Твои глаза — моя погибель

Продолжая размышлять, Пэм свернула на Палм-авеню и двинулась к кафе, где они с Мейдой договорились встретиться и позавтракать.

Интересно, в каком наряде Мейда явится сегодня, промелькнуло в мозгу Пэм, когда она скользнула взглядом по стайке двигавшихся навстречу пестро одетых девчонок. И что собирается покупать? Ведь у нее и без того полно тряпья. Правда, ей скоро замуж выходить — чем не повод в очередной раз обновить гардероб? Тем более что за все платит будущий супруг.

Эти подробности были известны Пэм из беззаботной болтовни Мейды. Та рассказала, что старушка-родственница, за которой она ухаживала, благополучно отдала богу душу. Сама Мейда не менее удачно переспала с сыном хозяев, попутно и очень кстати забеременев. И теперь этому самому сыну, преуспевающему бизнесмену старше нее лет этак на двенадцать-тринадцать, предстояло жениться — как сказала Мейда, пока у нее не заметен живот.

Вот такие удивительные перемены происходили в жизни обыкновенной деревенской дурехи.

Однако когда Пэм так думала, ее собственный внутренний голос ей возражал. Дескать, не настолько уж Мейда и глупа. Наоборот, девица довольно хваткая. Сумела увлечь собой состоятельного человека, переспала с ним, затем поставила перед фактом своей беременности. Возможно, даже умудрилась убедить бедолагу, что прежде у нее мужчин не было. Хотя, если верить словам самой же Мейды, едва ли не первое, что она сделала, приехав в Лос-Анджелес, так это рассталась с девственностью. Но, так или иначе, после всего случившегося тому человеку поневоле придется жениться. Позже он, возможно, познакомит Мейду с кем-нибудь из людей, принадлежащих к миру кино. Ведь если он успешный бизнесмен, то наверняка обладает связями. И даже не имея прямого отношения к Голливуду, как-нибудь умудрится свести юную женушку с полезными людьми. Разумеется, если сочтет нужным помочь ей стать киноактрисой. В противном случае Мейде уготовано существование матери и хозяйки дома, что тоже неплохо, учитывая отсутствие у мужа финансовых проблем. Будет девчонка жить в собственное удовольствие, ни в чем себе не отказывая.

Собственно, уже сейчас живет — на вилле, в престижном загородном районе. Пэм известно это со слов Мейды. Раньше обреталась в городе у родни, но после смерти бабки, за которой ухаживала, переселилась к жениху.

Так что дела у нее складываются как нельзя лучше.

Да и сама она как картинка, подумала Пэм, глядя на Мейду, в этот момент тоже приближавшуюся к кафе, где было условлено встретиться. Только двигалась Мейда с противоположной стороны.

Шла, уверенно ставя почти полностью обнаженные ноги, покачивая бедрами, поводя загорелыми плечами... и ничем не напоминая беременную женщину. Да и просто женщину тоже — так, девчонка, у которой еще вовсю ветер в голове гуляет.

Пэм предполагала увидеть на Мейде какое-нибудь легкое летнее платье, но ошиблась. Для сегодняшнего утра та выбрала джинсовые шорты, нижние края которых были обрезаны ножницами, причем так высоко, будто их собирались превратить в трусы. Пэм сейчас смотрела Мейде в лицо, но готова была поклясться, что все находящиеся позади нее имеют возможность любоваться ее обнаженными ягодицами — к счастью, лишь нижней их частью.

Как всегда, Мейда оделась, следуя своему излюбленному стилю — немного чересчур. В подобном виде вполне можно было дефилировать по пляжу, но идти в городское кафе...

Хорошо, что здесь есть столики на улице, подумала Пэм. Затем, поздоровавшись с Мейдой, обронила:

— Давай расположимся на воздухе, под тентом, ладно? Что-то мне не хочется заходить внутрь.

Мейда стрельнула взглядом на трех сидевших в углу и откровенно рассматривавших ее ноги парней.

— А то!

Нет, не похожа она на влюбленную, с усмешкой констатировала Пэм. Пожалуй, я погорячилась, решив, будто Мейда любит своего будущего супруга.

— В данной ситуации лучше всего ответить «согласна» или «не возражаю». Просто и понятно.

— А разве то, что я сказала, непонятно? — отодвигая стул и усаживаясь, произнесла Мейда.

Пэм расположилась напротив.

