Фрося. Часть 7 (СИ)

- Ну, это уже кое-что.

Зелёная бумажка мигом исчезла в кармане Галкиного замусоленного халата.

- После твоего внезапного отъезда в Америку, когда ты даже не соизволила с нами попрощаться, мы на одолженные тобой денежки закупили партию турецкого барахла и стояли с Валеркой с утра до вечера в Лужниках, этот некогда знаменитый стадион на какой-то период времени превратили в огромную барахоловку. Дела у нас с Валеркой поначалу шли не плохо, нам удавалось втюривать приезжим забитым колхозникам всю эту дрянь пачками и тачками. Позже Валерка подключил своих бывших дружков и у меня появилась возможность мотаться с бабами в Турцию, откуда я привозила огромные баулы всякого дешёвого тряпья. Товар теперь у нас был свой, не перекупленный, и мы пошли в гору, гудели с Валеркой так, как тебе даже не снилось. Турцией настолько всё завалили, что мы решили пора переключиться на Польшу, оттуда всё же везли европейский более качественный товар и естественно за него и выручка увеличилась. Я несколько раз побывала в Польше с хорошими нашими приятелями, но, однажды возвращаясь оттуда, вблизи нашей границы нас грабанули наши же ханурики, и я вернулась ни с чем, хорошо ещё, что жива осталась. С этого момента всё разладилось окончательно, в эту поездку в Польшу мы вложили почти все наши сбережения, наладить новый вояж было не за что, пришлось снова скупать тряпьё у барыг. Сама понимаешь, одно дело самой добывать дешёвый товар, а другое дело, скупать его у пройдох в три дорога.

Словесный поток буквально лился от опохмелившейся женщины, было видно, что она оседлала любимого конька.

- Валерка пока я моталась в Турцию и Польшу за товаром стоял с утра до вечера на базаре и гнал на право и на лево тряпьё. Вот тут он окончательно и спился, ведь квасил со всеми подряд, не отходя от прилавка, ведь порой приходилось принимать для сугрева, наша торговля шла круглый год - в жару и холод. Погоди, что-то у меня от моего длинного рассказа глотка высохла, пойду накачу ещё стопарик, а потом уже перейду к самому печальному.

Снова до слуха Фроси доходили звуки наливаемого пойла, тяжёлое глотание спиртного, громкий выдох и стук стакана об столешницу и вновь перед гостьей появилась хозяйка квартиры с красным лицом и осоловевшими глазами. Усевшись в кресло, Галка, на сей раз не подгоняемая Фросей, продолжила свой рассказ, брызжа во все стороны слюной - она приняла вдруг воинственный вид.

- С этого момента доходы наши резко сократились, машина его развалилась, чинить больше было не за что, он опустился - перестал регулярно бриться, ходил в вечно мятой и грязной одежде и пил, как собака. Мы к этому времени уже только спали рядом, мне Валерочка стал противен, а он и не стремился к близости, потому что, рождённый пить... продолжение, наверное, знаешь?

Фрося от жуткого волнения, беспрестанно покусывала нижнюю губу, но сдерживала себя, боясь перебить разошедшуюся рассказчицу.

- Так длилось лет пять, а потом... ах, вспоминать гадко.

Махнув Фросе рукой, мол подожди, встала и ушла на кухню, принять очередной допинг, но быстро вернулась, опять что-то через силу жуя, беззубым ртом и постоянно облизывая жирные губы.

- Ну, а теперь, моя дорогая заокеанская гостья приготовься услышать великолепный финал моей интереснейшей истории, мне кажется, что за него могла бы ещё одну такую зелёную бумажку мне подкинуть.

- Обойдёшься, рассказывай, а там видно будет.

- Не поверишь...

Галка пьяно всхлипнула.

- До сих пор бывает просыпаюсь в холодном поту. Жуть, очнулась как-то от сна от дикой вони, глянула на соседнее место на кровати, а рядом со мной покойничек лежит весь в блевоте. Представляешь, как будто специально, чтобы нагнать на меня ужас придумал себе такую поганую смерть, захлебнулась хромая скотина собственными рвотами во сне.

От последних страшных слов женщины, из-за которой её друг Валера, необыкновенной души человек сломал всю свою жизнь, её невольно передёрнуло.

- Галя, где он похоронен?

