На Лазурном берегу

Карен положила часы на туалетный столик и радостно отметила, что уже почти три часа. Через двадцать минут она сможет позвонить в Швейцарию… Мысль о дочери заставила ее улыбнуться. Милая, чудесная, сумасшедшая Элизабет! Даже находясь далеко, она была для матери постоянным источником счастья. Как бы ни была занята, актриса никогда не лишала себя удовольствия поболтать по телефону со своей смешливой и жизнерадостной двенадцатилетней девочкой.

Карен любила, чтобы вода была горячая и чтобы ее было много, – такого удовольствия женщина была лишена первые месяцы своего существования в Нью-Йорке, когда четыре года назад приехала туда одна с дочерью.

Через час, согрев себя двумя мартини, Джек Витадини вернулся в номер, бросил пиджак на стул и, просунув палец в виндзорский узел тщательно завязанного галстука, с облегчением освободил шею. Он не принадлежал к числу красивых мужчин. Но хотя много лет назад угрюмый взгляд и круглое лицо снискали ему прозвище Мопс, его популярность у девочек была беспрецедентной во всей истории мелроузской средней школы.

Но и позже, когда Джек уехал из родительского дома в Филадельфию, чтобы сделать карьеру в театре, этот удивительный феномен не угас. Женщин притягивали его сила, его честный принцип игры по правилам. С ним не требовалось притворяться, Джеку можно было рассказать обо всем и не бояться при этом, что тебя осудят. Итальянское происхождение давало о себе знать: Витадини свято верил в любовь и брак, в преданность семье и друзьям.

Он украдкой бросил взгляд на широченную кровать – может, еще удастся вздремнуть до начала церемонии. У Карен есть прекрасные правила: спать, если устала, и пить, только если мучит жажда. За последний год Джек не соблюдал ни того, ни другого и уже начал чувствовать результаты излишеств и перегрузок.

Ему было сорок восемь; его жизнь определялась расписанием, презирающим всякое представление о времени, и была наполнена встречами с избалованными актерами и директорами студий, которые почти никогда не знали точно, чего хотят. Это, конечно, не декорации двигать, чем он занимался шесть лет назад, когда Карен Маерсон пришла с предложением, перевернувшим всю его жизнь.

– Я хочу открыть театр в Хэддонфилде, – объявила она за кофе во время перерыва в театре имени Эдвина Маркхама в Филадельфии. – И мне нужен первоклассный художественный руководитель. Не буду врать тебе, Джек. Предприятие рискованное, и нам придется работать по-черному, но если за дело возьмемся мы с тобой, то я не сомневаюсь, что у нас все получится. – И одарила его ослепительной, самоуверенной улыбкой, растопившей все сомнения.

И вот! Он присутствует на одном из самых крупных кинофестивалей года вместе с суперзвездой, которой помог пуститься в плавание за успехом и славой. В этом году он пытался уклониться от поездки на фестиваль, но Карен убедила друга, что его присутствие совершенно необходимо. Зная, как плохо она себя чувствует на публике, особенно под натиском репортеров, Джек согласился побыть здесь вместе с Карен первые дни – пока актриса не пообвыкнет и не станет чувствовать себя спокойнее. После некоторой перетасовки своего рабочего расписания он оставил клиентов на двоюродного брата и сотрудника Джо Манетти, поцеловал на прощание жену Ширли и прилетел в Канн.

Телефон зазвонил как раз в тот момент, когда Джек ставил дорожный будильник на шесть часов. Кому опять потребовалась нянька?

– Привет, старина!

Джек почувствовал, как по спине пробежал холодок.

– О Господи…

– Что, теперь так принято приветствовать старых приятелей? – Голос на другом конце провода был по-пьяному добродушен. – И потом я – совсем не Господь. – Собеседник говорил медленно и старательно, заплетающимся языком. – Я Нейл. – И он рассмеялся, довольный собой.

– Ты где, Нейл?

– Как где? Да здесь же, дружище! На прекрасной солнечной Ривьере. Я тут, внизу, около бара. И мне не дают больше выпить, – произнес он оскорбленным, полным достоинства голосом и икнул.

Джек почти увидел, как Нейл по-детски надул губы.

– Карен знает, что ты здесь?

– Не-е. Она отключила телефон.

Джек тяжело вздохнул.

