Стремнина

Месяц ясный в синей колыбели, тонким рогом землю осветил. Звезды сонно нежатся в постели — в темном небе тесно от светил… Ночь неслышной поступью стремится властной силой всех околдовать, чтоб до первой утренней зарницы в царстве сонном всем повелевать. Спит земля, и спит, мерцая, небо… в царстве ночи дремлет даже мгла… И во снах чаруют быль и небыль — воедино ночь их слить смогла. Спящий ветер всхлипнувшим дыханием листьев шепот тихий пробудил… Вновь застыло все, как изваяние, до рассвета набираясь сил… Незаметно небо посветлело… Месяц, побледнев, поплелся прочь. И руладу птица вдруг пропела… И, лишившись чар, слабела ночь.

Теперь светало рано. Раз и навсегда «заведённые» Женей на заданное время биологические часы сработали точно, в половине шестого. Он проснулся, будто кто-то растолкал его. Распахнул шире створки окна и, выглянув на улицу, огляделся. Солнце уже взошло, но пока ещё находилось низко над горизонтом — дома отбрасывали длинные тени. Дни становились жаркими уже с утра, хотя ночью и на заре с гор дул обычный для Алма-Аты освежающий ветерок. Бледно-голубое небо, не испещрённое ни одной оспиной облаков, обещало хорошую погоду. Воздух был напоён ароматом цветущей липы.

Алматинец с рождения, Евгений любил свой город, любил такие вот перепады дневной летней жары с прохладой ночей… Как был, в одних плавках, он с удовольствием принялся делать обычную ежедневную зарядку, для «поддержания формы». В свои пятьдесят четыре года Евгений Петренко выглядел от силы на сорок пять. Когда-то, в институте, он занимался тяжёлой атлетикой и был даже мастером спорта в этом виде. По природе мелковатый, он развил прекрасные бицепсы-трицепсы и сильную мускулатуру грудной клетки. Плечи стали широкими, руки мощными, а бёдра и талия остались по-мужски узкими. Ноги же от поднятия тяжести налились мускулами, стали крепкими, как столбы. Марина любила во время прогулок держать мужа под руку, чувствуя, как выше локтя перекатываются кругляши мышц. Чтобы поддерживать форму после того, как после окончания института он забросил штангу, Евгений все последующие годы делал ежедневную зарядку. Над проёмом двери укрепил турник, на котором подтягивался до тринадцати раз.

Но сегодня ему было не до полного цикла зарядки. Время поджимало, и, несколько раз отжавшись, он бросился в ванную. Душ, бритьё, подготовка завтрака… В темпе вальса он натёр морковь для Ральфа, которую, в качестве витаминов добавлял псу в каши. Сварив яйца вкрутую и сделав бутерброды с сыром и колбасой, он сложил всё это на большую закусочную тарелку, добавил разрезанный на доли помидор и отнёс завтрак Муле. Быстро поел сам, залпом выпил чашку чая и выскочил с Ральфом на улицу. Пёс норовил, как обычно, пометить все деревья, кусты и камни, но Женя властно потянул его за поводок:

— Давай быстрее! Там на площадке тебя Ладка ждёт! Услышав кличку своей подружки, Ральф моментально всё понял и потянул Женю по привычной дорожке к вольеру на соседней улице. Лада со своей хозяйкой уже были там. Лада, завиляв радостно хвостом, бросилась навстречу Ральфу, а Евгений Иванович неторопливо подошёл к Катерине:

— С добрым утром! Как дела?

— Спасибо, и вас, Евгений, с добрым утром!

— А вы где-то поблизости живёте?

— Вообще-то, я живу далеко отсюда — в микрорайоне, у меня двухкомнатная квартира в панельке. Но раз уж сестра попросила пожить у них во время их отсутствия, то сейчас живу… — она назвала адрес.

— О, это совсем рядом! Через дом от нас! А как же ваш муж согласился отпустить вас, такую красавицу, ночевать не дома?

— Нет, я одна живу… как-то… не сложилась пока семейная жизнь, что нередко случается в наше время. — улыбнулась Катерина, — одиночество не красит женскую долю, но что делать? Я уже почти привыкла. Хотя бывают иногда моменты, как сегодня, например, когда особенно хочется это одиночество с кем-то разделить: день рождения. Его будем праздновать вдвоём с Ладкой…

— О, я вас поздравляю! В молодости дни рождения радуют. Я завидую молодым, вам, наверное, в районе тридцати?

