Свидание на Елисейских полях

Я буду здесь с тобой, мой любимый, мысленно клялась она. Что бы ни случилось, я буду с тобой рядом. И если только любовь в состоянии помочь человеку выжить, то ты обязательно выкарабкаешься, ведь моя любовь к тебе безгранична.

Через сеть коридоров Джорджия шла к одноместной палате, где, как сообщила Николь, лежал Жан-Клод. У двери она на мгновение задержалась, чтобы собраться с духом, затем, расправив плечи, уже было подняла руку, чтобы постучать. Но в этот момент дверь распахнулась, и появилась медсестра.

— Мадемуазель Джорджия? — Она смотрела в бледное, напряженное лицо девушки и улыбнулась, когда та кивнула. — Вы можете войти и увидеть его, — сказала она на хорошем английском. — Его дочь говорила, что вы приедете. — Когда Джорджия проходила мимо медсестры, та мягко коснулась ее плеча. — Он, конечно, вас не узнает. Пациент до сих пор не пришел в сознание. Боюсь, в его состоянии не наступило никаких перемен к лучшему.

Девушка кивнула.

— Да, я знаю. — Она благодарно улыбнулась медсестре, затем глубоко вздохнула и вошла в палату.

Все могло быть намного хуже. Нужно радоваться хотя бы этому. Кровать, на которой лежал Жан-Клод, бледный и неподвижный, как труп, была окружена аппаратами, мониторами и капельницами, к чему Джорджия в принципе была готова. Она не видела его поврежденной ноги — о ней девушке рассказала Николь, — но забинтованная рука и повязка на лице свидетельствовали о несчастье. Но он все же был целым. Его не разорвало на части.

Изо всех сил стараясь держать себя в руках, Джорджия подошла к изголовью кровати.

— Здравствуй, Жан-Клод. Это Джорджия. — Она взяла его здоровую руку в свои ладони. — Прости, что не приехала раньше, но я не покину тебя, пока ты не поправишься.

Около кровати стояло кресло. Девушка села в него, бросив свои сумки на пол.

Она наклонилась к Жан-Клоду, не выпуская его руки.

— Я знаю, что ты не можешь отвечать мне, но, возможно, слышишь меня, поэтому я просто посижу здесь и немного поговорю с тобой. — Девушка слабо улыбнулась. — Зато ты не сможешь спорить со мной.

Следующие минут десять Джорджия рассказывала о том, что произошло после их расставания. О своем приезде в Бат, о прибытии пропавшей коллекции, о плохой погоде в Англии и о том, как узнала от Николь о несчастном случае. Девушка вспомнила, как раньше где-то читала, что люди в коме часто могут слышать и что разговоры с ними помогают вывести их из бессознательного состояния. Поэтому она будет приходить и разговаривать с ним до тех пор, пока не охрипнет.

Появилась медсестра в сопровождении врача.

— Извините, но вам придется ненадолго покинуть комнату, — сказала она Джорджии. — Доктор Миллайс хочет осмотреть пациента без посторонних. Но когда мы закончим, вы снова можете войти.

— Хорошо. — Джорджия подняла свои вещи и вышла. Как раз в этот момент в конце коридора появилась Николь.

Они бросились друг к другу и некоторое время стояли молча, обнявшись. Николь, очевидно, постоянно плакала. Ее лицо было помятым и опухшим, а когда она наконец заговорила, голос звучал надломленно и хрипло.

— Я немного отдохнула. Я здесь всю ночь. Мне нужно было что-нибудь поесть, поэтому я спустилась в кафетерий. Как он? — с надеждой спросила молодая девушка. — Ничего не изменилось, пока меня не было?

Джорджия покачала головой.

— Там сейчас врач. Возможно, он нам скажет что-нибудь, когда выйдет. Пойдем сядем. — Она взяла Николь за руку и повела к ряду кресел, стоявших вдоль стены. Бедная девушка выглядела истощенной, едва держалась на ногах. Джорджия поняла, что за Николь нужно следить не меньше, чем за Жан-Клодом.

Когда доктор Миллайс наконец вышел, он сказал, что никаких изменений не произошло, хотя состояние Жан-Клода слегка стабилизировалось.

— Ему повезло, — сказал он Джорджии. — По счастливой случайности бомба не полностью сработала. В противном случае его уже не было бы с нами.

