По вине Аполлона

Интересно, как бы отреагировал Натаниэль , узнай он о нашей встрече с Пруденс? Почему-то у меня не было никакого сомнения, что он бы этого не одобрил.

— Где мой кузен? — спросила я.

— Уехал по делам. Сказал, что вернется к вечеру.

— О! — протянула я, мгновенно расстроившись из-за того, что не увижу его весь день, хотя, как он мне дал ясно понять, ни о каких наших встречах наедине не могло теперь быть и речи. Как бы там ни было, подумала я со вздохом, нужно воспользоваться его отсутствием и попытаться проверить мои подозрения в отношении Пруденс.

В столовую вошла тетя Фейс и, усевшись напротив меня, велела миссис 0'Хара принести ей тарелку лепешек с джемом, взбитые сливки, залитые майонезом вареные яйца с ветчиной на тостах и две поджаренные до румяной корочки колбаски. Чистый холестерин — эта женщина, похоже, так и ждала, когда у нее будет инфаркт.

— Вы, я вижу, тоже устали, если спали так долго, — обратилась она ко мне, ожидая, пока прислуга нальет ей кофе. Подняв брови, она посмотрела на меня поверх очков. — Бессонница?

Вафля у меня во рту мгновенно утратила весь свой вкус.

— Почему вы спрашиваете?

— Да просто так. — Она бросила три куска сахара в свою чашку и добавила сливок. Я почти физически почувствовала, как уплотняются ее артерии. — Поздно ночью я видела свет в вашем окне.

— Я читала.

Не была ли тетя Фейс таинственным визитером, шпионившим в предрассветные часы за мной и Натаниэлем? Это представлялось маловероятным, но, с другой стороны, она заметила, что ее муженек не может оторвать от меня глаз (не говоря уже о руках). Если она услышала, как я выхожу из свой комнаты, она вполне могла подумать, что я собираюсь встретиться с ним, и последовать за мной.

В комнату, медленно ступая, вошел дядя Эфраим. Судя по его неуверенной походке, он еще не совсем оправился от своего вчерашнего знакомства с зубами Аполлона.

— А, вот ты где, Фейс. Итак… — При виде меня он умолк и стиснул в пальцах набалдашник своей трости.

— Да, дорогой? — с удивлением посмотрела на него Фейс.

Не был ли нашим ночным шпионом дядя Эфраим? Может быть, он увидел, как я вышла в сад, и решил закончить то, что начал. При этой мысли меня пробила дрожь.

Я встала, не собираясь вести светскую беседу с потенциальным насильником.

— Рада была поболтать с вами, тетя Фейс, но сейчас, с вашего позволения, я вас покину и попытаюсь разыскать Викторию.

Она медленно, с явным наслаждением, отпила из чашки.

— На вашем месте я поискала бы ее в кукольном домике.

Совет был дельный, и невольно я подумала, интересно, когда же она сама была там последний раз?

Я нашла Викторию на чердаке ее кукольного домика. Девочка свернулась калачиком, подтянув коленки к подбородку, а внизу, у подножия стремянки, ее сторожил Аполлон.

— Тебя прислал Натаниэль, чтобы ты меня отругала? — спросила она, когда я к ней поднялась.

— Нет, я пришла сама.

Она бросила на меня взгляд из-за коленей и крепче прижала к груди фарфоровую куклу, которая была у нее в руках.

— Ты тоже сердишься на меня? Осторожно пробравшись между разложенными на полу куклами и игрушками, я опустилась на колени рядом с ней.

— Я не сержусь. Немного расстроена, возможно, но не сердита. Виктория, тебе не следовало писать эту записку. Ты не имеешь никакого права вмешиваться в личную жизнь своего брата. «Или мою», — добавила я про себя.

Она выпятила нижнюю губу.

— Я лишь хотела помочь ему.

— Помочь?

Она нетерпеливо кивнула.

— Ведь это же сработало! Он целовал тебя… по крайней мере, до тех пор, пока вы оба не заметили меня в окне.

— Виктория… — Я почувствовала, что краснею. — Никому не говори об этом, в особенности Пруденс. Этого не должно было случиться…

— Почему нет?

— Потому что я скоро уеду, я Натаниэль собирается жениться на Пруденс.

— Но она мне не нравится. Я вздохнула и, поднявшись с колен, подошла к окну.

