Штамп Гименея

– Бред. Это можно выкинуть, – вяло и апатично отреагировал Славик, когда я предъявила ему результаты нашего пьяного труда.

– Я не спорю, бред, – покорно согласилась я. – Но у меня нет иного шанса уехать отсюда, кроме как снять весь этот бред.

– Тогда у тебя нет ни единого шанса уехать отсюда! – отрезал Славик и поджег лист с режиссерскими находками. Потом он от него прикурил и бросил горящий листок в урну, а я пошла доделывать очередную серию викторины, от которой меня уже порядком тошнило. Меня волновало другое. Я боялась, что не выдержу и сегодня же отправлюсь к Борису и буду валяться у него в ногах, вымаливая прощение.

– А что, есть такое желание? – с интересом посмотрела на меня Света.

– О да! – призналась я.

– Так ты, значит, в миллиметре от того, чтобы натворить глупостей! – констатировала она.

Я не спорила.

– Но так я тоже больше не могу. Если я не смогу с ним помириться, мне придется объявлять голодовку около его кабинета. Из чувства протеста.

– Господи, что за глупости! Найди себе другого. Клин клином надо вышибать! – утверждала она.

– Не хочу я никого, – нудела я. – Хочу Бориса.

– Все хотят Бориса, а ты купи слона, – дразнилась Света.

– У меня все равно никого нет, – парировала я.

– Никого не быть не может, – отрицала она. – Значит, плохо присматривалась.

– Да что ты. И кого же я не заметила? – глумилась я, но, как выяснилось, зря. Оказалось, что если действительно хорошо покопаться, то можно и найти этот самый клин. Ничего невозможного.

– Петечка! – радостно воскликнула я.

Его кандидатура была однозначно одобрена в качестве клина по трем причинам.

– Ты его любишь? – спросила Света, разглядывая фотографию.

– Нет, – с готовностью ответила я.

– Прекрасно, – удовлетворенно кивнула Света.

Это была первая причина. Вторая была в том, что Петечка был далеко не урод. То есть вполне ничего себе привлекательный молодой человек, что должно было примирить меня с действительностью, когда мне придется на практике вышибать клин. И, наконец, третьей причиной было его холостое положение и немедленная готовность продолжить наши еще в институте начатые отношения.

– Встретимся? – только и успела спросить его я.

– Конечно! – радостно отреагировал Петечка.

И вот буквально через несколько дней мы с Петечкой уже деловито целовались на моем диване. Петечка сразу сориентировался, что в моем биополе по неизвестным причинам наблюдается существенный пробой. И тут же им воспользовался. Петьку не интересовало, почему это я готова упасть в его объятия после стольких лет сопротивления неизбежному. Его интересовала только эта самая возможность.

– Я всегда знал, что настанет мой день! – выдал он, когда я судорожно пыталась уклониться от этого пресловутого вышибания клина клином.

– Конечно. Но тебе не кажется, что мы слишком форсируем события? – попыталась я отвертеться.

– А тебе не кажется, что мы достаточно уже знакомы, чтобы поспешить? – ехидно поинтересовался он.

Я поникла. Петька был прав, а я, как всегда, просто пыталась плыть против течения.

Мы принялись целоваться дальше. Я все ждала, что клин наконец вышибется и я смогу освободиться от горестной необходимости видеть Петечкино красивое, но совершенно ненужное мне лицо, как случилось неизбежное.

– Ты выйдешь за меня замуж? – спросил меня Петечка, и все сразу очень-очень усложнилось. Потому что, как ни крути, я не могла ответить на его предложение отказом вот так сразу. Даже после некоторого раздумья я тоже колебалась.

На стороне «за» было Светино мнение.

– Соглашайся не задумываясь. По крайней мере, ты не останешься старой девой. Он же нормальный обеспеченный парень, не урод. Родишь ребенка!

– Я не хочу от него ребенка, – вяло отмахнулась я.

Еще на стороне «за» был тот факт, что нас с Петечкой связывает старая дружба и он никогда не сможет ранить меня или обидеть. Я к нему равнодушна, мне с ним не противно. И потом, когда Борис вдруг случайно узнает от кого-нибудь, что я вышла замуж, ему будет больно. Может, не очень сильно, совсем чуть-чуть, но будет. Это был главный аргумент «за».