— Мне уже тридцать шесть!

— О, вы прекрасно выглядите! Мне бы сейчас оказаться тридцатишестилетним! — вздохнул с улыбкой Евгений Иванович. — Знаете, а ведь у вас есть друг — ваша замечательная собака!

— Да уж… выпьем с ней вечером по тридцать граммов и ляжем спать в обнимку, — рассмеялась Катерина.

— Ну, что, кажется, пора домой, а то на работу опоздаю. А вы не торопитесь?

— Нет-нет, я тоже убегаю, Лада! Ладка! Ко мне!

— Нам в одном направлении, раз уж мы, оказывается, соседи!

Пристегнув поводки к ошейникам собак, они пошли быстрым шагом.

— А знаете, — промолвила вдруг Катерина, она на мгновение замялась. — Я тут подумала, может быть, вы захотите прийти вечерком к нам с Ладкой? Хоть немного скрасите мне вечер. Разносолов не обещаю, но ужин вкусный организую… как вы на это смотрите?

— А как же… ведь у нас собаки, с которыми надо гулять?

— А мы и погуляем недолго сначала, а потом, вы отведёте Ральфа и придёте, а? Соглашайтесь!

— Ну… право не знаю… Хорошо, я постараюсь справиться со своими домашними делами…

— Договорились! — радостно произнесла Катерина. До встречи вечером!

И они разошлись по домам.

Настроение у Жени было просто восхитительным: «Похоже, искра промелькнула между нами! Значит, я ей тоже понравился!». Евгений оценил себя в домашнем трюмо. «А что? Вроде ничего ещё! Ты прости меня, Маринка, это не измена, ведь душой я — всегда только твой! Но не могу же я подвести, сделав несчастной, прекрасную незнакомку?» И, подхватив с ходу портфель и сунув Ральфу миску с едой, Женя помчался к автобусной остановке.

На работе Евгению Ивановичу было не до посторонних мыслей. Только ближе к вечеру список дел был почти весь испещрён жёлтым маркером как сделанный. Сабит появился после перерыва, пробыл на работе около часа и исчез, предупредив секретаря, что сегодня его не будет. «Что ж? Само провидение, видно, создаёт мне условия для предстоящего свидания!» Собрав свои бумаги в портфель, Евгений покинул кабинет:

— У меня встреча с партнёрами. Сегодня вряд ли смогу появиться. До завтра!

— Всего доброго, Евгений Иваныч!

Через полчаса он уже поднимался на свой этаж. Прежде всего, навестил старушку:

— Муленька, как ты тут, живая? Небось, голодная, да? Прости, дорогая, не удалось в обед приехать тебя покормить. Сейчас я — мигом. Женя рысью помчался на кухню, достал из холодильника приготовленные вчера заготовки — начищенную картошку и тушёное мясо, быстро поставил мясо на маленький газ, кастрюльку с картошкой тоже поставил вариться. «Так. У меня есть пятнадцать-двадцать минут. Успею принять душ и побриться!»

Ринулся метеором в ванную, схватив электробритву, выгладил щёки, сделав их мягкими, почти нежными, затем ополоснулся под душем: «Так, порядок! Теперь еда». Молниеносно растолок картофель, добавив масло и горячее молоко, сделал пюре. Накормил бабулю, напоил молоком, приготовил еду для Ральфа, который уже стоял в дверях кухни, переминаясь с ноги на ногу, в нетерпении ожидая прогулки.

— Так, Ральф, пошли! — через пять-семь минут они уже подходили к вольеру. Катерины ещё не было. Ральф обвёл внимательным взглядом всю площадку для выгула, Ладки не обнаружил и, поникнув, медленно побрёл обнюхивать траву. Спустя минут десять примчалась запыхавшаяся Ладка, а следом шла быстрым шагом Катя. Какое-то смущение сквозило в её взгляде. Он вновь почувствовал щемящее душу волнение. Обычная беседа не клеилась. Катерина большей частью молчала, сосредоточив свой взгляд на собаках. «Вот те номер! — подумалось Жене, — похоже, она передумала», но он промолчал. Обычно, собакам этой породы необходимо гулять не меньше часа, но, спустя минут двадцать, Катерина позвала Ладку, пристегнула поводок и как-то странно посмотрела на Евгения.

— Вы уходите сегодня раньше? — спросил он, едва сдерживая грусть.