Записки на гитаре (ЛП)

– Трипп?

Трипп кивает.

– Вы жизнь мне спасли.

– Ладно, а я и не знал. На складе есть одна гитара. Но программа обучения направлена на группы и оркестры.

– А какая именно гитара?

– Акустическая, стальные струны, но ее струны оборваны, – хмурясь, говорит мистер Якоби. – Новые достаешь сам.

– Пока мне можно будет играть – это пустяки. Домой забирать можно?

Он качает головой.

– Нет. Ты не учишься в музыкальном классе. Технически, пользоваться инструментами могут только его ученики. Мы оставим гитару в студии Б. Кстати, там две девочки, серьезно занимающиеся музыкой, хотели бы репетировать ежедне...

– Я тоже серьезно занимаюсь музыкой.

– Я не оспаривал этого. Если решишь, что тебе не нужна студия, сразу же дай мне знать – я перераспределю ее. Правила увидишь в студии – там можно находиться только одному человеку; компьютерами пользоваться исключительно для музыки, никаких видеоигр или посиделок в Интернете; и убираться за собой.

– Все понял. Спасибо.

Мистер Якоби уходит к кабинету, где репетирует оркестр, а Трипп возвращается к своему классу. Начиная со следующего понедельника, день через день, у него будет ровно 44 минуты счастья. Что-то подтолкнуло его изнутри, и он подпрыгнул в воздух.

– Что это было? – спрашивают друг друга девушки позади него.

– Не знаю. Кто это?

Он смеется.

– Я.

ФОТОСТУДИЯ АБЕЛЬ; 3:58.

Большая и белая студия. В глубине пол и стена покрыты тканью.

Софиты стоят по бокам от ткани, свет направлен.

Фотограф показывает Лайле, где можно переодеться. Переодеваясь в платье для выступлений, она слышит, как папа достает мамину виолончель из чехла. Он объясняет фотографу, что одну фотографию прикрепит к заявке в Коулс, а другую отправит в местную газету, где напечатают статью о ее предстоящем прослушивании в Центре Кеннеди.

Звонит телефон. Она увидела, что звонит Энни, и ее сердце пускается вскачь.

– Ты где? – спрашивает Энни. – Я искала тебе после уроков.

– У стоматолога, помнишь? – шепчет Лайла. – Я же вчера тебя предупреждала.

– Ты уже все? Попроси отца забросить тебя ко мне.

– Я в приемной. Меня еще не приглашали в кабинет.

– Набери мне, когда все.

– Хорошо. – Соглашается Лайла. Спрятав телефон, она вешает рюкзак на крючок.

Глубоко вздохнув, она выходит.

– Отличное платье, – произносит фотограф. – Прекрасный выбор. – Он просит ее встать на ткань, а папа подает виолончель.

– Ну, это будет очень просто, – говорит фотограф, шагая к штативу. – Пирожок, от тебя требуется только улыбаться.

И Лайла натягивает на лицо улыбку.

Щелк.

ПЯТНАДЦАТОЕ СЕНТЯБРЯ. ПОНЕДЕЛЬНИК.

ШКОЛА РОКЛЭНД; 11:23.

Трипп не знает точно, как найти студии. Когда он поворачивает по коридору, направляясь в сторону оркестрового репетиционного класса, Энни Вин обходит его, идя в том же направлении. Черные волосы, прямые и шелковистые, как у куклы, ниспадают до середины спины.

Шуршащие желтые капри. Такого же цвета босоножки. Лодыжки, не тронутые грязью. Он так и видел, что с нее пылинки сдувают щеточкой с перьями.

Она открывает дверь студии и хмурится, видя, что он следует за ней.

– Ты что тут забыл? Ты не в оркестре, – спрашивает она, приподняв брови. Ее голос опаляет как лазерная пушка.

– Я пришел положить новое ковровое покрытие, – отвечает он.

– Ты странный, – сообщает она.

– Да. Мы повесим его на стену, чтобы улучшить звукоизоляцию. Люди, не разбирающиеся в искусстве, жалуются на пиликанье скрипок.

Она кривится, поворачивается, достает футляр со скрипкой из шкафа. Он замечает коридор в глубине класса и, догадавшись, что там студии, идет в ту сторону.

