Свободная как ветер

Мгновение ни тот, ни другой не шевелились и не произнесли ни слова; позже, когда Джейн думала о том, что он прочитал в ее глазах, ей становилось страшно. Но она не смогла отвести взгляда— это было выше ее сил, настолько этот мужчина был притягательным для нее.

А Маккарти, казалось, думал о чем-то. Джейн знала, что у нее есть последний шанс на спасение. Она понимала, что он не будет принуждать ее, что стоит ей только отстраниться, натянуть бархатный халат на плечо и нарушить очарование момента, и он немедленно вернется к насмешливому тону, ставшему привычным для них обоих. Ее доставят в Макгрегор-холл целой и невредимой, она вернется к своей прежней жизни, и только воспоминания будут время от времени напоминать ей о том, что когда-то она едва не поддалась безумному порыву.

Вечернее солнце заливало каюту мягким золотистым светом, бросая отсвет на смуглое лицо и темные волосы Тобиаса Маккарти, и молодая женщина почувствовала, что не может даже шелох- нуться. Все ее планы замужества лежали в руинах. Она не могла думать о завтрашнем дне, о том, что ей предстоит собирать осколки и начинать жизнь — или хотя бы ее подобие— снова. В этот момент у нее было только одно желание: чтобы Тобиас обнимал ее, целовал. Желание горячей волной заливало все ее тело, не знавшее прежде мужских ласк.

Он провел рукой по ее голому плечу, еще ниже спустив бордовый халат.

У меня просто дух захватывает, — прошептал он. — Что бы ни случилось, я хочу навсегда запомнить это чудесное мгновение — твои пылающие волосы, выражение твоего лица…

Что бы ни случилось… Он не давал ей никаких обещаний, и, хотя его слова переполняли ее счасть- ем, он не клялся ей в любви. Она прекрасно понима- ла, что ее чувства гораздо сильнее его, что он ис- пытывал подобное с бесчисленными женщинами до нее и испытает еще много раз после.

А чего, собственно, она ожидала? Честно говоря, ей и не хотелось, чтобы он потребовал от нее отказаться от прежней жизни и связать свою судьбу с его, потому что это поставило бы ее перед неразрешимой дилеммой. Бесспорно, забавно денек-другой поиграть в контрабандистку, но стать таковой на самом деле?.. Нет, Джейн никак не могла представить себя в роли подруги контрабандиста, несмотря на то, что ощущение опасности приятно щекотало нервы. Независимо от своих чувств к это- му мужчине который при желании мог вить из нее веревки, она не имела ни малейшего намерения пожертвовать всем ради него.

Она подняла глаза и увидела, что он все понимает; он всегда все понимал. Как и раньше, он заставлял ее посмотреть правде в глаза и давал ей возможность передумать, пока не поздно.

Да, действительно, — произнес он хрипловатым голосом, отвечая на вопрос, который прочитал в ее глазах. — Я сказал, что не стану принуждать тебя, но страсть может быть сильнее доводов рассуд- ка. Я не буду отрицать, что хочу тебя. Я ни о чем другом думать не могу с тех пор, как впервые заглянул в твои волшебные зеленые глаза. Но ты должна знать, на что идешь. И я не собираюсь давать тебе шанс назавтра убедить себя, что это я один во всем виноват. В отношениях между мужчиной и женщиной нет ничего постыдного, но только в том случае, если между ними все честно, без обмана. А обманывать самого себя еще опаснее. Ты согласна со мной?

Он был прав. Подсознательно ей хотелось, чтобы его страсть заставила ее забыть обо всем, чтобы он все решил за нее, чтобы у нее было право не винить себя за свой безрассудный поступок. Она приняла его приглашение, зная, что этот момент наступит, и все же заранее приготовила себе удобное оправдание. Но его честность позволила ему разгадать ее глупую уловку и вынудила ее взглянуть правде в глаза, хотя это было тяжело и больно.

Он ждал. Оба знали, что еще одно прикосновение — и пламя страсти поглотит их обоих. Однако он явно не собирался ничего решать за нее.

Вы можете не бояться, — проговорила Джейн как можно спокойнее. — Обещаю, что не прибегу завтра в слезах, утверждая, что вы силой склонили меня к чему-то постыдному или что я не ведала, что творю. Вы ведь этого боитесь?

