Люди в масках (СИ)

— Ну, хватит! — я вскочила, почувствовав, что краснею. — Мне не интересны ваши близкие контакты и их описание. Избавь меня, пожалуйста, от встреч со своей невоспитанной любовницей в будущем.

— Хорошо, — его глаза потемнели, а в самой их глубине появился загадочный блеск. — Только не открывай больше двери посторонним.

Мне хотелось провалиться сквозь землю. На душе было мерзко, в комнате бабушки — пусто, а на город постепенно опускался вечер. Лишенная возможности общаться с кем бы то ни было, кроме Северина и себя любимой, я готова была взвыть на луну. Так тяжело стало на сердце от ситуации, в которой я оказалась. Так хотелось кому-нибудь выговориться. Однако благодарных слушателей поблизости не было, а с Алексом заводить откровенный разговор не возникало никакого желания.

— Знаешь, — я принялась демонстративно стелить постель. — Мне надо вздремнуть после стресса, связанного с пережитым расставанием. Так что, будь добр, оставь меня одну.

Он нехотя поднялся и направился к двери, а я крикнула ему вдогонку:

— И не вздумай уйти завтра без меня!

— Это еще почему? — резко повернувшись, поинтересовался собеседник, повысив голос и устремив в мою сторону надменный взгляд.

— Потому что я останусь жить здесь только если ты меня будешь брать с собой, в противном случае, мне придется отправиться в Жулебино, где я стану действовать по собственному усмотрению. Ну, так как?

— Вариант номер "раз" меня вполне устраивает.

Я лишь пожала плечами, дескать, мол, договорились, и вновь вернулась к своему прежнему занятию, усердно заправляя край простыни между диваном и стенкой. Дверь закрылась, издав негромкий звук. Я осталась в комнате одна. Северин же направился в свой кабинет, где последние дни торчал, практически, безвылазно, вероятно, работы в собственной фирме было невпроворот. Хотя какая, собственно, разница? Мне до него нет никакого дела. Единственная цель, связывающая нас — это расплата Славина за его преступления. Я, как жертва, мечтала о правосудии, он — тоже. Правда, причину такого упорства Александра в вопросе постепенного и окончательного разорения моего бывшего мужа, я, увы, не знала, а он не собирался мне об этом говорить.

С этими мыслями я улеглась на диван и до самого подбородка накрылась одеялом. Голова болела, вероятно, из-за переменчивой погоды, а, может быть, от обилия косметики на лице.

— О, черт! Я же забыла умыться, — это открытие пришло так стремительно, что я невольно вздрогнула, поражаясь, как до сих пор не заметила, что, по-прежнему, нахожусь в гриме. Наверное, уже привыкла быть экстремальной девочкой до такой степени, что стала забывать о своей собственной внешности.

Пришлось отменить ранний сон и приступить к процедуре очередного перевоплощения. Очистив кремом лицо, я подумала, что было бы не плохо теперь его умыть. Расчесав свои длинные русые волосы, я накинула на плечи оставленный бабушкой серый халат и быстрым шагом направилась в ванну.

Дверь, которую я не закрыла на защелку, распахнулась так быстро, что моя застывшая в воздухе рука не успела повернуть кран, чтобы включить воду. Алекс с удивлением уставился на меня, будто видел впервые.

— Разве ты не спишь? — наконец, проговорил он, переступив порог и оказавшись на черном, покрытом блестящей плиткой полу.

— А что, мне теперь не только выходить без камуфляжа запрещается, но и не ложиться спать тоже? — ответ прозвучал язвительно, хотя нарываться на ссору я не хотела. А, может, и хотела, ведь если собеседник от меня быстро устанет, то я получу возможность съехать с его жилплощади восвояси.

— И правда! — радостно воскликнул он, изучая мое лицо. — Ты ведь забыла умыться.

— О господи, — протянула я иронично. — Надо же, Америку открыл…

Его взгляд стал критическим, когда в поле зрения попала звездочка над губой.

— Сними-ка халат, — попросил он спокойным, будничным тоном, как будто предлагал мне не раздеться, а выключить телевизор.

— Что? — я округлила от удивления глаза.

