Ничего не чувствую (СИ)

- Что с планом действий, Сасори, – голос Лидера вывел кукловода из ступора. Пэйн умел спрашивать без вопросительной интонации, отчего его речь становилась более внушающей.

- Можем приступать, – немного рассредоточено ответил Мастер.

***

Ино выглядела непривычно безмятежной. Ее бледное лицо было потусторонне красивым в свете луны. Такая красота – большая редкость. Но нельзя было не заметить перемен. Губы куноичи, слегка приоткрытые, пересохли и потрескались, хотя она неизменно ухаживала за ними бальзамом. Даже когда команда останавливалась в глубокой чаще, даже когда ее преследовал враг, даже когда было нечего есть – Ино доставала маленькую блестящую баночку и аккуратно наносила бальзам. А ее волосы… Как было жаль ее волосы. Тен-Тен сидела над своей спящей подругой и дрожащими пальцами перебирала белесую прядь. Самую длинную из тех, что осталась. Во время взрыва волосы куноичи обгорели, и от длинного ухоженного хвоста осталось лишь рваное каре. Тен-Тен аккуратно подрезала волосы, чтобы когда Ино очнется, она не так сильно расстроилась. А вот бальзама для губ у нее не было. Тен-Тен рассеяно огляделась по сторонам, не лежит ли он где-нибудь поблизости. То, что произошло, должно было ее раздавить. Но Тен-Тен, сама от себя того не ожидая, оставалась в сознании. И вместо того, чтобы развалиться на кусочки, она мысленно обросла защитной оболочкой. Тен-Тен с предельной самоотдачей работала во временном госпитале, с момента, как очнулась после укола. Ни с кем не разговаривала и ни о чем не думала, только заставляла себя работать, и этот процесс быстро залатал образовавшуюся в ней психологическую брешь. Сейчас, сидя возле Ино, Тен-Тен впервые позволила себе вспомнить тот самый миг, когда Дейдара стоял перед ней, обещая представление, а она еще не могла в полной мере осознать, что он имеет ввиду. Она и сейчас не могла. Неужели все это за то, что она ему доверилась? Просто за то, что позволила ему просочиться по капле в свое сердце? Неужели за это он её наказал? Преподал урок. Но вдруг Тен-Тен поняла, что этот урок был обоюдным. Он кинулся в лагерь, полный подготовленных шиноби и устроил бойню. Разве мог он совсем не допускать мысли, что погибнет там? А может он и погиб? Тен-Тен вздрогнула. Не от самой мысли, а от того, как сердце сжалось в этот момент. «Я чудовище», – прошептала она, – «он убил их всех, а я дрожу при мысли, что его больше нет. Меня нужно устранить. Меня нужно изолировать от всех». Тен-Тен почувствовала себя отравленной. Но инстинкт самосохранения задавил эту несовместимую с жизнью мысль. И она снова подумала о том, мёртв ли он. Подкосил ли его кунай или, может, чья-то техника нанесла ему несовместимую с жизнью рану. Какие изменения чувство способно произвести внутри уязвимой души? Оно способно превратить её в монстра, который готов примириться с мыслью о смерти близких друзей, но задыхается при мысли о смерти их хладнокровного убийцы. Так способно ли оно заставить убийцу выть от осознания того, что он натворил. Способно ли чувство перетянуть черную душу на сторону добра или оно может только вытаскивать из нас самые мерзкие, самые разрушительные черты. Чувство поставило Тен-Тен перед зеркалом и принудило ее лицезреть свою темную сторону. Так всё ли по справедливости, и видит ли тот, кто давно перешел грань, видит ли он в этом зеркале нечто, заставляющее его себя ненавидеть. Он должен видеть!

====== Глава 10. У каждого свои фокусы ======

- Ты должен был сказать это раньше, – прогремел нутряным басом Цучикаге, поднимаясь из-за стола. Где-то вдалеке, за окном, сверкнула взрывная вспышка.

- Но я был в плену, а им не пробиться, ни за что не пробиться! – нервозно пояснял Хидан, чувствуя, что шансов выскользнуть из этой переделки все меньше. Цучикаге смерил его презрительным взглядом.

- Пустяки, – этот проклятущий главнокомандующий Таку исторг очередной ироничный комментарий. Хидан осклабился.

