Метка Лилит

рились глаза – ну и даете, сволочи. Только кто собирался платить?

Надев костюм, он подошел к зеркалу, что было у самой двери. Девчонка, эротично отставив попку и ногу, выписывала чек. Он достал из барсетки крошечную лилипутку-гранатку, что сделал ему безногий умелец из афганцев, промышлявший нетрадиционными средствами убийств, от которых не оставалось следов. Ему бы цены не было у кремлевских правителей-заговорщиков, но их-то умелец ненавидел больше всего. Безногий мечтал о взрыве средь бела дня, когда его игрушка поднимет вверх и куранты, и гроб Ленина, и кабинеты, в которых сидят «верные слуги народа-идиота». Взлетев метров на двести все по отдельности – стрелки курантов, царь-колокол, нога Ленина, зубцы стены и мошки людей, еще живых и трепещущих руками и ногами, – они шмякнутся в это проклятое место, и синий, очень быстрый бездымный огонь сплавит их в одной общей могиле.

Аркадий подбросил гранатку, будто зажигалку, слегка нажав маленькую пипочку. Ядовитый газ ослепил всех, кроме него – он успел надеть очки, – спокойно вышел, закрыл за собой дверь и сел в машину, которую подогнали ребятки. Они были уже за углом, когда взорвался бутик, затем раздался взрыв погуще, и все рухнуло в пламя синего цвета. Через пять минут не было уже ничего, только запах, странный запах першил горло и слезил глаза.

Свадьба была на улице. Столы сносили со своих дворов. Пригнанные друг к другу и уставленные посудой, они ждали молодоженов из церкви.

«Гулять будем круто!» – сказал Аркадий.

Венчание шло по высшему разряду: с детками-херувимчиками, которые несли длиннющий подол невесты, нищенками, покрытыми кусками белых тюлевых тряпок, с охапками травы в руках, быстроногими парнями, изображавшими собой телефон, телеграф и пейджер одновременно. В стороне на поваленной сосне сидел пьяный Федька. Не то чтоб он очень страдал, потеряв всегда готовую к труду и обороне подружку. Хотя что значит потерял? Они с Надькой уже на завтра договорились сцепиться на чердаке Федькиного дома. Что есть другой мужчина, Федьку не колыхало ни с какой стороны. Его задевал размах мероприятия. Ё-моё, это ж какие бабки! Это ж пей до утра, залейся по самую ноздрю, и не один человек, а целое Забабашкино. Он бы такого пира хотел тоже. Не костюмчика из какой-то неведомой ткани – хрен с ним, не всяких там брюликов. А вот цистерна водки, что стояла недалеко на отводном пути, и не какой-нибудь, а прямо из Черноголовки, – это было Федьке как плевок в душу.

Но тут то ли с вытьем, то ли с пением вышли повенчанные, одарили старушек в гардинном полотне бумажными деньгами, кинули в шапки пьяным дедам по маленькой и сели в машину. Смысл был таков – объехать поселок, пока на стол поставят то, что давно ждет своего часа в холодильниках, а то и просто на земле под марлей, придавленной кирпичиками.

Федька же представил, как пьяный в дупель Аркадий будет в машине скручивать вверх невестин шлейф и прочие кружева, чтоб добраться до главного причала. Но предусмотрительная Надька трусов решила вовсе не