Ты мне не пара?

Она слабо улыбнулась. Капельки пота бисеринками выступили у нее на лбу. Она с силой сжала ему руку.

— O-о…о, — застонала она, закусив губу. — Долго еще ехать?

Врач перехватил взгляд Бернарда и кивнул.

— Мы совсем рядом, — сказал он. — Еще один поворот, а там нас уже ждут.

10

Из того, что происходило в больнице, Бернард заключил, что дела серьезны. Врачи, которые занимались Элиной, отошли в сторону и устроили консилиум. Все говорили шепотом, было похоже на какой-то чудовищный заговор, к которому непосвященные не допускались.

— Какое это имеет значение, что я не ее муж? — возмутился он, когда его попытались выставить из приемного покоя, где в тот момент находилась Элина. — Я близкий ей человек, и ребенок, которого она собирается родить, мой. Черт возьми, я имею ко всему этому непосредственное отношение.

— Не устанавливайте здесь свои правила, — строгим голосом произнесла старшая сестра, лицо которой было похоже на железную маску. — По существу, вы здесь лишний. Но пока вы находитесь в больнице, рекомендую вам не повышать голос.

И только Элина, сжимавшая его руку и бормотавшая какие-то ласковые слова, предотвратила бурю, которая могла каждую секунду разыграться.

— Успокоились, вот и хорошо, — кивнула сестра. — А теперь мне нужно, чтобы вы, мисс Таннер, подписали кое-какие бумаги. Вы в состоянии это сделать? Время не ждет, роды могут начаться с минуты на минуту.

— Дайте мне все эти бумаги, — потребовал Бернард, потянувшись к листкам. — Ей еще придется иметь с ними дело.

«Железная маска» отпихнула его руку.

— Для этого вы не годитесь. Если пациент не способен подписать документы сам, мы должны обратиться к родственникам.

— Пожалуйста, Бернард, не спорь, — попросила Элина. — Я смогу сама подписать.

— Прекрасно. Доктор Оверби уже приехал, и, как только мы закончим с бумагами, он сразу же осмотрит вас.

— Этот Оверби, — озабоченно спросил Бернард, выводя сестру из приемного покоя, — хороший специалист?

— Благодарите Бога, мистер Дэниел, что у нас есть такой доктор, в помощи которого сейчас нуждается мисс Таннер.

Бернарду не понравился тон, которым говорила с ним сестра. Но еще больше ему не поправилось выражение лица доктора, который после обследования Элины вышел к нему.

— Как я понимаю, вы отец ребенка мисс Таннер, — сказал он, направляясь к Бернарду.

— Да. И ее жених.

— Понятно. Боюсь, что ее придется оперировать, мистер Дэниел.

От слов врача по коже Бернарда пошли мурашки.

— Оперировать? Что это за операция?

— Кесарево сечение. Вообще-то попытаемся его избежать, но если возникнут осложнения…

— Осложнений не будет, если вы очень постараетесь, — перебил доктора Бернард.

— К сожалению, это зависит не от нас, — жестко сказал доктор. — Простите…

Элине сделали какой-то укол, от которого она почувствовала необыкновенную легкость. Она как будто куда-то плыла, забывая, что произошло с ней, свои тревоги.

Она улыбалась. Сквозь стены палаты глухо доносился голос Бернарда. Он отдавал какие-то распоряжения, о чем-то просил.

— …Ее жених… — говорил он. Ей нравилось это слово. — Моя вина, — произнес он. Она почувствовала тревожные нотки в его голосе, и ей захотелось, чтобы ему дали успокоительное. — …Позаботьтесь об Элине… сначала помогите ей, а уж потом ребенку…

Ребенку потом?!

Этому не бывать, подумала она. Ребенок — это подарок тебе, мой милый.

Занавеска приоткрылась, и она почувствовала, что Бернард рядом с ней. Она ощутила его сильные пальцы, сжимавшие ее руку, его губы на своей щеке.

— Они забирают тебя наверх, дорогая. Я буду ждать здесь, — проговорил он. — Я постоянно буду здесь, что бы ни произошло.

Радужный туман стал заволакивать ее сознание, и она перестала слышать и чувствовать.

