Музыка Лондона. История одной любви (полная версия) (СИ)

Сегодня был наш последний концерт в лицеи, и я блистала, музыка лилась, как ручеек. Столько новых песен, и все я писала о нас, нас с Фредди. Прошел год, а мне казалось целая вечность. У него была девушка, та пигалица, с которой он мне изменил. А, я даже не смела, перечеркнуть невинность в наших с Грэгом отношениях. Я могла заниматься любовью только с Фредди. Грэг носил меня на руках, он делал все для меня, надеясь, что это навсегда. Только иногда я понимала, что это от моего отчаяния.

Почему Его нет рядом со мной сегодня?

Фредди.

Бетти не знала, что в этот важный для нее день я находился в зале, правда со своей девушкой Мери. Виктору удалось уговорить меня прийти, и я был удивлен от самого начала концерта и до последней минуты. Бетти пела и свои песни и чужие, на фоне других исполнителей она выделялась, как яркая звезда. Ее красивые платья, ее грустные стихи, выражали всю ее сущность. Оказалось, как она страдала по мне, оказалось, что она до сих пор думает обо мне, эта мысль поселилась во мне, когда объявили песню, к которой я написал музыку, и назвали меня автором. Я ощущал, что все эти строчки, звуки она дарила мне, даже не зная, что в этот самый миг я здесь. Дуэт с ее Грэгом получился каким-то слишком эмоциональным, слишком грустным, эта песня любви была больше песней о расставание и боли. Она была великолепна во всем, будь-то это восточный танец, будет страстное танго, и я видел, как Мери волнуется, ерзает в кресле, смотря, как я внимательно слежу за каждым вздохом своей бывшей любовницы.

Я вздрогнул, когда услышал первые строчки последней песни, она была о нас, о нашей любви, и Бетти одновременно прощалась со мной, и одновременно хотела быть со мной. Она, упав в объятья Грэга, ушла со сцены.

Неужели в ее сердце живет все еще любовь ко мне?

Бетти.

Я заметила, как повернулась ручка, я не имела привычки закрывать двери, потому что кому-нибудь что-нибудь понадобится. Вошел Майкл МакОлла, он положил на стол ко всем цветам букет роз. Я увидела его хищный взгляд, мелькнувший в его темных глазах, он был похож на своего младшего брата, только его внешность была более грубая. Дэвида я давно не видела, говорили, что он был менеджером, сколотил себе состояние, и вкладывает сейчас его в звезд.

- Зачем вы пришли? – спросила я, стараясь унять дрожь.

- Поздравить с последним концертом, - он зловеще улыбнулся.

- Поздравили!? А теперь уходите! – я дернула ручку, и пришла в ужас, он закрыл дверь, - Что вам от меня нужно?

- Тоже, что и всем, - мне стало дурно.

Он развернул меня к себе спиной, быстро подводя к столу. Майкл надавил между лапоток, и я грудью легла на стол. Я пыталась, пыталась сопротивляться, но в третий раз, похоже, Бог меня не спасет. Он уже задирал мне юбку оливково платья, стягивал трусики, а я даже не могла плакать.

- Прошу, не надо, - тихо взмолилась я. Он спустил свои брюки, и вторгся в меня. Я тихо застонала от этого вторжения. Я никогда не забуду этих мерзких рук на своих бедрах, не забуду этого дыхание у себя над щекой, требовательных движений внутри себя, не забуду это мерзкое ощущение. Он стонал, изливаясь в меня, и я только просила, лишь бы он ушел поскорей, лишь бы я осталась одна. Он отошел от меня, и я сползла на пол, я не могла плакать, я не могла показать ему свою слабость, я просто смотрела в одну точку, заметя, что у меня болят ладони, потому что ногти впивались в них. Как же я ненавидела себя и его за это все.

- Я так и знал, что ты шлюха, всегда знал. Скажешь кому-нибудь, то мы с Дэвидом прикончим твою карьеру, сразу на корню. Будь паинькой, - он потрепал меня по щеке, и ушел.

В строго свое время я вышла на сцену, спела сорвав овации, но никто, никто не увидел моих слез, потому что никто не должен знать, как мне больно на самом деле. Я не позволю ему и кому-либо другому испортить мою жизнь.

