Ты не знаешь меня (ЛП)

— Включи печку, — говорит он водителю.

— Спасибо, — в ответ шепчу я.

Он оборачивается и внимательно смотрит на меня, свет уличного освещения скользит по его скуле и выражение, которое я вижу в его глазах, заставляет меня облизать губы.

4.

Ной Абрамович

https://www.youtube.com/watch?v=vvvX5QM4z3Y

Порочная игра

Мои глаза тут же опускаются на ее пухлую нижнюю губу, которая соблазнительно поблескивает в темноте салона. Мать твою, это еще больше меня заводит. «Спокойно», — говорю я себе, хотя возбуждение, как электрический ток струится в моей крови. Бл*дь, я никогда не ощущал такой настойчивой слепой потребности.

Я хочу схватить ее и взять прямо здесь и сейчас, и потом. И будь я проклят, если это не будет хорошо.

Я сжимаю челюсти и отворачиваюсь. Насмешливый голос в моей голове говорит: «Будь тверд, Ной. Это всего лишь одна ночь. Не лезь в бутылку!» Я гляжу в окно, проезжая по знакомым улицам. Я проделывал этот путь тысячи раз, но сегодня, этой ночью, есть что-то нереальное.

Ее зовут Таша Эванофф. Ее духи. Ее присутствие здесь, у меня в машине, сливочная белизна ее нежной кожи, невинность в ее больших глазах. Я монстр. Я ничего не могу ей дать, кроме боли и надломленности. Даже не касаясь, а всего лишь смотря на Принцессу, я уже оскверняю ее, и все же, я не могу остановиться.

Она — одна из моих слабостей. Любимая дочь Короля Мафии, ставшая моим худшим кошмаром. Но я не могу устоять перед ее вызовом. Слишком часто я проигрывал эту ночь в своих фантазиях. Только одну ночь. Я знаю, это всего лишь похоть. Когда взойдет солнце, все будет кончено. Я не буду преследовать ее. Я не хочу разрушить ее жизнь. Но она будет моей только одну ночь.

С такой же скоростью, как автомобиль пожирает милю за милей, каждая клеточка моего тела нагревается, испытывая супер потребность. Словно волк, я слышу, как стучит ее сердце, чувствую тепло, исходящее от ее тела.

Автомобиль плавно останавливается. Мы прибыли к моему дому, я со своей фантазией, женщиной. Я выхожу, и Виктор бросается открывать ей дверь. Она ступает на тротуар и оглядывается на меня. Я благодарю Виктора, он уезжает.

Холодный ветер подхватывает подол ее платья и крутит волосы. Она обхватывает себя руками.

— Мой дом, — тихо говорю я.

— Очень милый, — отвечает она без сарказма. Обычный городской дом с шестью спальнями, с высокими потолками и высокими окнами. Скромный. Конечно, он ничто по сравнению с золотым и мраморным дворцом, в котором живет она. Русские с деньгами похожи на арабов. Кричаще, выпячивают свой достаток. Они любят показуху.

— Уверена, что хочешь продолжить?

Она протягивает руку и указательным пальцами, снимает что-то у меня с правой щеки. Потом поднимает на меня глаза, подняв свою открытую ладонь к моему лицу. Да, старая русская примета: если выпадает ресничка, ты можешь загадать желание. Я чувствую, как в груди стало слишком тесно. Мама всегда так делала, брала мою выпавшую ресничку, клала себе на ладонь, я ударял по ее ладони, предварительно загадав желание.

Я ударяю. Пряди ее светлых волос подпрыгивают на плечах.

Она моргает.

— Ты загадал желание?

Я киваю. Она, однозначно бы удивилась, узнай какое желание я загадал. Я и сам удивился своему желанию. Ни одно из моих желаний, которые я загадывал раньше, когда мама держала ресничку, не сбылось. И сейчас тоже не будет чуда, чтобы сбылось это.

Мы поднимается по лестнице, я вставляю ключ в замок. Я закрываю за нами входную дверь и смотрю на нее, пока она оглядывается по сторонам.

— Хочешь выпить? — предлагаю я.

— Если только ты будешь, тогда и я.

Я вхожу в гостиную и включаю свет.

Она смеется, задыхаясь, восклицая:

— Вау, как красиво.

