Подарок к рождеству

 — Но ты не отправила ее.

 — Я подумала, что, возможно, было бы луч­ше не...

 — Не отправлять ее? — Он смотрел на свою фамилию на конверте, не решаясь поднять глаза на Абигейл. — Но почему ты вообще решила написать мне?

 Неожиданно Ник встал, протянул ей руку и помог тоже подняться с ковра. Вопрос, кото­рый она вслед за этим услышала, прозвучал довольно резко, в лоб и не имел никакого от­ношения к мелкому инциденту с сумочкой:

 — Абигейл, у тебя все в порядке?

 — Да, конечно. А что?

 — Поверь, как правило, я не совершаю бе­зответственных шагов. Но в тот первый раз, ког­да мы...

 И тут ее осенило. Спрашивая, все ли у нее было «впорядке», он имел ввиду ее физиоло­гическое состояние. В те дни, в коттедже, когда их отношения приближались к критической черте, он всегда настаивал на использовании противозачаточных средств. Но когда они эту черту перешли в первый раз, их взаимное же­лание, страсть, взаимное притяжение друг к другу оказались настолько сильными и всепог­лощающими, что оба, напрочь, забыли о каком-то там предохранении.

 — Не волнуйся, я не беременна. Ты это хо­тел узнать?

 Разумеется, он хотел все сохранить в тайне. Никаких отголосков или последствий, никакой утечки информации, которую злые языки мог­ли бы донести до скандальных борзописцев.

 — Ты разговаривала с Брайаном?

 — Да.

 — И сказала, что не сможешь выйти за него замуж? — Она молча кивнула, и он задал следующий вопрос: — Разговор был... очень тяже­лым?

 — Очень. — Его сочувствующий тон оказал­ся для нее настолько неожиданным, что ей ни­чего не оставалось, как отвечать начистоту. — Если хочешь знать, я не получила от этого раз­говора никакого удовольствия. С другой сторо­ны, я знала, что никогда не принесла бы ему счастья, так что у меня не было другого выхода.

 — А как насчет своего счастья?

 — С Брайаном я никогда не была бы счаст­лива.

 Как она могла бы быть счастлива с кем-то еще, если единственный мужчина, которого она любила, единственный человек, который мог бы сделать ее счастливой на всю жизнь, стоял сейчас рядом с ней? Разве нужен был ей кто-то другой?

 Абигейл заметила, что на лицо Ника опять стала ложиться та же мрачная тень угрюмых раздумий, которая не покидала его в течение не­скольких минут, пока они поднимались в лифте на его этаж. Внезапно он опять спросил ее:

 — И ты уверена, что не залетела?

 — Абсолютно! Нет никаких причин или по­водов, чтобы ты дергался. Живи спокойно.

 Она сама едва верила своим словам. Неуже­ли прошло всего несколько недель с той поры, когда причины или поводы для подобного вол­нения могли быть? Когда она действительно могла забеременеть. Ей казалось сейчас, что пос­ле тех двух или трех безумно счастливых дней и ночей, проведенных с Ником в его простень­ком коттедже, миновала целая вечность.

 — Жаль, — пробормотал он.

 Или ей просто показалось, что Ник произ­нес это слово?

 — Что ты сказал?

 — Я сказал, жаль, что ты не забеременела.

 Его ответ прозвучал теперь настолько чет­ко, что всякое недопонимание на этот раз, было, исключено полностью.

 — Но почему?

 Мужские губы тронула легкая, едва примет­ная улыбка, которая тут же исчезла, и он ска­зал:

 — Потому что, если бы ты оказалась в поло­жении, у меня появился бы предлог убедить тебя стать моей женой.

 — Стать твоей женой? Ник, у тебя все в по­рядке с логикой? Что ты имеешь в виду?..

 Он опять улыбнулся. Теперь его улыбка стала шире, заметнее, но в ней обозначились сардонические черточки, которых не было рань­ше. А мгновение спустя, Абигейл услышала сло­ва, которые явились бальзамом для ее изму­ченной души:

 — Я имею в виду то, что обычно имеет в виду всякий мужчина, когда хочет, чтобы жен­щина вышла за него замуж. А это означает, что он любит эту женщину больше, чем саму жизнь, и хочет оставаться с ней и только с ней, до конца своих дней.

 — Но ты же не веришь в такую любовь.

 — Не верил.