— Не совсем. Твой ответ можно трактовать как угодно.

Мейда фыркнула.

— Трактовать... Ну и словечки у тебя! — Произнесено это было таким тоном, будто Пэм сказала что-то неприличное.

Она вновь втихомолку усмехнулась. Наверное, Мейда воспринимает ее даже не как человека, а как какую-то старомодную, пересыпанную нафталином одежку из прабабкиного сундука.

— Это всего-навсего литературная речь. Именно за нее я получаю от тебя деньги.

Мейда махнула рукой.

— Будь моя воля, я на эту дребедень вообще ни цента не потратила бы. К сожалению, профессия киноактера требует хорошей дикции, поэтому приходится сушить мозги всякими бреднями. И потом, деньги тебе плачу не я, а мой будущий муженек. Мне булочку с заварным кремом и кофе — двойной черный с бренди. — Последняя фраза адресовалась подошедшей к столику официантке.

— Пожалуйста, — многозначительно произнесла Пэм.

Мейда вскинула на нее удивленный взгляд.

— Пожалуйста — что?

— Просто пожалуйста — и все.

— Я что-то не совсем... — Мейда сморщила лоб, честно пытаясь сообразить, что кроется за словами Пэм.

Пэм вздохнула — безнадежно! Как можно приучить к вежливости человека, который не видит в ней никакого смысла?

Переведя взгляд на официантку, Пэм подчеркнуто любезно произнесла:

— Будьте добры, принесите мне травяной чай и мини-пиццу с сыром и ветчиной.

Та улыбнулась.

— Да, мэм.

Когда девушка ушла, Мейда спросила, поправив бретельку голубенького топа, плотно сидевшего на ее объемистой груди и едва скрывавшего кружева, которыми были украшены чашечки черного лифчика:

— Так в чем прикол?

Теперь настал черед Пэм хлопать ресницами. А она-то думала, что уже научилась понимать свою подопечную!

— Прости?

Мейда добродушно ухмыльнулась.

— Можешь не извиняться. Просто объясни, в чем хохма — и все.

— Шутка, — машинально поправила Пэм. — Что ты имеешь в виду? Я вроде не шутила.

— Как же? А вот это «пожалуйста» и все такое?

Пэм даже растерялась. Ну что тут скажешь!

— Это не хох... э-э... не шутка. Я лишь попыталась намекнуть тебе, что когда делаешь в кафе или ресторане заказ, следует добавить «пожалуйста». Таковы элементарные требования вежливости.

— Ха! По-твоему, я должна раскланиваться перед какой-то официанткой?

Пэм усмехнулась. Боже правый, кто это говорит? Первая леди страны? Лауреат Нобелевской премии? Или хотя бы просто человек с университетским дипломом? Ничего подобного, эти слова принадлежат вчерашней выпускнице деревенской школы, двоечнице с коэффициентом умственного развития, застывшим на уровне отметки, характерной для двенадцатилетнего возраста. Которая, правда, добилась некоторых успехов — освоила специальность сиделки.

— Почему раскланиваться? — как можно спокойнее произнесла Пэм. — Речь идет об обыкновенной вежливости. Ты ведь не умрешь, если скажешь «пожалуйста».

— Но она же официантка! — воскликнула Мейда со смесью удивления и возмущения.

На них стали оборачиваться. В частности, трое сидящих в углу парней как по команде повернули головы в их направлении. Заметив это, Мейда выпятила роскошный бюст и заулыбалась шире.

Жаль, будущий супруг этого не видит, промелькнуло в мозгу Пэм. Наверняка взглянул бы на будущую женушку с другой стороны. Хотя, как знать, возможно, ему и без того известно, что представляет собой его невеста, просто он оказался в безвыходном положении. Наломал дров — приходится отвечать.

— Видишь ли, — медленно произнесла Пэм, — разговаривая с кем-то невежливо, ты в первую очередь унижаешь себя. — Ей самой не верилось, что она растолковывает все это взрослому человеку.

Мейда перестала улыбаться и вновь сморщила лоб, соображая.

— Как это?

— Очень просто: ты демонстрируешь окружающим уровень своего воспитания. Все видят, что он очень низкий, и начинают относиться к тебе соответственно. А теперь представь, что ты выходишь замуж и оказываешься не среди своих приятелей, а в кругу знакомых твоего мужа-бизнесмена. То есть среди людей воспитанных, чующих невежу за милю.