— Я хочу посмотреть на твои татуировки или как они там называются.

— А больше ты ничего не хочешь? — с явным вызовом в голосе осведомилась я, забыв о кране, который намеривалась открыть.

Я приняла воинственную позу, но мужчина смотрел на меня непонимающе, вероятно, такого рода просьба казалась ему абсолютно нормальной, а моя реакция — нет. Пришлось подробно объяснять бедняге его ошибку.

— Я не в стриптиз — баре работаю, дорогой "братик", — в мозгу почему-то всплыло то, как он окрестил меня давеча "сестрой", и я не преминула вставить в собственную речь язвительный оборот на эту тему. — Поэтому раздеваться при тебе у меня нет никакого желания. А если интересуешься моими нательными рисунками, получишь возможность ознакомиться с ними завтра, когда я буду одета подобающим образом.

Внимательно выслушав этот монолог, Алекс усмехнулся и принял не менее воинственную позу, только руки его вместо бедер, скрестились на груди, а голова слегка откинулась назад.

— Знаешь, дорогая… "сестричка", — он сделал акцент на последнем слове, приняв выбранный мною тон беседы. — Если ты хочешь таскаться со мной по городу, в том числе и в контору твоего "прелестного супруга", то будь любезна выглядеть так, как я тебя ему представил. Если завтра нам придется встретиться с Лариным, а на твоем плече, лице, животе и ноге будет едва заметное подобие татуировок, Слава может что-то заподозрить.

— Бред! Люди делают био-тату, чем же я хуже остальных?

— Тем, что твой образ диктует правила. Решила стать экстремальной девочкой, будь добра, соответствуй.

— Я не решала, это была бабушкина идея, — надув губы, пояснила я.

— Ирина Степановна уже далеко, так что нечего ее впутывать. Ты должна завтра же обновить свои нательные художества. Понятно? — он выжидающе уставился на меня.

— Я туда одна не пойду, — пробубнили мои надутые губы, а глаза хмуро уставились в пол. — Мне там не нравится.

Он вздохнул, опускаясь на корточки, и снизу посмотрел на меня, ловя взгляд обиженных зеленых глаз.

— Ты хочешь, чтобы я отвел тебя за ручку? — иронично спросили его улыбающиеся уста. — Хорошо. Завтрашний день начнем с посещения салона.

— Перестань издеваться! — более миролюбиво ответила я. — Там, действительно, жутко. И, вообще, этот ужасный прикид не соответствует моей сущности, я очень консервативная женщина. Была раньше…

Алекс засмеялся. Его смех звучал легко и по-доброму, он не таил в себе ни язвительности, ни злости. Синие глаза весело искрились, брови слегка подрагивали.

— Нет, Лисёнок, по-моему, твоя феноменальная бабушка подметила самую суть твоего невообразимого характера. Так что сказочки про консерватизм рассказывай кому-нибудь другому. Ты самая что ни на есть экстремальная как внешне, так и по характеру.

— Вот спасибо! — я возмутилась. — Может, для пущего соответствия подстричь волосы и сделать миллион косичек? А татуировки заказать настоящие, которые не выводятся?

— Не надо, — собеседник передернул плечами, вероятно представив картину осуществления моей угрозы. — А волосы, вообще, не вздумай стричь.

Я обомлела от такого заявления. Он еще будет мне указывать?! Совсем обнаглел.

— Захочу, и подстригу! — гордо вздернув подбородок, проговорила я.

Мысль о том, что я пришла сюда умываться, даже и не думала посещать мою забитую другими вещами голову. Ванная комната превратилась в поле словесной битвы между мной и хозяином дома. Мы выжидающе смотрели друг на друга, готовые в любой момент скрестить шпаги колких реплик, нанеся противнику болезненный укол.

— Не смей! — он явно вознамерился отстаивать нынешнюю длину моих русых прядей.

— Я же не лезу к тебе с подобными требованиями. Это моя жизнь и мои волосы, а ты лучше подобные приказы отдавай своей мымре, там у тебя прав гораздо больше.

— Какой мымре? — Алекс не понял, это отразилось на его вытянувшемся лице.

— Марине, какой же еще?! — сердито прошипела я.