Почти что сломанная жизнь (ЛП)

- Каждый раз, когда ты целуешь меня, я знаю, что благословлен свыше. - Его губы задерживаются прямо под моим ухом, не дотрагиваясь до меня. Его теплое дыхание, словно электрический ток, опаляет кожу, заставляя сильнее разгораться огоньки похоти.

- Благодаря тебе я вижу все больше разных цветов, - выдыхаю я, когда моя голова покоится у него на груди.

- Срывай этот бежевый и посмотри на прекрасную женщину, стоящую передо мной.

Открыв глаза, я берусь на скотч. Без промедления, одним плавным движением руки, отдираю треть бумаги.

Мельком вижу сломленную девушку, делающую то же, что и я. Я тут же останавливаюсь посмотреть на нее.

- Не останавливайся, Эйлин, снимай остаток бумаги, - подбадривает меня Доминик.

Делаю глубокий вдох, и со стоящим позади меня Домиником, широко распахнув глаза, отрываю последний, чертовый бежевый кусок бумаги.

Доминик убирает бумагу подальше. Я стою перед зеркалом, изучая бледную, печальную девочку, смотрящую на меня.

Все остальное в комнате исчезает в пустоте, в то время, как я гляжу на девушку со светлыми волосами.

Похоже, мое сердце перестает биться. Кровь в венах леденеет.

- Я даже не представляла, насколько я мерзкая. - Дотрагиваюсь до губ, смотря на отражение бедного глаза.

- Я вижу тут красоту. - Рука Доминика ложится мне на сердце. - И смелость. - Он поглаживает мои волосы свободной рукой. - Ты излучаешь силу, Эйлин. - Он целует мою щеку и продолжает смотреть на меня.

- Я столько лет вообще не смотрела на себя, что сейчас в ужасе оттого, как выгляжу.

- Ты видишь пугающую женщину, я - женщину, которую люблю.

Я поворачиваюсь взглянуть на Доминика.

- Как ты можешь такое говорить. Что любишь меня? Я даже близко не привлекательная.

- Твое тело может быть пугающим, твоя душа настрадавшейся, но я вижу блестящий свет, идущий из глубины. Неужели ты не видишь? Это не потому, что я люблю тебя, а потому, что ты любишь меня. Ты вернула меня к жизни, Эйлин. Ты подарила мне дыхание тогда, когда я уже и не надеялся найти снова эту искру. Но я нашел ее, с тобой.

Я обернулась и теперь стою лицом к лицу с Домиником.

Он слегка качает головой и поворачивает меня опять к зеркалу.

- Тебе необходимо увидеть себя, Эйлин. Тебе нужно разглядеть ту потрясающую женщину, которую вижу я.

Доминик отходит от зеркала. Может, он ушел вниз, может быть, ждет в холле, за дверью спальни. Я не знаю. Все, что я знаю: сейчас я одна на один со своим отражением.

Мои глаза снова находят мое отражение в зеркале. Монстры в голове смеются надо мной. Они рассказывают, как я уродлива.

Орут, кричат злыми голосами, как я вульгарна и отвратительна. Говорят, как они видят меня, как мир воспринимает меня. Как я смотрю на себя.

Мои плечи сутулые и голова немного опущена. Я выгляжу побежденной, мне нечем гордиться в себе. Мое лицо такое измученное. Потрепанное и в ранах, с провисшим глазом и шрамами, на которых автоматически фокусируется мой взгляд. Я поднимаю свои волосы и наклоняю голову, глядя туда, где откушена верхушка моего правого уха.

Я выгляжу искалеченной.

- Ты шокирующе помечена, - кричат они мне. - Никто тебя не захочет, - подначивают меня они. - Твое тело уродливо. Посмотри на свою шею.

Я наклоняю голову и гляжу на шрам от ножа, пересекающий горло. Поднимаю руку и легонько провожу пальцами по всей его длине. Зловещий красный знак ощущается грубым, но вместе с тем таким мягким.

- Почему ты так злишься на меня? - спрашиваю я женщину, смотрящую на меня, говорящую с чудовищами, которые пришли с ней. - Я не выбирала такую жизнь. Я не просила, чтобы меня похищали, насиловали и резали ножом. Так почему же ты глядишь на меня с такой ненавистью?

Женщина ничего не говорит в ответ. Я слышу, как чудовища смеются.