- Я готов приступать, – подал голос мрачный тип, до этой минуты не проронивший ни слова. У него были мутные зеленые глаза, а его волосы, сплошь седые, неестественно контрастировали с молодым лицом. Хидан знал, что это Юдзиро Каташи. Один из сильнейших шиноби, преданных Камню. Он имел невероятный запас чакры и обладал выносливостью и выдержкой. И еще он был мрачным занудой. На этом знания Хидана иссякали. Также на военном совете присутствовали: Кимико – наглая брюнетка, к которой не стоило подкатывать по причине ее взрывоопасных огненных техник (Хидан знал об этом не понаслышке), жирный шиноби по имени Фудо, раскатистый смех которого способен был действовать Хидану на нервы даже в самые погожие и чудесные дни, господин Кои, занимающийся всевозможными расчетами и бог весть на что способный в боевом плане, и Адао Кеншин, его Хидан не переваривал особенно. Во-первых, Кеншин имел гораздо больший успех с Кимико, во вторых он был статен и красив до неприличия и, в-третьих, он не доверял Хидану (то есть был дальновиден и умен), а какого, спрашивается черта, все эти феерические качества сконцентрировались в одном человеке?? Хидан мечтал полоснуть его каким-нибудь заржавевшим лезвием, чтобы тот умер в муках, и перестал давить на окружающих своим совершенством.

- Давайте ка подожжем его и дело с концом, – в весело беззаботной манере предложила Кимико и плавно закинула одну оголенную ногу на другую, чем несколько компенсировала для Хидана смысл своего предложения. Он подумал, что это не худшее последнее зрелище перед смертью. Фудо утробно расхохотался, уничтожая всю легкую эротическую фантазию Хидана на корню. Цучикаге угрожающе вскинул руку и смех прекратился.

- Таку, немедленно уладь всё, – приказал он. – Мы слишком долго шли к цели! А теперь я наблюдаю в зале советов этот бардак!

Главнокомандующий славился своим спокойствием и хладнокровием даже в самых острых ситуациях. Он не боялся могущественного, но неизбежно стареющего Каге. И он совершенно не боялся за свой идеально укрепленный боевой объект. Таку улыбнулся и, дослушав приказ, лениво махнул рукой в сторону двери:

- Ну что вы стали? Выметайтесь все, – скомандовал он и шиноби немедленно последовали его указаниям. Хидан тоже было направился к выходу, но Таку не закончил:

- Нет, нет, нет, ты отправишься со мной, – властно добавил он, поднимаясь с места.

***

- Дейдара! – прокричал в который раз Сасори, пытаясь достучаться до своего ошалевшего напарника. – Немедленно возьми себя в руки, ты меня слышишь?!

Снова совершенно незапланированно шарахнуло и стена, на ребре которой они стояли, опасно задрожала.

- Дейдара!!! – кукловод громко выругался и попытался подойти к нему на достаточное расстояние, одновременно контролируя атакующих марионеток. Первая волна охраны была вполне преодолимой, но подготовленной, и тратить лишнюю чакру, просто чтобы все вокруг дребезжало и воняло гарью, это, определенно, было вне четко продуманного плана Сасори. Он приманил одну из кукол и вынужден был атаковать подрывника, чтобы привлечь его затуманенное внимание. Тот, не глядя, разнес марионетку в щепки. Мастер в буквальном смысле зарычал от переполняющей его ярости, но заставил себя сконцентрироваться. Ядовитые иглы пронзили трех нападавших и те, кто остался не задет, тут же отступили. Еще двое пали под лезвием катаны Кийоко. Нервически мотыляющая крыльями глиняная стрекоза вмазалась в укрепление, подломив собой часть несущей конструкции, а затем рванула, словно праздничный фейерверк. Часть стены поплыла и разрушилась, погребая под собой вражеских шиноби, оружие и лестницу, по которой они должны были спуститься вниз.

- Ты хочешь, чтобы мы дрались между собой?! Я это сейчас устрою! – заорал в приступе ярости Сасори и метнул в подрывника рой ядовитых игл. Дейдара ловко подскочил на глиняное крыло птицы, уклоняясь от атаки.

- Что ты привязался к этому плану! Будь гибче! – крикнул подрывник, сопроводив это истерическим хохотом. Сасори ответил свистом двух сверкающих клинков и птица дала крен, потеряв часть правого крыла. Обрубленный ошметок глины, достигнув земли, незамедлительно рванул, продолжая выводить Сасори из себя, и прикончив какого-то зазевавшегося шиноби, в качестве бонуса.