— Возвращайтесь назад, — велела «железная маска», когда Элину ввезли в лифт. — Вам придется остаться здесь, в комнате для посетителей. Ждать недолго.

Все оказалось не так. В каком-то оцепенении Бернард то и дело посматривал на стенные часы. Ему казалось, что он прошагал сотни миль, что прошли века, а никто не появлялся.

И вдруг створки лифта плавно отворились.

— У вас сын, мистер Дэниел!

Все было как в кино. Перед ним стоял доктор в глупой зеленой шапочке, маска болталась на шее. Зеленый халат и огромные бахилы делали его похожим на гнома, который долго трудился в своем золотоносном руднике.

— Сын?! — Почему его голос вдруг сорвался? Почему комната закачалась перед глазами? Он не плакал, когда умирала его мать, а тогда он был мальчишкой, более чувствительным, чем сейчас. — Сын! — А он, отец, стоял, залитый слезами, которых не стыдился. — А что с моей невестой, с моей Элиной?..

— Итак, Элина, — сказала мать, покачивая на руках внука через несколько дней после родов, — вы с Бернардом теперь вместе. Все время он находился здесь, терзая врачей и сестер, которые безуспешно пытались выставить его. Взгляни на прелестные цветы, которые он прислал. Совершенно очевидно, все проблемы, которые были между вами, это маленькое существо сразу же разрешило. Почему бы тебе не забыть прошлое и не делать только то, что приносит радость твоему маленькому сынишке?

— Проблемы не решаются так просто.

— Проблемы могут подождать до тех пор, пока ты не вернешься домой.

В том-то и дело, где будет этот дом?

— Я постаралась выяснить, где он будет вешать свою шляпу. В отношении брюк не уточняла, — заявила Филлис, заехавшая в больницу после работы, чтобы навестить своего будущего крестника. — Во имя всех святых, перестань терзать себя и других. Самый великолепный мужчина во всей округе возвел для тебя настоящий дворец. Он отец этого прелестного крошки, и ты любишь его. Вот бы мне хоть частичку такого счастья!

Малыш потянулся, помахал кулачками, словно заявлял свой протест.

— Совсем как его отец, — улыбнулась Элина. — Не успел родиться, а уже демонстрирует характер.

— Опять нападаете на меня? — спросил Бернард, приоткрывая дверь.

— Все, мне пора смываться! — воскликнула Филлис, подхватывая сумку и целуя в головку малыша. — Рада вас видеть снова, Бернард, — сказала она, открыв дверь. — Примите мои поздравления.

Даже после того, как Филлис ушла, Бернард продолжал топтаться на пороге, словно ждал особого приглашения.

— Заходи же, — сказала Элина, — и поприветствуй своего сына.

Он робко вошел, положил около кровати букет белых лилий и только после этого приблизился к колыбели. Элина наблюдала, как он протянул палец, за который тут же уцепился малыш.

— Не хочешь ли его подержать, Бернард? — тихо спросила она.

Он смущенно переступил с ноги на ногу.

— Не уверен, что справлюсь.

— Придется научиться, — улыбнулась Элина. — И сделать это надо как можно скорее.

Бернард поднял сына и прижал к груди.

— Я правильно делаю, Элина?

— О, Бернард, — вздохнула она, почувствовав жгучее желание вновь очутиться в его объятиях. — Нам так много нужно сказать друг другу. Я должна объяснить, почему встретила тебя в штыки, когда ты приехал за мной в Уэльс. Почему наговорила тебе про Сильвию…

Чуть опустив голову, он посмотрел на нее.

— Это был не мой ребенок, Элина. Он не мог быть моим, это было очевидно.

Она грустно покачала головой.

— Я догадалась позже.

— Мне нужно было сразу тебе сказать — это раз. Во-вторых, я не должен был давить на тебя, чтобы ты возвращалась домой. — Тяжело вздохнув, он осторожно положил ребенка в колыбель. — Мне казалось, что я ничего не сделал и не сказал плохого, однако помимо нашей воли между нами возникло непонимание. Не думал, что оно зайдет так далеко…

Бернард снова посмотрел на сына. В глазах застыла нежность.

— Я так боялся, что потеряю тебя и его. Слава Богу, мы все вместе, и я уже люблю нашего мальчика.