Рыжая (ЛП)

— Что, если он не захочет двигаться дальше, — предположила она. Мое сердце упало. Он сказал, что хочет поговорить со мной. Ведь эти слова частенько используются перед расставанием?

— Кортни, — зашипела я, — ты действительно злишь меня.

— Я просто пытаюсь все предусмотреть. У парня были отношения с другой женщиной, ради Бога. Проснись, Лия. Он не так идеален, как ты думаешь.

Я повесила трубку. Кортни жестока. Она недавно рассталась со своим парнем, и переносит свои чувства на Калеба. Я не позволю чему бы то ни было испортить мне настроение. Он вернулся и он мой.

Не постучавшись, я вошла в его квартиру. Теперь, когда он вспомнил, кто я, не нужно больше притворяться. Он стоял на кухне, пил пиво, его волосы были по-прежнему влажными после душа.

Я бросила сумку и побежала к нему. Он успел отставить бутылку на стойку, когда я врезалась в него. Он поймал меня и рассмеялся.

— Привет, Рыжая.

— Привет, Калеб.

Мы с минуту смотрели друг на друга, а затем он отпустил меня.

— Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо... великолепно. Я просто... просто так много...

Я накрыла его губы рукой.

— Ты не обязан ничего говорить. Я просто рада, что ты вернулся.

Прежде чем он успел что-то сказать, я приподнялась на носочки и поцеловала его. Сначала он удивился. Я почувствовала, как его руки легли на мои, пытаясь оттолкнуть, но я обняла его за шею. Метила территорию. Бог знает, что он делал с этой женщиной. Я должна заклеймить его, заставить целовать меня как прежде, как было до аварии. Он этого не сделал. Когда я попятилась, он старался не смотреть на меня.

— Калеб, что не так? Ты же все вспомнил, верно?

— Да.

— Мне кажется, что ты по-прежнему ведешь себя так, будто не знаешь, кто я.

Он отошел, встал у окна, спиной ко мне. Я обняла себя руками и закрыла глаза. Почему мне вдруг стало холодно?

— Ты что, порываешь со мной?

Его поза показалась мне напряженной, но он повернул голову в мою сторону.

— Мы все еще вместе? Насколько я помню, ты порвала со мной в то утро, когда случилась авария.

Я сглотнула. Это правда.

— Благодаря аварии я увидела все в другом свете, — произнесла я аккуратно. — Я чуть не потеряла тебя.

— Благодаря аварии и я увидел все в другом свете, Лия. Это все изменило — то, что я хотел... что думал, смогу иметь...

Я покачала головой, не понимая, о чем он говорит. Он имеет в виду ее?

Я стояла между ним и окном, поэтому ему пришлось посмотреть на меня.

— Калеб, до аварии ты хотел меня. Ты все еще хочешь меня?

Это были две самые долгие минуты в моей жизни. Я развернулась, чтобы уйти, но он схватил меня за руку.

Я почти плакала. Мне не хотелось, чтобы он видел.

— Лия, посмотри на меня.

Я посмотрела.

— Я был эгоистом.

— Мне плевать, — быстро произнесла я, — ты запутался.

— Я знал, что делаю.

Я смотрела на него.

— Что ты имеешь в виду?

Он выругался и запустил руку в волосы.

Раздался стук в дверь.

— Черт... черт! — он прижал пальцы к глазам, прежде чем пойти открыть дверь.

Пришли Люка и Стив. Я схватила сумочку и побежала в ванную, чтобы привести лицо в порядок прежде, чем они увидят меня. Если моя мать и научила меня чему-то в жизни, так только тому, что нельзя, чтобы заметили твои эмоции.

— Лия! — воскликнула Люка, когда я вышла из ванной. Она двинулась ко мне с кошачьей грацией. Я подавила желание попятиться. Разница между Люкой и моей матерью заключается в огромном количестве искренности и материнской любви. Эта женщина любит своего сына, а мне не понять этого. Любви без всяких условий. Я завидую ему в этом. Что-то постоянно заставляет ее обнимать меня, и я чувствую себя от этого не в своей тарелке. Мне кажется, что она оценивает меня всякий раз, когда обнимает, будто проверяет, достойна ли я ее сына. Я позволила ей обнять меня, глядя на Калеба поверх ее плеча. Он наблюдал за нами со странным выражением на лице.