– Послушай, я думал, между нами полное взаимопонимание. Ты дал мне слово, что больше не будешь мешать Карен. Пришел ее звездный час, и совсем не обязательно, чтобы именно сейчас рядом болтался бывший муж-пьяница.

– Я остался без гроша, – жалобно захныкал Нейл, будто бы это могло служить ему оправданием.

– А где же, черт побери, пять тысяч долларов которые я дал тебе, на прошлой неделе?

– Кончились, – печально произнес Нейл. – Уже кончились.

Джек прижал два пальца к глазам, пытаясь унять зарождавшуюся головную боль.

– Закажи черный кофе и садись где-нибудь в углу, черт бы тебя побрал! Я сейчас спущусь.

Джек взялся за галстук, хотел перевязать узел, но с раздражением швырнул его на стул. Потом схватил пиджак и поспешил к двери, на ходу глотая желудочную пилюлю. Ну почему у него никогда ничего не выходит так, как задумано?!

ГЛАВА 2

Трясущимися руками Нейл Хаммонд приподнял чашечку с черным кофе. Редкостная гадость!.. После первого же глотка можно получить дырку в кишках размером с Большой каньон.

Нейл посмотрел в зеркало на стене позади бара и пригладил дрожащей рукой редеющие темно-русые волосы. «Черт подери, куда подевались мои кудри?» Он уже подумывал сделать перманент, но боялся, что волосы не выдержат экзекуции.

Несмотря на долгие годы разрушительного воздействия постоянных голливудских попоек, Нейл Хаммонд до сих пор оставался привлекательным мужчиной. Его голубые глаза, хотя и потеряли прежний блеск, еще привлекали молоденьких длинноногих красоток на пляже, которые слонялись по Малибу-Бич в надежде подхватить одинокую знаменитость. Нейл чуть повернул голову, изучая слегка обвисшую складку под подбородком, и вздохнул. Надо собой заняться… Но косметические операции стоят кучу денег.

Он снова перевел взгляд на свою чашку, прикидывая, достаточно ли он трезв, чтобы вести интеллигентный разговор с Джеком Витадини. Резкие нотки в голосе собеседника не оставляли сомнений в том, что агент Карен взбешен, как дьявол, его неожиданным визитом. Если Нейл собирается выжать что-нибудь из старой лисы Витадини, то должен перехитрить его. А для этого нужно быть трезвым.

– И когда уже ты завяжешь?

Актер обернулся и встретился с холодным стальным взглядом Витадини.

– Рад видеть тебя, Джек.

Джек сел напротив и, подозвав официанта, заказал себе кофе.

– Для этого тебе совсем не обязательно было уезжать из Лос-Анджелеса.

– Мне тоже захотелось принять участие в этих событиях, – сказал Нейл. – Все-таки фестиваль.

– И что тебе нужно?

– Немного денег. И комнату. – Нейл отхлебнул кофе и отодвинул чашку. – У стойки мне сказали, что гостиница полна.

– Так попробуй устроиться в другую!

Нейл скривился:

– Джеки, мальчик, все гостиницы забиты, и ты это знаешь. Но что самое главное, они отказываются сделать исключение для меня – экс-звезды Голливуда!

– Ничем не могу тебе помочь. Студия заранее заказывала номера специально для нас с Карен.

Нейл покачал головой:

– Ну-ну, не нужно! Мы оба прекрасно знаем, что ты можешь очень многое, Джек. Ведь не допустишь же ты, чтобы я спал на пляже? – Он откинулся на спинку стула и задрал подбородок. – Представляешь, какие появятся заголовки в газетах: «Бывший муж прекрасной, процветающей актрисы Карен Ричардс, обладательницы премии «Оскар», ночует на пляже – голодный и без гроша в кармане».

Джек, глядя на пьяного гея с плохо скрываемым отвращением, вынул из нагрудного кармана конверт.

– Здесь тысяча долларов, – сказал он и, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие, подтолкнул конверт через стол. – Советую тратить их экономно, так как это все, что тебе светит получить.

– Как я смогу прожить на одну штуку две недели? – возмутился Нейл. – Разве я тебе не объяснил? Я хочу остаться на весь фестиваль. Хочу быть рядом со своей красавицей женой, пусть даже бывшей, и радоваться ее успеху. Погреться, так сказать, в лучах славы. – Голубые глаза нагло уставились на Джека. – Ты ведь знаешь, я давно разглядел талант Карен. В конце концов, она многим мне обязана.