***

Это был вечер, когда в моем доме не было ни души. После того дня прошло три недели, мы с Грэгом скоро получали дипломы. Он играл на рояле, а я как всегда стояла рядом с ним. И когда он поднял на меня свои серые затуманенные глаза страстью, я поняла, чего он хочет. Грэг прильнул губами к моей шее и крепко сжал в объятьях. Он унес меня в спальню, аккуратно положил на кровать и стал покрывать всю поцелуями. Я не заметила, как он меня раздел, потом я увидела его обнаженным в лунном свете. Грэг ласкал мое тело, изучая каждый изгиб, под его пальцами я трепетала и пробегала легкая дрожь по коже. Я закрыла глаза, пытаясь бороться со страхом, и чтобы он не передавался ему. Я, то вырывалась, то снова приникала к его широкой груди покрытой волосами. Все казалось сказкой и, то новое чувство, открывавшие меня с новой стороны, пьянило. Я ни о чем не думала и отдавалась его объятьям с каждой минутой с новой силой. Я знала, как доставить ему удовольствие, и боялась назвать Грэга именем Фредди. В бездонных глазах, цвета весенней травы, светились звезды, и туман страсти заволакивал их.

Я забыла, то, что вытворял со мной Фредди, забыла то ошеломительное ощущение, тот трепет, что он мне передавал от себя. Грэг был на седьмом небе от счастья. Мы были возлюбленными, которые еще не познали науку любви и страсти. Он поддавался лишь природным инстинктам, при этом, боясь, что сможет навредить мне, но я не замечала эту неопытность и страсть затягивала в свои сети. И вот наступил момент, когда я стала его. Я лишь открыла глаза и увидела боль на его лице:

- Бетти, кто он? – нет, я не могла сказать про Фредди, и, рыдая, рассказала про Майкла, сказав, как больно мне было тогда. Так я солгала впервые ему, и боюсь, это будет моя не первая ложь.

- Все, теперь я твоя навсегда! Ты властелин моего сердца.

- И я твой навеки, - ответил он мне, когда мы разговаривали о любви, то чаще всего мы игнорировали свой родной язык. Французский это язык любви, - обещай, что ты мне не изменишь!

- Обещаю, любовь моя.

- А если изменишь, я убью тебя.

- Нет ничего прекрасней, чем умереть от твоей руки…

Но почему я чувствовала горечь в нашей любви? Я не ощущала триумфа, хотя мне было хорошо с ним, так же, как когда-то с Фредди. Я думала, что забыла его, но что-то по-прежнему держало меня, сильно связывало с ним, хотя я очень редко вспоминала о нем в последний год.

Июнь 1973.

Фредди.

Наши дела шли не очень хорошо. Мы перешли с «Ди Лэйн Ли» на «Trident», нас заметил их менеджер Ник Нильсон, переманив на другую студию. Но все оказалось не так просто, нам платили жалкие шестьдесят фунтов, разрешали пользоваться студией поздно вечером, или же рано утром. Конечно же, альбом мы почти закончили, но жить на эти гроши мы не могли. Мы разрывались между студией, концертами и лавкой, которую, если честно давно бы надо было продать. Но мы все тянули, и поэтому поводу часто ругались.

Мы уже четыре недели были на гастролях в студенческих городках. Проводя почти все время на увеселительных напитках и ругани. Все что могла предоставить нам наша кампания, так это ужасные условия, чудовищную технику, и снова жалкие гроши за наши концерты. Хорошо, что скоро все это должно было закончиться. У нас ничего не получалось. Наш сингл «Будь сильным» не захотели ставить, поэтому пришлось выпускать другую песню под псевдонимом Ларри Ларкс, вот так и появилась на свет наша песню «Я чувствую музыку».

Перед отъездом в Лондон мы на сутки остановились в Брайтоне. Я курил на балконе, смотрел на вечернее небо, на солнце освещающие море. Роджер, с которым мы делили номер, где-то шарахался, но меня это не беспокоило. Наверное, опять искал жертву на ночь. Пронесся легкий ветерок, по мне, словно ударило высоким напряжением. Сигарета упала на каменный пол. Этого не может быть! Не может! Я слегка повернул голову, краем глаза заметив ЕЕ. Она была здесь рядом со мной, на соседнем балконе.

- Грэг, - она засмеялась, он что-то шептал ей на ухо, - тебе пора идти на свой ужин с родней.