Я оглядываю свой интерьер, как будто вижу его впервые. Я смотрю на него ее глазами, будто раньше никогда его не замечал. Я наблюдаю, как она проходится взглядом по бледным, покрашенным в крем стенам, темно-серому полу и темным шелковым шторам. По белому дивану с красными бархатными подушками. Она проходит вглубь комнаты, рассматривая бледно-лиловый ковер с длинным ворсом.

— Я не могла себе представить, что ты можешь жить в таком доме.

Я небрежно пожимаю плечами. Да, это мой дом, но не совсем дом. Фактически я не живу здесь. На самом деле, я редко сюда приезжаю. Чаще я заваливаюсь в квартиру над своим рестораном.

— Это не я украшал дом. Я нанял людей для этого.

— Конечно, я поняла, что не ты, но ты одобрил выбор дизайна.

— Когда я покупаю собаку, и начинаю заботиться о ней, совсем не означает, что со временем я тоже буду лаять.

Она снова смеется, но на этот раз громко. Прекрасный звук. Не думал, что у нее может быть такой смех — густой, сексуальный и волнующий.

— Я ожидала увидеть черную кожу и хром, — она останавливается и пожимает плечами. — Я имею в виду то, что больше присуще bratve.

— Я больше не в братстве, — тихо отвечаю я.

Она приподнимает бровь.

— Когда же ты ушел?

— Года прошли, — спокойно отвечаю я.

— Значит, ты просто ушел от них? — спрашивает она с любопытством.

— Ты никогда не сможешь уйти от этого. Оно будет следовать за тобой.

— Что это значит?

— Мои грехи и каждого из нас, они никогда не оставят, неважно, как далеко я смогу убежать или сколько проживу.

Она пялится на меня.

— Но ты пришла сюда не для того, чтобы говорить о моих грехах.

Она молчит, я иду к бару и наливаю нам добротную порцию коньяка. Она берет стакан из моих рук и приподнимает его.

— За эту ночь, — произносит она.

— За ночь, — отвечаю я, и мы оба выпиваем.

К моему удивлению, она выпивает также быстро, как и я. Она так прекрасна во всем, что заставляет мой член просто рыдать. Я хочу сорвать с нее одежду, но она ей потребуется, когда она рано утром соберется уходить домой. Сама мысль ее ухода мне не очень нравится. Я уже испытываю дискомфорт от того, что мне придется ее завтра отпустить. Как только я ее получу...

Она протягивает руку и расстегивает мою рубашку, обнажая грудь. Проходится своими жемчужно-розовыми покрашенными ногтями по татуировке ревущего тигра у меня на груди.

— Такой оskal, ты был вором, — выдыхает она.

Я молчу. Мои татуировки сами за себя могут рассказать всю мою историю кровопролитий, насилия и негласного морального кодекса моего прошлого. Когда моя жизнь проходила по тонкой границе между жизнью и смертью. Когда я зарабатывал очередную татуировку за наказание, лишение свободы, все тату могут быть моей краткой биографией, а поскольку она была дочерью Короля мафии то, может читать и понимать их.

Она расстегивает оставшиеся пуговицы на моей рубашке, тянет ее вниз, полностью оголяя мой торс. Я с жадностью смотрю в ее огромные глаза, они сияют, рассматривая татуировку эполета на моем правом плече.

— Высокопоставленный, — шепчет она.

Она поднимается на цыпочки и целует череп в середине эполета. Это жест поклонения. Она знает, что он означает — я никогда никому не буду прислуживать.

Я неподвижно стою, как статуя, когда она прикасается к розе. В голове роятся уйма разных воспоминаний. Ни одна женщина с таким трепетом не прикасалась к ней. Так, наверное, Далила держала волосы Самсона.

— Ты провел свой восемнадцатый день рождения в тюрьме, — отмечает она глухим голосом.

Затем ее пальцы медленно передвигаются к клинку кинжала.

— Ты забирал жизнь, — она касается капли крови, стекающей с клинка, считая вслух жизни, которые я забрал. — Одна, две, три, четыре..., — там еще есть капли, но она останавливается и не проводит по ним пальцем. Она поднимает на меня глаза, наши взгляды встречаются, и она глубоко выдыхает. Ее выдох похож на сожаление или боль, не могу сказать.