 Неожиданно с него, как рукой, сняло вся­кую агрессивность, и на смену ей пришли пол­ная открытость, уязвимость и беззащитность. Абигейл никогда еще не видела его таким. Он продолжал удерживать ее руку, и его пальцы нежно и, в то же время, крепко сжимали тонкое женское запястье.

 — Раньше я думал, что любить одну и толь­ко одну женщину до конца жизни — это чис­той воды фантазия, миф, — сказал Ник. — Но потом в моей жизни появилась ты — и все пе­ревернула в ней вверх дном. Я больше ни о ком и ни о чем не мог думать, кроме как о тебе.

 — Однако ты вышвырнул меня из своей жиз­ни вон.

 — Я поступил так от страха. Меня страшило то, что происходило со мной. Я стал совершать поступки, о которых до этого никогда даже не помышлял, и начал задумываться о том, что раньше никогда бы не пришло мне в голову. И я боялся рассказать кому-либо обо всем этом, боялся раскрыться. Боялся связать себя обяза­тельством, о котором ты говорила.

 — На какой-то другой вариант я вряд ли со­гласилась бы. — Абигейл слегка сжала его руку, ласково заглянула в лучистые голубые глаза. — Знаешь, я хочу, чтобы у меня был такой же брак, как у моих родителей. Одно время я ве­рила, что смогу полюбить Брайана. Но потом, когда встретила тебя, все во мне оборвалось, перевернулось, перемешалось. Я чувствовала себя так, будто рядом со мной взорвалась атом­ная бомба. И я поняла тогда, что во всем мире для меня есть только один мужчина — ты. Я по­няла, что буду всегда любить тебя одного и что у меня теперь только одно главное желание в жиз­ни — чтобы ты оставался со мной до конца моих дней. Больше я ни о чем не мечтала.

 — Абигейл, — начал было Ник, но она пре­рвала его, ибо еще не закончила свою мысль. Он должен был выслушать ее до конца и уз­нать всю правду, чтобы между ними никогда больше не возникало недоразумений.

 — Ник, — продолжила Абигейл, - когда я поняла, что ты не испытываешь ко мне таких же чувств, какие испытывала я к тебе, мне ни­чего не оставалось, как уехать. Может быть, в самом начале наших отношений ты, действи­тельно, был ко мне неравнодушен, но потом твои чувства стали усыхать и, в конце концов, умерли совсем. Почему? Потому что ты не хо­тел связывать себя никакими обязательствами по отношению ко мне. Мужская, личная сво­бода была для тебя дороже всего на свете.

 — Мои чувства к тебе никогда не усыхали и не умирали, — прервал ее Ник. Она попыта­лась что-то сказать, но он тут же осторожно прикрыл ее рот ладонью. — Тсс. Дай мне объяс­нить все до конца. Раньше я никогда не верил в любовь навеки и ни одной женщине не клял­ся в верности до самого гроба. Потому что по собственному опыту знал, что такая любовь не­реальна. Но, с другой стороны, я и не испы­тывал никогда ни к одной женщине чувства настолько сильные, чтобы хотя бы попытать­ся любить только ее и никого больше. Но когда ты покинула коттедж, все дни потянулись для меня мучительной чередой, обернулись томи­тельной вечностью. Я потерял аппетит и сон и не мог ни о чем и ни о ком думать, кроме, как только о тебе. Ты мне снилась по ночам, а ут­ром я просыпался больным, одиноким и опу­стошенным...

 — Я верю всему, о чем ты говоришь, — ска­зала Абигейл, думая о том, что и для нее вре­мя, после разрыва с Ником, тоже стало тянуть­ся с мучительной медлительностью. — Но что произошло? Почему вдруг ты стал смотреть на все эти вещи другими глазами?

 — Все во мне перевернула свадьба брата. — Ее брови удивленно взметнулись вверх, а его лицо расплылось в широкой, добродушной улыбке, от которой ей сразу стало тепло и лег­ко на сердце. — Да, Крис, в конце концов, же­нился на своей заблудшей невесте; церемония их бракосочетания состоялась вчера... Но ведь ты не присутствовала на ней?

 — Я не смогла прийти... Было много работы.

 У нее не повернулся язык признаться ему, что она не пошла на свадьбу кузины только из-за боязни, столкнуться там с ним.

 — А я так надеялся увидеть тебя на свадьбе Криса и Элоиз! — сказал Ник. — Но ты не при­ехала, и, как только церемония закончилась, я сразу сел за руль и помчался в Калгари, на­деясь отыскать тебя в этом городе. И, как ви­дишь, мои поиски увенчались успехом.