— Иногда мы вынуждены мириться с тем, что нам не нравится.

— Тебе нравится Натаниэль, ведь так? — Она последовала за мной к окну. Я повернулась к ней лицом.

— Конечно, но…

— И я знаю, что ты нравишься ему. Он сам мне об этом говорил. Так почему же дурно желать, чтобы вы двое были вместе?

— Виктория, — я опустилась перед ней на колени и сжала ее ладони в своих. — В том, что желаешь, нет ничего дурного, дурно пытаться добиться желаемого, когда это может причинить боль другим. Пруденс, например.

Она наморщила нос.

— Я не хочу о ней говорить.

В голову мне пришла неожиданная мысль.

— Виктория, ты случайно не заходила вчера ночью в кабинет к Натаниэлю… может, взять там какие-то книги?

— Нет. Конечно же нет, — она прищурилась. — Все лучшие книги находятся в библиотеке. К тому же, тебе прекрасно известно, где я была прошлой ночью. Так зачем ты спрашиваешь?

— Просто так. Я что-то услышала там, возможно мышь, только и всего. — Я огляделась. — Вижу, у тебя здесь целая коллекция кукол. Сколько же их у тебя?

— Семьдесят три. Должно было быть семьдесят четыре, но одну я потеряла, когда была совсем маленькой. Мою любимую — она была одета по моде колониальных времен, в платье из красного набивного ситца и капор а ля Марта Вашингтон note 9.

Внезапно я почувствовала жалость к ней, такой одинокой, не имевшей никаких друзей, кроме своих кукол. Она нуждалась в обществе других детей, с которыми могла бы играть. Это заставило бы ее почувствовать себя ребенком, а не миниатюрной копией взрослого.

— Виктория, — произнесла я, повинуясь невольному порыву, — тебе не хотелось бы покататься на велосипеде?

Она понурилась.

— Я не могу Натаниэль не разрешил мне до свадьбы выходить из дома… в качестве наказания.

— Списали на берег, а? Да, дело дрянь.

— Дрянь?

— Удар. Трагедия. Незадача. Виктория ухмыльнулась. — Дело дрянь… Звучит здорово. Я оставалась с ней, пока она, проголодавшись, не решила наконец пойти в дом и что-нибудь перекусить. Сходя с последней перекладины стремянки я вдруг почувствовала, как под ногой у меня что-то хрустнуло.

Наклонившись, я подняла с пола маленький блестящий предмет и повертела в пальцах.

— Пуговица, — сказала я, разглядывая изящную золотую застежку на свет. — Виктория, она, случайно, не от какой-нибудь из твоих кукол?

Она вгляделась.

— Нет, я в этом уверена. Натаниэль не покупает мне кукол с глазами из пуговиц. И эта пуговица слишком большая для кукольного платья. Скорее, она от мужского сюртука или, возможно, от дамского пальто.

Если пуговица оторвалась не от платья куклы Виктории, тогда она оторвалась от чего-то другого. У кого-то другого. Может, у того, кто следил за нами с Натаниэлем из кукольного домика?

Я взъерошила волосы на голове Виктории.

— Хорошая работа, Шерлок. Она ухмыльнулась.

— Элементарно, мой дорогой Ватсон. Холодный порыв ветра ударил мне в лицо, когда я перешагнула порог и с чувством, будто только что попала в мир одного из тех готических романов, которыми зачитывалась Виктория, вышла наружу.

— Мисс Джеймс, я очень рада, что вы согласились прийти, — любезно приветствовала меня Пруденс, когда я, в сопровождении горничной, вошла в ее гостиную.

— Спасибо за приглашение.

Мы опустились на мягкие, украшенные вышивкой подушки одинаковых чиппендейлских кресел вишневого дерева, между которыми располагался серповидный столик во французском колониальном стиле, и Пруденс, отпустив прислугу, принялась разливать чай из серебряного чайника.

— Я должна извиниться перед вами, — проговорила она, протягивая мне чашку. — Боюсь, я вела себя отвратительно вчера утром.

Я не поверила своим ушам. Подобные признания были явно не в духе Пруденс.

— Вы ни в чем не виноваты. Любой бы расстроился на вашем месте. Поведение моей собаки также оставляло желать лучшего.

Она улыбнулась и взяла в руки маленький серебряный кувшинчик.