Только между нами (ЛП)

По какой-то причине, несмотря на разногласия по некоторым ключевым вопросам, Брейди чем-то притягивал ее. В нем было нечто такое, что воодушевило толпу и осветило комнату. Он стал воплощением всего на данный момент, его шарм и легкость перед камерами не могли обманывать. Она знала об этом из первых рук, потому что сама превратилась в болтающую идиотку с камерой у лица. Она была уже готова увидеть, как эти выборы достигнут конца.

Шквал вопросов посыпался на сенатора, он лучезарно улыбался в море мигающих вспышек. Лиз передвинулась вместе с ними, возбуждение пронзило ее тело от предстоящих вопросов и ответов.

— Спасибо вам за ваш энтузиазм. Я готов начать отсюда, из Северной Каролины. Я был бы счастлив, ответить на несколько вопросов, хотя у меня не так много времени, — сказал он, разглядывая линии выстроившихся микрофонов.

— Сенатор Максвелл! — позвали несколько репортеров, выбрасывая свои руки в воздух, в то время как большинство подняли свои диктофоны, привлекая его внимание.

— Начнем с вас, мистер Таннер, — сказал Максвелл.

Он отметил, низкого, лысеющего мужчину со значком «Таго Ньюс» на рубашке.

— Сенатор Максвелл, вам очень повезло в ваших предыдущих выборах. Что побудило вас принять это решение, когда вы еле-еле выиграли два последних тура?

— Еле-еле выиграть – это тоже выигрыш, Джордж, — ответил сенатор с ухмылкой. — Но, если серьезно — я решил участвовать в этой гонке не для себя, а для людей Северной Каролины. У меня нет никакой эгоистической мотивации. Я знаю, что нужно сделать, чтобы помочь людям здесь достигнуть успеха, и что им необходимо для повседневной жизни. Это борьба, в которую следует вступить, и я намерен сделать все от меня зависящее.

— Сенатор, можете ли вы дать нам представление о том, как вы планируете победить действующего представителя в Конгрессе? — вмешалась высокая журналистка похожая на библиотекаршу.

— Мы еще не обсуждали стратегию, Шейла, но я думаю, что Северная Каролина может стать лучше, чем то, что он предлагает, и я именно тот, кто вам нужен, чтобы осуществить это, — сказал он уверенно.

Возвышающийся мужчина в выцветшей рубашке на пуговицах с закатанными рукавами без пиджака спросил:

— Сенатор Максвелл, ваши последние оппоненты уже использовали факт, что ваша молодость влияет на ваш опыт. Что вы можешь сказать по этому поводу?

Сенатор мягко засмеялся в микрофон, обводя взглядом толпу репортеров.

— Мне двадцать семь, дамы и господа. В Конституции Соединенных Штатов сказано, что члену Палаты представителей должно быть не меньше двадцати пяти лет. Если основатели нашей великой страны считали, что в двадцать пять лет можно получить эту работу, так почему мои оппоненты считают иначе?

— Не думаете, что это будет помехой для вашей кампании? — закричал кто-то над толпой.

Сенатор покачал головой. Он явно был подготовлен для этого вопроса.

— Вовсе нет. Я знаю Северную Каролину. Я видел, как мой собственный отец работает для людей, и моя мать работала для людей, и теперь хочу я. Как насчет еще одного вопроса, — сказал он, обращаясь уже ко всем.

Лиз вскинула руку в воздух, поспешно отталкивая другого репортера. Она хотела задать вопрос. Она хотела показать себя Хайдену и доказать самой себе.

— Вы, — Брейди указал в аудиторию. — Незнакомое лицо со знакомым логотипом. Я был бы счастлив, ответить на вопрос моей альма-матер. Приятно здесь видеть кого-то из «родного дома».

О, мой Бог. Лиз уставилась на сенатора Максвелла, он указывал прямо на нее.

— Э-э, — она растерялась.

Почему у нее выпали из головы все вопросы, которые она планировала задать ему? Она практиковалась в течение нескольких часов, и теперь стояла здесь, имея такую возможность, растеряв все вопросы.

Она встретилась глазами с Брейди и почувствовала его горячий пристальный взгляд, пробежавшийся по ее телу. Она неловко прочистила горло. Ей нужно сделать это. Она была репортером, прежде всего, и это была ее работа. Он был привлекательным, но это только работа.