Когда она отстранилась, она удержала меня за предплечье и посмотрела мне в глаза.

— Калеб, эта девушка... — она оглянулась через плечо на него, затем снова на меня со слезами на глазах. — Эта девушка — редкость.

Видимо, на моем лице отразилось удивление. Она снова обняла меня.

— Спасибо тебе, Лия. Ты была так лояльна к моему сыну. Мать не может желать большего.

Но не только я была шокирована. На лице Калеба друг друга сменяли удивление и растерянность.

Когда я поймала его взгляд, он пожал плечами и улыбнулся.

Его родители остались почти до конца вечера, разговаривая и попивая шампанское, которое принесли, чтобы отпраздновать. Я ушла вслед за ними. У двери Калеб схватил меня за запястье, останавливая.

— Лия, — его голос был хриплым. — Моя мать права. Не смотря ни на что, ты была лояльна ко мне. Даже когда...

Я покачала головой.

— Не хочу говорить об этом.

Не хочу говорить о ней.

Он прищурился. Мне показалось, что он смотрит на меня так, будто видит впервые за эти несколько месяцев.

— Ты не должна. Мне стыдно, что моей матери пришлось напоминать мне об этом.

— О чем ты говоришь, Калеб?

— Я принимал тебя, как должное. Твою лояльность. Твое доверие. Мне очень жаль.

Он притянул меня к себе и обнял. Не знаю, значили ли его слова что-нибудь для нас, но чертовски уверена, что собиралась остаться и узнать.

— Я провожу тебя до машины.

Я кивнула, вытирая слезы кончиками пальцев.

Пожалуйста, Боже, пусть он не причинит мне боли.

Глава 19

Настоящее…

Сэм на моей стороне, или, по крайней мере, мне так кажется. Он не осуждает меня, и мне это нравится. Он знает суть того, что произошло между мной и Калебом. Пока он не задает никаких наводящих вопросов, а ведь мне хочется, чтобы он это уже сделал.

Я чувствую, что мы команда. Он убирает дом, кормит меня, стирает нашу одежду и подсказывает, когда нужно кормить ребенка.

Я кормлю ребенка.

Иногда я наблюдаю, как он купает ее, и подаю ему полотенце.

Быть матерью, оказывается, не так сложно, как мне казалось. Особенно, когда все происходит вот так.

Калеб так и не позвонил.

Калеб не звонит.

— Что это за татуировки? — однажды спросила я его. Его рукава были закатаны до локтей, пока он нежно промывал мыльные волосы ребенка. Он посмотрел на меня краем глаза. Я начала обводить рисунок пальцем. Никогда не делала подобного раньше... ни с кем. Какое-то нагромождение картинок: пиратский корабль, цветок лотоса и невероятно липкая паутина. Когда я дохожу до локтя, он приподнимает брови.

— Хочешь, я сниму рубашку, чтобы ты могла продолжить?

— Есть еще?

Он улыбается и вытаскивает ребенка из ванны.

— Если бы я не знал тебя так хорошо, то подумал бы, что симпатичен тебе.

Я хихикаю. И правда. Становится даже как-то неловко.

— Ты гей, Сэм. И без обид, но татуированный Курт Кобейн — не мое.

Сэм относит ребенка в детскую и укладывает на пеленальный столик.

— Надеюсь тогда, что хотя бы музыка Курта Кобейна — это твое.

Я сглатываю. Господи. У меня внезапно начинает кружиться голова.

Я киваю головой прежде, чем слова успевают сорваться с моих губ.

— Слушала, когда была моложе.

Он с недоумением смотрит на меня.

— Пойду, налью себе чего-нибудь попить... — я выскальзываю из комнаты прежде, чем он успевает еще что-нибудь сказать, но вместо того, чтобы пойти на кухню, иду в спальню. Я закрываю дверь как можно тише и забираюсь на кровать.

Дыши, Лия.

Я пытаюсь думать о счастливых мгновениях. Мгновениях, на которых мой терапевт заставляет меня фокусироваться, но слышу только громко звучащие у меня в голове слова одной из песен «Нирваны». Мне хочется закричать.

Я кричу в подушку. Ненавижу это. Я как чертов хаос, но ничего не могу с этим поделать. Когда мое сердце перестает колотиться, я спускаюсь вниз и наливаю себе воды.