Джорджия уцепилась за эту мысль. Ему не предначертано судьбой сейчас умереть. Ведь он в конце концов выкарабкается с того света, если она будет в это верить?

Весь оставшийся день Джорджия продолжала свое дежурство у кровати Жан-Клода, почти постоянно в компании Николь, хотя ей и удалось убедить измученную девушку прилечь на пару часов. Джорджия все время разговаривала с ним, убеждая Николь делать то же самое. Она была уверена, что хоть что-то доходит до сознания Жан-Клода.

Было около шести часов вечера, когда дверь внезапно открылась и появилась стройная, элегантная темноволосая женщина. Джорджия поняла, кто она, еще до того, как Николь встала той навстречу. Именно такой Джорджия себе представляла бывшую жену Жан-Клода.

Джорджия смотрела, как женщина подошла и встала с другой стороны кровати, вежливо и быстро улыбнувшись ей. Она была очень расстроена, между бровей залегла глубокая складка, а все ее тело казалось напряженным, отчего Джорджия неожиданно взволновалась.

Бывшая жена Жан-Клода переживала за него. Это было очевидно. Что бы там у них ни произошло в прошлом, врагами они не стали. Почувствовав это, Джорджия поняла, что любит Жан-Клода еще сильнее.

Женщина оставалась в больнице около часа, и ушла незадолго до десяти, когда Джорджия с Николь сели в такси, направляясь в квартиру на Елисейских Полях.

— Вам нет смысла здесь дежурить, — сказал им доктор Миллайс. — Его состояние остается без изменений, а если что-нибудь изменится, мы обязательно тут же свяжемся с вами. Я бы вам обеим советовал отправиться домой и немного поспать.

Никто не спорил, хотя уходили обе неохотно. Но упорствовать было бы неразумным. Они обе были физически и морально измучены.

— Я лягу на диване в кабинете, — заявила Николь, входя в холл и включая свет. — А вы можете лечь в спальне. Там будет удобнее.

— Ты уверена? Я не против дивана. — Джорджия чувствовала себя немного виноватой в том, что займет кровать.

Но Николь покачала головой.

— Я настаиваю, — сказала она. — Вы после дороги, и я так счастлива, что вы рядом со мной. Без вас я бы, наверное, не вынесла этого горя.

Джорджия обняла девушку.

— Я тоже рада, что мы вместе.

Меньше чем через пятнадцать минут Джорджия ложилась в постель, зная, что уснет, как только голова коснется подушки. Однако она не забыла помолиться за Жан-Клода.

«Пожалуйста, не оставляй его. Умоляю, дай ему силы. Сделай что угодно, только не забирай его».

Через два часа девушка проснулась от телефонного звонка.

В холодном поту она села, сердце бешено колотилось в груди. Это из госпиталя. Что-то случилось. Жан-Клод умирает.

Джорджия откинула одеяло, но внезапно спохватилась. Телефон вовсе не звонил. Это был всего лишь сон. Плод ее воспаленного воображения.

Закрыв глаза и хватая ртом воздух, девушка забралась обратно в постель. О Господи, молилась она, я люблю его так, что невозможно передать словами, и отдам все на свете, чтобы когда-нибудь он стал моим. Но если даже у нас нет общего будущего, умоляю, спаси его. Пожалуйста, позволь ему выжить. Это единственное, что имеет значение.

Медсестра как раз меняла Жан-Клоду постельное белье, когда они приехали.

— Bonjour, — приветствовала она девушек. — Надеюсь, вы хорошо отдохнули? Рада вам сообщить, что пациент провел спокойную ночь. Доктор Миллайс только что осматривал его и констатировал, что состояние больного остается стабильным.

Тем не менее не произошло никакого улучшения. Жан-Клод все еще лежал в коме. Но Джорджия запретила себе падать духом, когда заступила на дежурство у его постели. В конце концов он придет в сознание. И когда это произойдет, она будет рядом.

Все шло так же, как и вчера: они наблюдали, как входили и выходили медсестры; покидали палату, когда врач приходил на осмотр; изо всех сил морально поддерживали друг друга и по очереди садились к Жан-Клоду, чтобы говорить обо всем, что приходило в голову.

Был полдень, когда Николь вдруг сказала:

— Думаю, мне стоит позвонить матери. Она говорила, что не сможет сегодня сюда подъехать, и я обещала ей позвонить и сообщить о самочувствии папы.