Западня, или Исповедь девственницы

— Кончай реветь! — И что-то пробормотав, вновь заорала: — Ты что, совсем сдурела?! Мы когда собирались? Вот именно! Неужели мамочка-врач тебя не просветила? С таким сроком никто не возьмется! Даже друзья из друзей! Хотя… — Марина поостыла, — можно поговорить с одной знакомой акушеркой… Деньги ей нужны… «Да и мне не помешают, — подумала Марина. — А уж где ты их возьмешь — твои проблемы». — Выход всегда есть. Только не сразу находится. И от кого?! От Санька дурного! Был бы мужик приличный, можно и обженить было бы. А с этого что возьмешь?

— Сколько надо денег, столько и будет, — твердо сказала Наташа, прервав рассуждении Марины.

— У матери сопрешь? — спросила та презрительно.

— Нет, — ответила Наташа, глядя ей в глаза. Она подумала о кольцах, которые мама берегла для нее. Вот сейчас они и пригодятся.

— Хорошо, не будем выяснять. Есть — замечательно. Ты как бы уезжаешь. Каникулы ведь у тебя в училище? Каникулы! На юг! А сама переезжаешь ко мне. Попробуем что-нибудь похимичить. Выкинешь. И все дела.

Наташа с ужасом спросила:

— Выкидыш? Он что… мертвый?

— Нет, живой. Выкидыш всегда уже того… — Она не договорила, потому что увидела, как позеленела Наташа. — Ничего страшного. Вот что, золотая моя. Любишь кататься — люби и саночки возить. Ты что, первая? Да все бабы хоть раз да выкидывают, а ты что, особенная?

Ее слова привели Наташу в чувство. «Да что она в самом деле, идиотка? Ну выкидыш!» Наташа еще слабо соображала, что к чему, но главное поняла — она будет жить у Марины, она будет не одна. Марина поможет, она сделает для нее все. Тем более что у Наташи будут деньги.

А потом была кража колец и денег из родительского дома. И вранье… Уже легкое, привычное… «Да, устала, да, еду отдыхать с девочкой из училища…» Спас папочка, который сказал маме:

— Да успокойся ты, Свет! Пусть ребенок едет! Вон она какая зеленая, лето в городе торчит!

И Наташа отбыла к Марине. Сразу отдала ей и деньги и драгоценности:

— Возьми, Мариш, я ведь понимаю, что все это недешево…

После каких-то препаратов, которые пихала Маринкина акушерка, Наташа родила… в коридоре, на полу, когда бежала в туалет. Хорошо, что акушерка рядом была… И родила, хоть и недоношенного, но живого! Марина чуть с ума не свихнулась! Уже не рада была, что историю всю эту затеяла. Но проблема в том, что с телевидения Марину турнули, и денежки ох как были нужны! Тут и подвернулась эта дурища. После той гулянки Марина вообще решила с этой цыпой завязать. Но не так проста Мариночка… У нее и на случай живого младенца вариант подготовлен был. Через свою спекулянтку Лерку узнала о бездетной паре, жившей с той в одном доме — Марья Павловна и Александр Ростиславович. Собрала быстро младенчика, взяла такси, хорошо, что время ночное, и под дверку положила. (Позже через Лерку узнала, что в порядке мальчонка подброшенный. А придурки те бездетные счастливы до омерзения!) Когда вернулась, застала Наташу в слезах. Она требовала недоноска. Тут уж Марина и выпустила пар. Она и так рисковала! Не хотела Наташа признать ребеночка?! Марина и взяла все тяготы на себя. Что ж, теперь она приедет к приличным людям и скажет: отдайте младенца, мамаша блудная одумалась?! И кстати, — уже в полной злобе добавила Марина, — деньгами им помогать надо будет! Люди они не богатые.

Крыть Наташе было нечем, да и поздно! А деньги? Работать пойдет. Расстались бывшие подруги почти врагами.

Наташа и в самом деле стала по выходным работать — стричь бабьи головы. Ведь училась-то на парикмахера… И исправно давала Марине деньги, для того… Светлана ничего не могла поделать с дочерью… Наташа была тверда в своем решении. Отец молчал. Жизнь в доме стала невыносимой. Мать понимала, что с Наташей что-то произошло. Но что?! Ее надо спасать! Если бы знать только, от кого и от чего…

А время шло… Наташа оставалась по-прежнему холодной и отчужденной. Самостоятельно, без помощи отца, поступила и закончила мидовские языковые курсы. Ей восемнадцать. Она не то чтобы расцвела, нет, она стала шикарной женщиной. Высокая блондинка с надменным лицом и походкой коронованной особы. И ни на кого не смотрит. Мужчины таких боятся, потому что уверены, что у этой красотки либо муж, либо любовник не меньше чем министр. И глубоко ошибаются. У этой красотки — никого. Кроме папы и мамы, которые как-то враз постарели и сникли.

И Светлана почти смирилась: ну вот такая у них дочь… Просто, видимо, стала взрослой… И почти уговорила себя, если бы однажды… Сегодня она мчалась домой довольная и почти счастливая, ей достали всякого-разного продуктового дефицита, и можно приготовить отличный обед, влетела на кухню и, сложив все в холодильник, присела на минутку отдохнуть. Услышав звук открывающейся входной двери, чуть было не крикнула:

— Я здесь, Натуля!

Но тотчас поняла — дочь не одна, был еще мужской голос, и Светлана решила притихнуть.

В квартиру вошли Наташа с Саньком, вернувшимся из армии. Навестил он сеструху-Маринку и все у нее выведал. Почему-то часто вспоминал он ту тощую пичужку, с которой незатейливо разделался в Маринкиной ванной. А сегодня дождался Наташу в скверике, но еле ее узнал, такая она стала шикарная. Он даже подумал, что с этой телкой ничего у него не выйдет, хоть и есть у них общий ребенок. Но все же подошел к Наташе у самого подъезда и спросил:

— Не узнаешь?

Она равнодушно и отчужденно посмотрела на него:

— Нет.

Тогда он доверительно сообщил:

— Я — Санек, Сашка, брат Маринки.

— А-а, — протянула она, но внутренне задрожала. — Ну и что?

Он рассердился, но виду не подал.

— Что ж, и в дом не пустишь? Я только из Германской Демократической Республики, с прохождения службы, а ты как к чужому… — Сейчас он ей скажет все как есть. Только разгон нужен.

Они вошли в квартиру.

— Натах, куда ребеночка моего дела?

Голос вдруг у нее прорезался, хриплый и грубый:

— Нет никакого ребеночка!

— Я все про тебя знаю. Так что давай не ершись, а пойдем подадим заявку, ты мне скажешь, где ребеночек, я его найду, запишу на себя, и все дела.

Наташа содрогнулась. Он все знает… Маринка, сволочь, растрепала. Так пусть своего ублюдка берут себе, пусть Марина везет Санька к этим людям. Она, Наташа, будет от всего отказываться.

— Врешь, — сказала она, положила ногу на ногу и закурила. — Никакого ребенка нет и не было. Тебе все в твоей армии приснилось. Девок не было — вот и снилась всякая мерзость. Отваливай, а то я милицию вызову.

Ее несло. Она не сомневалась, что Санек отомстит, ну и ладно. Так ей и надо.

Она схватила со стола бутылку шампанского, гордо выставленную Саньком, и с диким воплем швырнула ее. Санек отклонился, и бутылка просвистела над ним. Наташа еще что-то схватила со стола, она обезумела.

«Психичка!» — подумал Санек. Так бы он с ней справился одним пальцем, а с психованной чего сделаешь? Подхватился, рванул с пола сумку и был таков. Да пусть катится к такой-то матери. Ребеночка только жалко, растет сиротой.

А Наташа села на пол и заплакала. Боевой запал, злобный и безумный, не прошел. Она схватила телефонную трубку и, услышав Маринин голос, сказала, четко выговаривая слова:

— Ты меня слышишь? Так вот, я сейчас твоего братца вышвырнула вон. Знай, никакого ребенка нет и не было. Вы все врете, чтобы из меня деньги тянуть. Попробуй, еще такого получите — вовек не забудешь. — И бросила трубку, чем взбесила Марину до крайности: «Краля недоделанная! Ничего, отольются кошке…» Будто и забыла Марина, за чей счет жила в последнее время…

Светлана чуть живая тихо выползла из квартиры еще до разговора с Мариной и едва добрела до лавочки на улице, где ее вскоре и обнаружил муж, Александр Семенович. С трудом произнося слова, она как могла, пересказала услышанное.

— Как был? Как? — закричал Александр Семенович. — Где же он? Куда его Наташка отправила? Куда? И где ее живот, извини, не могла же она родить двухмесячного?..

— Не забывай, мой дорогой, что она исчезла надолго. Юг помнишь?