Если я и боюсь, то не за себя. Мне просто не хотелось бы сделать тебя несчастной, — честно ответил он.

Джейн глубоко вздохнула, понимая, что, хочет он того или нет, ее ждет впереди много горя. Если она остановит его сейчас, то будет жалеть об этом до конца своих дней. А если уступит, то все равно будет несчастна, хотя гордость не позволит ей прибежать к нему с жалобами и упреками. Рано или поздно их роман закончится, и ей придется прожить остаток жизни без него. А она вовсе не была уверена, что сможет это перенести.

В выражении его лица внезапно появилось что- то суровое, как будто он почувствовал, что она все еще не может ни на что решиться.

Я задам тебе лишь один вопрос. Ты хорошо подумала? У тебя есть прискорбная привычка: играть с огнем, не имея ни малейшего намерения обжечься.

Да, Тобиас Маккарти был намерен добиться от нее определенного ответа. И Джейн поняла — ей не трудно его дать. Он прав: в отношениях между мужчиной и женщиной нет ничего постыдного, если в них все честно, без обмана. Она заглянула в его глаза и прошептала:

Да, я хорошо подумала. Именно поэтому я и приняла ваше предложение.

С секунду он еще стоял на коленях, не шевелясь, потом глубоко вздохнул, как бы давая выход колос- сальному напряжению, о котором она даже не подо- зревала. В следующее мгновение он уже осыпал ее поцелуями, и она слишком поздно поняла, что не имела представления о том, какое пламя разжигала, пока оно совершенно не поглотило ее.

Его страсть грозила испепелить ее: ведь у него было куда больше опыта, чем у нее. Очень быстро он сумел показать ей, что могут испытывать мужчина и женщина, если их сжигает взаимная страсть, которой они не стыдятся. Его руки перебирали ее разметавшиеся волосы; его губы оставляли на ее теле огненные следы. Когда он раскрыл полы ее халата, она не ощутила ничего, кроме гордости и восторга. Его пальцы касались самых сокровен- ных мест ее дрожащего от вожделения тела, а когда его губы последовали за его руками, Джейн об- наружила, что и представить себе не могла, что существует подобное блаженство.

Теперь она уже не могла понять, почему колебалась так долго. Она больше ничего не боялась, забыв о прошлом и будущем. Для нее не существовало ничего, кроме его горячих губ и требовательных рук. А потом она как будто вообще лишилась способности мыслить и полностью отдалась всепожирающей страсти.

Он остановился первым. Крепко прижимая ее трепещущее от наслаждения тело к своей обнаженной груди, он прошептал, чуть насмешливо прищурив глаза.

Вот уж не думал, что ты окажешься такой способной ученицей, моя прелесть… Но если мы не хотим преподнести твоему жениху темноволосого отпрыска, нам лучше остановиться, пока еще не поздно.

Джейн не сразу поняла, о чем он говорит, а потом почувствовала, словно на нее вылили ушат холодной воды. Она нисколько не смущалась, когда они неистово ласкали друг друга, но легкость, с которой он обуздал свою страсть, в то время как она совершенно не хотела возвращаться к действительности, наполнила ее стыдом и болью разочарования. И еще она была оскорблена тем, что в такую минуту он заговорил о графе Макгрегоре.

Но чего она ожидала? Для него все это не более чем краткая интерлюдия, каких было уже множест- во, а вовсе не потрясение, как для нее. По своей глупости она позволила страсти заслонить от нее неприятную правду: он ведь не предлагал ей ничего, кроме нескольких мгновений удовольствия. Она должна быть благодарна ему за то, что он смог вовремя остановиться, когда они были готовы зайти слишком далеко. Но она вовсе не испытывала бла- годарности.

Она поспешно прикрыла грудь пледом и отстранилась от Тобиаса, мысленно благословляя спустившийся сумрак, который скрыл от него вы- ражение ее лица.

Да, нам действительно пора остановиться, а то за минутой удовольствия может последовать жизнь, полная сожалений, — отозвалась она глухим голосом.

Его голос прозвучал почти что безразлично: