Домой не по пути (СИ)

   - Естественно, ей плохо, - отвечает за меня Тэмзи Пол и помешивает трубочкой свой коктейль. Она кривит губы, но взгляд на меня не поднимает. - Уилл метко бьет.

   - В смысле? - Я встряхиваю волосами. - Причем тут Уилл?

   - Хватит придуряться. Только идиотка не обратит на него внимания.

   - Все как раз таки наоборот.

   - Значит, мы - идиотки.

   - Нет, Тэмми, это ты - идиотка. А мне наплевать на Уилла.

   - Думаешь? - Она приподнимает подбородок, и ее обсидиановые глаза прожигают во мне дыру, размером с Коннектикут. - Не делай вид, что тебе все равно.

   - Я разберусь, что мне делать.

   - Я просто советую.

   - Прежде чем говорить, что мне соринка в глаз попала, вытащи бревно из своего.

   - Тише, девчонки, - усмехается Джесси и вклинивается между нами, словно подушка безопасности, - давайте прекратим этот глупый спор, окей?

   Выдыхаю и отворачиваюсь от Тэмми. Неожиданно мне хочется уйти, и я жалею, что не осталась в номере с Кори. Нужно было прислушаться к интуиции и запереться в своей комнате. Но нет. Я решила, что набраться впечатлений - важнее здравого рассудка.

   - Мне нужна помощь из зала, если вы не возражаете, - вдруг со сцены говорит Уилл, и в кафе аплодируют люди. Несколько полупьяных девиц тут же кидаются к нему, словно парень прочитал заклинание, и я закатываю глаза. Господи, неудивительно, что сейчас ко всем женщинам относятся так, будто они шлюхи. Что уж поделать, если в основном - так и есть. Разодетые, нестоящие на ногах, они прилипают к Уильяму, хищно лыбятся, а он их обнимает по обе стороны, как верных подружек. - Эта песня посвящается одной девушке, к которой у меня особые чувства. Она думает, что знает меня, понимает, лезет в голову и компостирует мозги. Но она ошибается. На самом деле, она мне никто.

   Все это время он смотрит мне прямо глаза, а я - на него. Не знаю, что именно меня цепляет. Но цепляет. Я крепко стискиваю зубы, а он кивает музыкантам, и из колонок на наши головы сваливается знакомая мелодия группы "Нирвана". Я почему-то ухмыляюсь, эта песня так идет Уиллу, его самодовольной улыбке, пылающим глазам и решительному голосу. В этом весь Уильям Гудмен - сломленный мальчишка, который играет с людьми и радуется, когда они тоже ломаются.

   "Изнасилуй меня. Изнасилуй меня, мой друг" - поет Уилл, прожигая во мне дыру. По бокам от него вьются девушки, а он обнимает их, прижимает к себе, пока они карабкаются по его телу, как по канату.

   - И, конечно, он хорошо поет, - отвернувшись от сцены, улыбаюсь я. В груди у меня пылает злость и обида, и я, черт подери, понятия не имею, откуда взялись такие чувства.

   - В этом мире вряд ли есть что-то такое, что не получается у этого парня, - заявляет Мичико и смотрит на меня с сожалением, - это тебе песня его посвящается, милочка?

   - Нет.

   - Да, - одновременно отвечают Джесси и Тэмми.

   Я нервно пожимаю плечами и процеживаю:

   - Возможно.

   - Видимо, ты разозлила его.

   - Уилл такой талантливый, что сам себя научился злить. - Я вырываю из рук Тэмзи свой стакан с соком - что он там делает? И вновь жадно остужаю горло. Кошусь на сцену, а Уилл продолжает овивать руками двух незнакомок. Они потные, и глаза у них горят.

   Меня тошнит.

   Неожиданно он берет микрофон в руки и начинает приближаться к нашему столику, оставив позади расстроенных девиц. "Презирай меня, делай это снова и снова. Опустоши меня. Изнасилуй меня, мой друг". Он оказывается передо мной. Возвышается над головой и бросает тень на глаза. Губы его искривляет улыбка, а глаза глядят так, что мне внезапно хочется провалиться сквозь землю и больше никогда не очнуться. Парень вдруг хватается за спинку моего стула, тянет его на себя и наклоняется таким образом, что между нашими лицами остается всего несколько жалких сантиметров.

   - Ты почти уничтожена, - едва слышно шепчет он и касается губами моей щеки, - ты проиграла, птенчик.

   Мне нечем дышать. Его горячие губы так близко, а сердце у меня останавливается. Я хочу оттолкнуть его, но не могу пошевелиться. Лишь перевожу на него взгляд и тут же об этом жалею, ведь в нем столько ненависти, столько гнева, что горло сводит судорогой.

