие… Сосок — словно косточка от вишенки. Четкая аккуратная ареола. Он так любит их целовать. Он обожает дразнить соски языком или ласкать их кончиком пальца. Форма груди не та…