Она догоняет его.

– Серьезно. Что тебе тут надо?

– Я записался в студию по объявлению.

– Я видела твое имя на бланке, но решила, что ты так шутишь. Просто нечестно отдавать тебе время в студии, – говорит она. – Мистер Якоби сказал нам с Лайлой, что мы не можем каждый день сюда ходить, потому что студия нужна и другим. Я думала, это будет участник оркестра.

Он останавливается, и она влетает в него.

– Что в этом нечестного? – спрашивает он.

– Эти студии для музыкантов.

– Да, ну что ж, знаешь, музыканты – это не только ты и твои друзья из оркестра.

Она гордо прошествовала в студию. А и громко захлопнула за собой дверь.

«Совершенные девушки» считают, что весь мир у их ног.

Когда Трипп зашел в студию Б, первое, что ему захотелось – закричать от радости. Здесь так прекрасно, хоть и тесно.

Чистые белые стены, рабочая зона с компьютером, цифровое пианино и крутое оборудование для записи. Куда лучше, чем он ожидал. Вперед, школа Роклэнд. И гитара, которая явно ждет его.

Не имея больше терпения, он закрывает дверь, слегка сдвигает скамью, прислоняет изживший свое чехол к двери и, наконец, открывает его. Смотрит на гитару, и его лицо вот-вот треснет от улыбки. Он проводит пальцами вдоль двух больших царапин. 4 из 6 струн нет; две оставшиеся старые и в чем-то липком. Она потрепана, но ему плевать. Это же гитара.

Из рюкзака Трипп вытаскивает пакетик со струнами и приступает к работе. Как только гитара в его руках, тело словно наполняет энергией. Одну за другой он натягивает струны, затем идет к рабочей поверхности и синтезатору, чтобы настроить звучание каждой струны. Не обращая внимания на звуки скрипки Энни за стеной.

Сев на пол, он достает из заднего кармана медиатор и пару раз бренчит. Правую руку он кладет на верхнюю деку, ощущает вибрации дерева, слушает этот звук, и что-то внутри него в этот момент оживает. Как будто внутри него тоже есть шесть струн, настроенных на тот же лад, и когда начинает играть гитара, его струны отзываются.

Так, так, так, думает он, теперь-то Термитше не поглотить мою душу.

ШЕСТНАДЦАТОЕ СЕНТЯБРЯ. ВТОРНИК.

КОРИДОР ШКОЛЫ РОКЛЭНД; 11:24.

– Пора выбираться из этой печки. – Энни тянет Лайлу на выход из класса английского.

– Сегодня четное число, – говорит Лайла. – Сегодня пойду в студию.

– Эй, когда увидишь Патрисию Как-ее-там, попроси поменяться со мной днями, тогда мы обе будем репетировать в четные дни.

– Что?

– Скромная такая, играет на валторне [2]. Студия ее в четные дни. Попроси ее взять нечетные, тогда мне достанутся четные, и мы сможем вместе обедать. А то у нас занятия совпадают только по утрам. А это так несправедливо.

Планы на эту неделю бесконечно крутятся в голове у Лайлы:

1. Отрепетировать новую часть сюиты [3] для виолончели на прослушивание Коулс;

2. Написать проект по истории штатов;

3. Решить проблемы с алгеброй, с наукой;

4. В субботу репетиция молодежного оркестра Меца;

5. Прослушивание в центре Кеннеди.

Пока она все это перечисляет, ее сердце стучит все быстрее и громче.

Это как рассказ, который читали вчера на уроке английского. «Сердце-обличитель» Эдгара Алана По. Один человек убивает другого и хоронит тело под половицами. Когда прибывает полиция, убийце кажется, что он слышит сердцебиение жертвы, так что он признается, но на самом деле это стучало его сердце. Нет! Это не ее жизнь, она не такая.

Она никого не убивала. Почему она должна чувствовать вину? Почему вообще она думает об этом рассказе?

Успокойся, приказывает она сама себе, и твое сердцебиение потихоньку замедлится.

– Попроси ее! – повторяет Энни.

– Хорошо, – отвечает Лайла.

Энни хмурится, пока они движутся сквозь толпу.

– Прозвучало так, словно ты этого не хочешь.