- На Троекуровском кладбище, я там побывала, кроме похорон, ещё на годовщине его смерти, представляешь, его мымра и спиногрызы поставили ему памятник, не бог весть какой, но всё же. Я бы ему кол осиновый воткнула, падла, всю мою жизнь сломал.

И она пьяно зарыдала.

- Пойду я Галя, от тебя, не могу сказать, что была очень рада видеть, а тем более слышать, но я всё же хотела узнать о последних годах жизни Валеры и, как ты помогла ему на тот свет уйти, не дожив до старости.

- Ага, ещё скажи, что я его угрохала?

Фрося поднялась на ноги.

- Ладно, поеду навещу друга, хоть цветики положу к нему на могилу.

- Хочешь провожу, самой тебе будет трудно найти его могилу.

- Ничего, за деньги помогут.

- Так лучше дай их мне.

- Я тебе и так дала очень много за твой мерзкий рассказ.

И, Фрося не прощаясь, вышла за дверь.

За двадцать долларов работник кладбища, быстро отыскал могилу друга, и Фрося возложив цветы, постояла с четверть часа, утопая ногами в глубоком снегу. Почувствовав, что изрядно замёрзла, нежно погладила камень памятника и прошептала:

- Эх, Валера, Валера, какой ты был блестящий мужик, редкая умница и, славный друг, а, как мерзко закончил свою никудышную жизнь, прощай.

Затем, согревшись в машине, не теряя времени, поехала на кладбище, где была похоронена её незабываемая мама Клара. Надо было обязательно попрощаться с ней, хоть и нельзя зарекаться, но Фрося уже решила для себя окончательно, в Москву и вообще в бывший Советский Союз, она больше не вернётся, и тут же, её пробила новая мысль - с отъездом она всё же несколько повременит, надо обязательно смотаться в Поставы. Стоя у могилы своей мамы Клары и мысленно разговаривая с ней, обратила внимание на тот факт, что по кладбищу ходят сомнительного вида люди обоих полов и собирают с могил букеты и выпивают оставленные на помин рюмки. Фрося наклонилась и переломала все стебли цветов, так её учила делать в далёком прошлом закадычная подруга Настя. Ещё ночью она для себя наметила, что отсюда она обязательно заедет к Настюхе, боже мой, хоть бы она ещё была жива.

глава 23

Фрося гнала машину в сторону деревни, где жила Настя и ругала себя последними словами. Десять последних лет прожила будто не было предыдущей жизни, а главное, людей, с которыми её переплела судьба. Внук Сёмка и Валера Карпека, терзающим совесть укором больно ранили душу. Она, как могла успокаивала себя, что вряд ли могла бы влиять на воспитание мальчишки и на качество жизни друга издалека, когда у одного была своенравная мать, а у второго, имеющая огромное на него влияние, такая же, как и он, пьющая жена. Всё, что она могла дать им, так это деньги, но мальчишка в них не нуждался, а другу Валере только предоставили бы возможность часто не думать, где взять средства на выпивку, а итог, по всей видимости, был бы тот же. Ну, а теперь подруга Настя, встречу с которой она даже не планировала, собираясь в Москву. Как это она могла забыть про Настюху, про верную подругу, которая, не задумываясь, подала ей руку помощи, когда она в ней больше всего нуждалась, и, кто его знает, может своим участием сердечная женщина в тюрьме спасла ей жизнь. Конечно, их дружба длилась относительно не долго, но между ними совершенно не было корысти, зависти и недомолвок. Они вместе на протяжении какого-то времени поднимали своё благосостояние на толкучке, безоговорочно доверяя друг другу. Воспоминания о Насте и всё, что было с ней связанно отвлекли Фросю от мрачных мыслей после встречи с отвратительной Галкой. Часа не прошло, а она уже затормозила у знакомых ворот. Дом, сарай и прилежащий двор стояли, утопая в глубоком снегу и только по трубе, из которого вился над крышей дымок, Фрося поняла, что жизнь здесь продолжается. На звук мотора машины, никто на крыльцо не вышел и Фрося с трудом, открыв калитку, прошла к входной двери. Она несколько раз громко постучала, но никто не откликнулся. Толкнула не запертую дверь и вошла в сени, а затем и в дом. Хата сразу же обволокла её уютным теплом от растопленной печи, пахло с детства знакомыми деревенскими запахами - сушившимся в вязанках луком, квашеной капустой, берёзовыми поленьями и чем-то ещё до боли в душе родным и близким.