Лиз расправила плечи и выпрямилась, и спокойно встретила пристальный взгляд Брейди. Она не отступит от поставленной цели.

— Сенатор Максвелл, за время вашего пребывания в Роли вы последовательно проголосовали за сокращение фондов образования во имя сбалансированности бюджета. Но вы также проголосовали за то, чтобы разрешить некоторым из ваших крупнейших финансовых вкладчиков, избежать уплаты корпоративных налогов с различных бизнес-предприятий. Можете ли вы прокомментировать, как это может помочь улучшить жизнь всех северных каролинцев, за которых вы так ратовали, вступая в предвыборную гонку?

Все в комнате замерли, затаив дыхание в ожидании ответа. Вопросы от студенческой газеты, как правило, были всегда легкие и пушистые. Политики выбирали и приглашали их на свои выступления, потому что их ответы на эти вопросы выглядели красиво на бумаге. Репортеры колледжа не должны были задавать злободневные вопросы, которые били ниже пояса.

Лиз могла почувствовать осуждающие взгляды, оценивающие ее со всех сторон.

Она действительно бросила его слова ему в лицо? Пристально глядя в эти глаза, она почувствовала разряд электричества по своему телу. Словно в данный момент они были единственными, кто находился в комнате. Она выдержала его пристальный взгляд, как профессионал, и видела, как он менял свою оценку о ней.

— Отличный вопрос. Для меня было болезненно сделать это, зная, насколько я тесно связан с высшим образованием, но другие аспекты законопроекта были неприемлемы. Я не мог полностью поддержать законопроект с той схемой финансирования, — заявил он.

Лиз сощурила глаза, он украдкой уходил от ее вопроса, даже не говоря о деталях снижения налогов, и при этом выглядел довольно естественно.

— Спасибо всем, что пришли, я уверен, что увижу вас всех снова в ходе избирательной кампании.

Он помахал журналистам, завершая пресс-конференцию. Несколько человек прокричали еще вопросы, но он даже не остановился, целенаправленно шагая со сцены.

Лиз не могла поверить в то, что только что произошло. Она задала нелицеприятный вопрос на своей первой пресс-конференции и заставила ретироваться действующего политика. Она думала, что он сможет отказаться в любую секунду.

Хайден потянулся вперед и нажал на диктофоне кнопку «выкл».

— Чертовски великолепно, Лиз, — крикнул он.

Он схватил ее за плечо и обнял. Она прильнула к его груди. В любой другой день она могла бы упиваться его объятьями, но сейчас у нее по-прежнему стоял перед глазами пристальный взгляд Брейди Максвелла III.

— Ты видела его лицо? — спросил Хайден. — Он был в тупике. Он не ожидал, что кто-то озвучит этот вопрос. Статья будет невероятной.

Лиз слабо улыбнулась, и попыталась проглотить подымающийся привкус желчи во рту.

— Лиз, ты в порядке? — спросил Хайден, держа ее за руки и, глядя в голубые глаза. — Ты выглядишь какой-то больной.

— Я и чувствую себя немного больной, — призналась она.

— Ну, у тебя нет причины для этого. Успокойся. Это было здорово. Я так рад, что ты пришла со мной! — он выпустил ее, закинув сумку на плечо.

Они были на полпути к выходу из комнаты, когда Каллей Холлингсворт помешала им.

— Какой вопрос! — сказала она. — Я знала, что Лейн выберет подходящего человека. Я никогда не видела Камиллу, ставящую в тупик политиков своими вопросами.

Каллей Холлингсворт хвалила ее. Она могла умереть от этого.

— Ох, я не думаю, что я на самом деле поставила его в тупик.

— Он замялся, дорогая. Для меня этого достаточно, — сказала Каллей, перенося свое внимание на Хайдена. — Мы с некоторыми журналистами идем выпить. Я им уже сказала, что вы тоже пойдете, и они будут рады встретиться с тобой.

— В действительности я не намерен делать это, Каллей. Мы должны написать репортаж, — предложил он.

— Ни в коем случае. Никуда не годится, Лейн. Я хочу увидеть тебя сегодня вечером. Лиз, ты, конечно, тоже приглашена, — сказала она вежливо.