Упоенные страстью

Тейт спрятала лицо, давясь от смеха.

— О, Лу, это неподражаемо! «Не зарься на то, что тебе не по зубам», — повторила она, подражая ее интонации. — Это бесподобно! я запомню эту поговорку.

— Ты лучше запомни другую: не выставляй то, что не продается! — отрезала Лулу. — Или ты собираешься немного подработать во время школьных каникул?

— Извини меня…

— Так какого же черта ты щеголяешь тут без лифчика и в таких облегающих шортах, что они кажутся нарисованными?

— И вовсе не щеголяю! Я ведь сидела дома одна. Я думала, что Марио сам принесет пиццу, а не этот жеребец Джованни. Фу! Что за муха тебя укусила? И вообще ты собираешься входить в дом?

Лулу вздохнула и прошла в дверь. Сбросив босоножки на шпильках, она устало опустилась на диван.

— Я сказала Дзете, что беру отгул на сегодня.

— За четыре дня до Рождества? И она разрешила тебе?

— Я не спрашивала у нее разрешения: просто сказала — и все. — Тонкие пальцы Лулу с покрытыми свежим лаком ногтями слегка дрожали, когда она зажгла сигарету. — Так что можешь одеться и пойти со мной пообедать.

— Но мне только что принесли пиццу.

— Ну и что? Положи ее в холодильник. — Она улыбнулась. — Когда я в последний раз заглядывала в него, там было полно свободного места.

— Да, этого там достаточно.

— Ну, хватит языком молоть, — сказала она решительно. — Собирайся. И надень что-нибудь поприличнее.

— У меня нет ничего поприличнее.

— Надень одно из платьев Фэнтези. Но только смотри — я не хочу, чтобы ты выглядела шлюхой.

Тейт засмеялась.

— Что, боишься соперничества? — Но увидев, как Лулу изменилась в лице, забормотала примиряюще. — Да ладно тебе — это ведь шутка. Просто шутка…

— Я понимаю… но только не смешная совсем.

В этот ресторан Лулу уже приводила ее в прошлом месяце, в день рождения Тейт. Расположенный в восточном предместье Сиднея, он славился своими рыбными блюдами и давал своим респектабельным посетителям возможность полюбоваться видом на гавань.

— Как тебе удается сюда проникать? — шепнула Тейт после того, как они сели. — Кто-то из владельцев твой постоянный клиент?

— Можешь считать, что у меня есть друзья в высоких сферах.

— Не говоря уже о низких. — Это замечание вызвало неодобрительный взгляд Лулу.

— Да, Тейт, но мы не будем говорить о них. А теперь, что ты предпочитаешь пить: то вино, которое мы пили в прошлый раз, или что-нибудь другое?

— Все равно.

— Что означает, по-видимому, — сказала Лулу назидательным тоном, — что ты хотела бы любезно предоставить выбор мне, отметив, что я лучший знаток вин, чем ты.

Тейт усмехнулась и повторила.

— Все равно.

Почему-то, после того как умерла Фэнтези, Лулу решила, что отныне это является ее обязанностью — воспитывать дочь своей подруги и учить ее правилам хорошего тона. Что ни говори, а в глубине души Тейт была благодарна ей за это и старалась отплатить добром. Ей хотелось сделать Лу приятное — вот почему, вся разряженная, она сидела здесь, а не дома, поедая пиццу перед телевизором.

Пока Лулу разговаривала с официантом, Тейт понемногу привыкала к обстановке. Одетая в материнское шелковое платье без бретелек, она знала, что выглядит эффектно и к тому же гораздо старше своих шестнадцати лет, что подтверждали и оценивающие взгляды мужчины за соседним столиком. Конечно, переглядываться с ним она не собиралась, поэтому быстро опустила голову и в некотором замешательстве стала перебирать ножи и вилки перед собой.

Одно дело обмениваться колкостями с таким типом, как Джованни, или флиртовать с парнями на пляже, но здесь все обстояло иначе. Эти люди по причинам, ей неизвестным, внушали ей чувство неуверенности, и она казалась себе какой-то беззащитной и уязвимой.

Осторожно подняв глаза и убедившись, что мужчина перестал глядеть на нее, она возобновила осмотр, переводя взгляд с одного столика на другой. Одетые в дорогие костюмы посетители, мерное журчание учтивых бесед и элегантный декор зала оставляли впечатление, что он находится не в нескольких километрах, а на расстоянии в несколько световых лет от того заведения, где хозяйничал Марио. Ее взгляд бродил беспечно от стола к столу, пока вдруг не натолкнулся на нечто, заставившее ее вздрогнуть.