- Почему ты злишься? Ты не можешь смотреть на меня без этого адского огня, горящего в глазах. Они сделали это, они похитили меня и причинили боль. Я не вызывалась добровольцем, чтобы надо мной надругались и унижали, они сделали это. - Я указываю на дверь.

- Это не я! - ору я, ударяя себя в грудь. - Это все они! - кричу я женщине в зеркале. - Не надо ненавидеть меня за то, что они сделали со мной

Вот только глаза женщины, смотрящей на меня, полны жалости и злобы.

- Они сотворили это. Не я, - шепчу я ей. Слезы катятся по щекам, и она утирает их своими пальцами, но ее печальные глаза не отрываются от меня.

Я знаю, она пытается мне что-то сказать, но я пока не понимаю ее.

- Расскажи мне, - говорю я, садясь на пол. Женщина в зеркале делает то же самое.

- Мне надо знать, почему ты так сильно ненавидишь меня.

Она продолжает смотреть на меня с таким всепоглощающим горем, и это разбивает мне сердце.

- Пожалуйста, мне надо понять, что тебя так возмущает во мне. Разве я относилась к чему-то, как само собой разумеющемуся, и не понимала этого? Я каким-то образом предала тебя?

Она не двигается. Она просто выглядит полностью потерянной.

Я зарываю лицо в ладони и пытаюсь через боль дышать.

Обняв коленки руками, опять смотрю на женщину. Она копирует меня, так же обхватив руками свои колени. Опускаю подбородок на колени и смотрю на своего двойника.

- Моя жизнь не будет стоить ничего, если ты не объяснишь, почему ты так держишься за свою ненависть ко мне. Мне необходимо знать почему, чтобы продолжать жить. - Я отвожу взгляд от ее измученных глаз.

- Я обижена на тебя, - отвечает она тихо, почти неслышно.

Наши глаза встречаются и неотрывно следят друг за другом.

- Почему ты обижена на меня? - спрашиваю я, чистое отчаяние сквозит в моем голосе. Но она продолжает смотреть на меня все с тем же горестным выражением, с того самого момента как я сняла бумагу с зеркала.

Она продолжает молчать.

Закрыв глаза, позволяю голове упасть на колени.

- Я обижена на тебя, потому что ты выбрала остаться сломленной, - говорит она немного громче. Я не смею поднять голову, боясь, что она снова перестанет говорить. - Когда это случилось, ты так отчаянно боролась, чтобы остаться в живых, но потом так же сильно боролась, чтобы больше не жить. И я зла на тебя за то, что ты не позволяешь жить нам обеим .

Это то, что я делаю?

Не живу?

Я поднимаю голову и вижу, что она смотрит на меня с надеждой в глазах. Она сделала очень важное замечание, которое заставило меня заново переоценить себя.

- Ты хочешь, чтобы я забыла, что они сделали? Притворилась, что ничего не произошло? Вела себя так, что это не произойдет снова? - спрашиваю я. Но она молчит. - Я не могу забыть. Я никогда не смогу. - Я смотрю в окно и вижу синюю сойку, сидящую на подоконнике.

- Нет, не забывай. Не притворяйся. Просто живи. Ради себя, ради меня и ради тех, кто любит тебя, - тихо шепчет она.

И в эту самую минуту, синяя сойка расправляет свои крылья и, совершив прыжок на доверие, доверяет своим крыльям нести себя.

- Эйлин, - нежно окликает меня Доминик.

Я встаю и поворачиваюсь посмотреть на него. Впервые за три года, чувствую себя почти свободной.

- Ты в порядке? Ты сидишь здесь уже больше часа.

Почти беззаботно, я шагаю в его объятия и прижимаюсь к его груди, пока он крепко держит меня в своем тепле.

- Я лучше, чем просто в порядке, - говорю я, улыбаясь у него на груди.

Я освободила свой разум, и надеюсь, что тоже смогу прыгнуть на доверие, позволив своим крыльям нести меня к свободе.

Глава 25

Мы с Домиником сидим на диване, и он переключается с канала на канал в поисках фильма для совместного просмотра.

Я закатываю глаза, когда он останавливается на «Вольной борьбе». Мужчина и борьба - да что с вами такое?

Глядя в сторону, прячу ухмылку, а когда Доминик поворачивается ко мне, изображаю зевок и отвожу глаза.