   Я не понимаю, что сделала; почему так разозлила парня; с чего вдруг заслужила это презрение, что скользит в его глазах так повседневно, будто постоянно там живет. Но мне не нужно узнавать ответ. Мне обидно, мне больно, что самое отвратительное, но разве это важно? Какое это имеет значение? Я не знаю о любви ровным счетом ничего, и мне чужда романтическая привязанность. И если Уилл и хотел доказать обратное, у него не вышло. Я лишь в очередной раз убедилась, какие люди эгоисты, и как рьяно они самоуничтожаются, обвинив в этом тех, кому они дороги.

   - Тебя ждут, Уильям, - все-таки произношу я, умудрившись равнодушно улыбнуться. Подаюсь вперед и касаюсь губами его щеки. Сердце у меня вырывается из груди, бьется о ребра и взвывает на неизвестном языке, но голос мой спокоен, ровен и тих. Не узнаю его и удивляюсь, но не подаю вида. - Я вижу, как ты на меня смотришь. - Томно повторяю его слова. - Но ничего не будет. Ты мне не нужен. Возвращайся на сцену. Там тебя утешат.

   Я отталкиваю парня от себя, а затем вновь тянусь к соку. Опрокидываю содержимое и решительно поднимаюсь из-за стола. Внезапно голова кружится, и я едва не падаю.

   - Осторожно, - восклицает Джесси, поддержав меня за руку, я встряхиваю волосами.

   Не понимаю, что такое. Молниеносно перед глазами все смазывается, а музыка лихо превращается в какофонию звуков, давящих на виски. Хочу уйти, но Уилл хватает меня за локоть, тянет на себя. Лицо у него становится совсем другим: смягчается. Или же мне так кажется? Колени подгибаются. Я ощущаю, как странная сила - горячая и теплая - тянется к сердцу и обволакивает его в широченных ладонях.

   - Ты куда? - Спрашивает он. - Что с тобой?

   - Отвали, Уильям. Я хочу потанцевать. А тебя ждут. Обернись. Они соскучились. - Я порывисто вырываю руку из пальцев парня и бреду к смежному помещению, где танцуют люди. Со мной творится что-то невообразимое. Приятное и пугающее одновременно.

   В одну секунду ясность исчезает, и я погружаюсь в состояние полнейшей пустоты. Я должна заполнить эту пустоту. Должна немедленно. Желание пить превращается в жажду. Желание есть - в голод. Желание танцевать - в желание оторваться от земли и взмахнуть к потолку, улететь куда-то в небо, да, в черное небо и стать северным ветром, гоняющим по дорогам иссохшие листья. Ох, я улыбаюсь незнакомцам, прикасаюсь к ним пальцами и вижу, как от них отскакивают искры. О, да, искры! Я не схожу с ума. Краски становятся в сто раз ярче, музыка - в сто раз громче! Что за странные чувства? Грудь пылает, горит, я сейчас сойду с ума, этот пожар, он опустошает меня, он обжигает, болит!

   Откидываю назад голову, прохожусь ладонями по лицу, которое внезапно намокает и становится горячим. Мне нужно найти воду, нужно выйти на свежий воздух. Я внезапно слышу, как из соседнего зала поет Уилл. Он завораживающе поет. И его голос отражается внутри меня, разлетаясь по всему телу, разбиваясь на сотни осколков. Его голос в голове, он повсюду. Я закрываю глаза, а передо мной его лицо, и запах сигарет, и дым. Он вдруг обнимает меня, я прижимаюсь к нему и откидываю назад голову. Мне нравится, что Уилл здесь, и что он там, и что я где-то, где взрываются на тысячи частей краски и звуки.

   - Пойдем, - говорит голос у моего уха, - пойдем со мной.

   Это не Уилл. Это не его голос. Я раскрываю глаза и вижу незнакомца. Я не вижу его лица, оно покрыто тенью, черной пленкой, я лишь вижу его губы, которые зовут меня за собой, но я не хочу идти. Я пытаюсь сопротивляться, а ноги не слушаются. Как и руки. Я просто невнятно шепчу что-то, а в груди горит шар из ужаса. Что со мной? Я не понимаю, я ничего не понимаю. Дергаюсь, незнакомец дергается вслед за мной, и тут я вижу черты его лица. Знакомые мне черты. Именно этот человек лапал меня на парковке, когда Уилл решил выкрасть свою же машину. В замок он сцепляет мои руки, на себя тянет, а я резко, в ужасе примерзаю к полу, завертев головой.