— О Боже! Она-то что здесь делает? — невольно вырвалось у Тейт.

— Что случилось? — взглянула на нее Лулу.

Не ответив на вопрос, Тейт через силу улыбнулась кудрявой блондинке, кивавшей ей из-за своего столика в центре зала.

— Знакомая? — спросила Лулу, проследив за ее взглядом.

— Вместе учились.

— Где именно?

— В Климсфордской гимназии.

— Вы дружили?

— Да нет, конечно же нет! Она здесь ужасно некстати.

— Ничего страшного. Это не так уж и плохо.

— Да, пожалуй.

А блондинка уже подплывала к ним.

— Татум! Ты сказочно выглядишь!

— Да?.. И ты тоже, Николь. Вот, Николь, это моя… э-э…

— Тетя, — разрешила Лулу неловкое положение с присущим ей аристократическим шармом, вступив в беседу. — Луиза Грант. Я тетя Тейт по матери.

— Рада с вами познакомиться, мисс Грант. Я Николь Эштон-Бредфилд. Мой отец Гордон Эштон-Бредфилд.

— Вам идет ваше имя. Но, пожалуйста, называйте меня просто Лулу. Тейт сказала мне, что вы вместе учились в Климсфорде.

— Да. О Боже, Тейт, как я сожалею о кончине твоей матери. Это, должно быть, такое тяжелое потрясение для тебя.

Тейт мысленно вернулась в тот день, когда она пришла домой и обнаружила Фэнтези уже в состоянии комы.

— Да.

— Знаешь, моя мать всегда отказывалась кататься на лыжах, хоть это и очень модно. Этот спорт казался ей слишком опасным. Но, говоря между нами, маман часто бывает ужасно скучной, если ты понимаешь, что я имею в виду. Твоя, наверное, была куда более спортивной и легкой на подъем.

Чтобы избежать взгляда Лулу, Тейт смотрела прямо на эту глуповатую девицу.

— Да, мамуля вела активную жизнь.

— Вот видишь! Это я и имею в виду, — сказала Николь радостно, как если бы обнаружила лекарство от всех болезней. — Моя мать такая чопорная, что потеряет сознание, если я назову ее «маман». Правда, ее хватит удар.

Если бы у них в Климсфорде был такой предмет, как правила хорошего тона, Николь никогда не получила бы по нему хорошей отметки. Те несколько девочек, с которыми у Тейт было нечто похожее на дружбу, числились по разряду «спокойных и прилежных». Эта же белокурая болтушка никогда не была одной из них.

— Это твои родители за тем столиком, милая? — поинтересовалась Лулу, глядя через плечо девушки. — Мне кажется, они хотят привлечь твое внимание.

На самом деле они не делали ничего подобного, но Тейт с благодарностью воспользовалась этим кратковременным избавлением от глупой, пустой и детской болтовни, которой Николь так славилась в Климсфорде.

— Мои родители! Бог мой, да нет! Это моя крестная со своим мужем. К несчастью, я обречена оставаться с ними до Нового года, после чего улетаю в Париж к родителям. Они сейчас в Европе и ведут переговоры о покупке одной итальянской кинокомпании. — Николь посмотрела на Лулу с неподдельной озабоченностью. — Не помню, упоминала ли я, что мой отец Гордон Эштон-Бредфилд.

— О, ты хочешь сказать, тот самый Гордон Эштон-Бредфилд! Боже, как тесен мир!

Лицо Николь просияло.

— Вы знакомы с папой?

— Ну конечно, Николь. Нам приходилось пересекаться с ним при некоторых обстоятельствах. Забавно, что вы с Тейт были одноклассницами, а мы даже не знали об этом.

Тейт желала только одного: чтобы Николь не упоминала больше о школе, но та опять заговорила именно о ней.

— Я понимаю, ты, наверное, страшно расстроилась из-за матери, но почему же ты не вернулась в школу после пасхальных каникул?

— Да так, знаешь ли…

— Я решила, что ей лучше будет остаться с семьей, — вмешалась Лулу. — Это было такое трудное время для нас всех, и, честно говоря, Тейт была мне нужна, чтобы управиться с делами. К счастью, мне удалось перевести ее в местную школу, чтобы она могла закончить год.