– Да брось, как он узнает? – лила на меня скепсис Светлана.

– Ну, это уж я как-нибудь устрою! – закусив губу, ляпнула я.

В общем, если коснуться стороны «против», то там было мало чего. Только то, что я Петечку не люблю, но это очень спорный для брака минус, так что через некоторое время я решилась и сказала Петечке «да».

– Правда? – с замиранием сердца переспросил он.

– Правда. Только сначала ты должен мне объяснить, почему ты так быстро сделал мне предложение, – решила я выяснить для себя кое-что непонятное.

– А что, это тебя удивляет?

– Ну, обычно мужики только и делают, что носятся со своей независимостью, а ты готов ее мне подарить на блюдечке с голубой каемочкой.

– Потому что я тебя люблю, – искренне сказал Петечка. – Другой причины нет.

– Тогда поехали в ЗАГС, – вздохнула я.

Но почему-то, несмотря на проникновенный тон Петечки, я не слишком-то ему верила. Я просто не хотела верить, что все это происходит наяву.

– Любая девушка хочет выйти замуж. Ты должна быть счастлива, что тебе мешает? – глубоко затягиваясь, интересовался Гошка.

– Ну, я-то хотела замуж за другого! – пыталась я достучаться до его циничной натуры.

– Подумаешь! – пожал он плечами. – Через пару лет после свадьбы, в принципе, все равно, кто храпит рядом.

– Ужасно! – поразилась я. – Почему ты так говоришь. А как же любовь?

– Слушай, я не спец по сказочкам. Это ты к Лере сходи, – отмахнулся от меня Гошка.

В общем, отношение к происходящему проявили все. Даже мама. На мое радостное сообщение, что я скоро выйду замуж, она сказала:

– За кого? За Петьку? Зачем тебе это надо?

– Как так? Я хочу создать семью, – удивилась я. Уж за то, что мама будет на седьмом небе от счастья, я была спокойна. Оказывается, зря.

– Семью создают с любовью. А у тебя это блажь какая-то, – уверенно изрекла она.

– Все, что бы я ни делала, всю жизнь ты называешь блажью, – возмутилась я.

– И это – самая большая и самая глупая блажь из всех, что ты затевала, – насупилась мама и принялась демонстративно вытирать полотенцем тарелки.

– Я сделаю все, чтобы ваша дочь была счастлива, – неуверенно пообещал Петечка маме с папой, которые смотрели на него как чета графов, которые готовятся принять в свои родственники свинопаса.

– Надеемся, что, по крайней мере, ты не сделаешь ее несчастной, – выдала мама.

И все мы начали готовиться к свадьбе. Потому что если даже молодая невеста (ха-ха, неужели это про меня?) и ее мать не очень-то сильно любят жениха, то уж свадьбу любят все. Мы подали заявление в ЗАГС, а я напряженно и безо всякого удовольствия продолжала выбивать клин клином, хотя эти телодвижения помогали мне как-то слабо.

– Что-то не так? – волновался Петечка, глядя на мое отрешенное лицо.

– Все в порядке, – старательно врала я. Но каждый раз, когда ко мне прикасался мой будущий супруг, меня охватывало странное двойственное чувство. С одной стороны, я так давно уже знала Петечку и так много всего с ним вместе пережила, что появлялось странное ощущение, что я лежу рядом с близким родственником, практически с братом. А с другой стороны, я не могла забыть Бориса. Каждый раз каждый поцелуй вызывал во мне его образ, словно бы я не вышибала клин клином, а только загоняла его себе в сердце все глубже и глубже. Этакий осиновый кол от любви.

– После свадьбы все изменится, – гарантировала Света.

– Ты уверена? – растерянно смотрела я на все происходящее. И чем ближе подходила дата свадьбы, тем меньше уверенности в ее целесообразности я испытывала.

За неделю до свадьбы я уже просто молила всевышнего, чтобы он послал чудо и расстроил мне всю малину. Ведь он – всевышний – всесилен и уж точно может сделать такую мелочь, как срыв одной-единственной свадьбы.

Я работала как заведенная, чтобы не думать о свадьбе, а свадьба приближалась, как бы я ни работала.