Альтернатива (СИ)

Немного запыхавшись, Маринка без стука влетела в комнату. Раиса Михайловна отложила свою сумку:

- Мариночка, только вас и дожидаемся!

- Да там ко мне заходили, – неопределённо махнула рукой Маринка.

- Сашка, что ли? – уточнил из угла Васильич.

Маринка не удостоила его ответом и повернулась к Надежде:

- Надя, отлично выглядишь! Ты, по-моему, немного похудела?

- Да, не зря старалась, – по лицу Надежды расплылась довольная улыбка. На всякий случай она повернулась к Маринке боком, чтобы та оценила, как на ней сидят новые чёрные брюки. Но она выбрала неблагодарного зрителя – Маринка равнодушно скользнула взглядом по её похудевшему заду, прошла к окну и уселась на подоконник рядом с Васильичем.

- Тут грязно, – Васильич провёл пальцем по подоконнику.

- Да ладно, – Маринка поёрзала попой, – По какому поводу собрание?

- Письмо из статистики прислали, – лицо у Надежды стало озабоченным.

- Чего пишут? – Маринка оставалась спокойной.

- Какую-то перерегистрацию от нас требуют, – обиженно сказала Раиса Михайловна, – Говорят – надо привести устав в соответствие с действующим законодательством, а то оштрафуют.

- Короче, Петровна, опять вся надежда только на тебя, – Васильич глянул на Маринку.

- Да, Марина Петровна, ты погляди, чего они там от нас хотят, – Надя протянула ей конверт. Если обращается по имени-отчеству, значит, дело серьёзное. Маринка развернула письмо и стала читать. Все присутствующие внимательно смотрели на неё и терпеливо ждали.

- Ерунда полная, – закончив читать, вынесла вердикт Маринка, – Только бумаг надо будет много печатать. Там надо будет внести изменения в устав ТСЖ, а это делается на общем собрании собственников. Потом надо будет напечатать протоколы собрания, текст нового устава, потом заверить у нотариуса и копию отнести в статистику.

- Мариночка, ну вы знаете, что там писать надо? – Раиса Михайловна глядела умоляюще. Ей было уже за 60, бухгалтерию она знала в совершенстве, но всякие изменения в законодательстве её пугали. Жизненный опыт ей подсказывал, что добром такие вещине заканчиваются, а она на старости лет хотела покоя и стабильности.

- А как мы жильцов на общее собрание загоним? – озадачилась Надежда.

- Да ладно, это же не утверждение новых тарифов, – успокоила её Маринка, – Напечатаю протоколы общего собрания – и хватит. Я думаю, многие жильцы не то, что устав не читали, а даже не догадываются о его существовании. Для них главное – чтобы горячая вода была.

- Правильно мыслишь, Петровна, – отозвался Васильич, – Не надо народ попусту волновать. Ты там напечатай всё как надо, а мы подпишем.

- Да, Марин, давай всё как обычно, – облегчённо вздохнула Надежда, – Васильич за председателя собрания подпишет, а ты – за секретаря. Чего в уставе менять, разберёшься?

- В крайнем случае, в интернете найду, – прикинула Маринка, – А текст нашего устава у меня в компьютере должен быть.

- Мариночка, что бы мы без тебя делали! – Раиса Михайловна снова открыла свою сумку.

- Зря я, что ли, её в своё время с завода сманил! – гордо сказал Васильич.

- Ну всё тогда? А то мне ещё в администрацию надо, – Надежда подтянула свои новые брюки – ещё не привыкла, что похудела, – Марин, когда напечатаешь?

- Дня через два-три, – прикинула Маринка.

- Да, тебя ещё Светка из поликлиники искала, просила к ней зайти. Тоже, говорит, по общественным делам, – вспомнил Васильич.

- Вот сейчас и зайду. Письмо пока у меня будет, – Маринка помахала конвертом из статистики.

1.4.

Светка работала в поликлинике медсестрой, но её неуёмной энергии было слишком много для этой скромной должности, и поэтому она активно участвовала в общественной жизни в качестве члена профсоюза. Наверное, если бы дело происходило во времена СССР, то она сильно продвинулась по комсомольской линии, но в капиталистической реальности ей приходилось действовать в рамках одной поликлиники. Она решительно боролась за справедливость, по крайней мере, в том виде, как себе её представляла. Её внешность полностью соответствовала стандартному образу медсестры, как его обычно изображают в некоторых немецких фильмах. Хотя, возможно, Светка сознательно подгоняла свою внешность под этот стандарт, под влиянием всё тех же немецких фильмов для взрослых. Во всяком случае, завидев её фигуристый силуэт в коридоре поликлиники, мужики начинали складываться в штабеля, прямо не отходя от регистратуры.

В результате у Светки не было отбоя от поклонников, но отношения с ними далеко не заходили. Как только очередной ухажёр, очарованный её внешностью, сталкивался с её комиссарскими ухватками, он тут же давал задний ход. Светка не совсем понимала, отчего её кавалеры регулярно сбегают, и немного комплексовала по этому поводу. Дружба с Маринкой, по мнению Светки, должна была исправить ситуацию. Тут был расчёт на контраст – встретив двух женщин, мужчина подсознательно начинает выбирать между ними. А чтобы облегчить ему муки выбора, надо этот выбор заранее сделать однозначным. И Маринка с её подростковой фигурой и полным пофигизмом в отношении своей внешности вполне позволяла это сделать. Конечно же, Светка не была столь расчётливой, и её дружба с Маринкой была совершенно искренней. А отсутствие соперничества делало эту дружбу более крепкой. Ну подумайте сами – разве может быть соперницей подруга, которая зимой и летом ходит в одних и тех же джинсах, даже если она их иногда стирает?

Когда они только познакомились, Маринку поразила Светкина лихость и напористость, так как она, по её собственному мнению, такими качествами не обладала. А Светкина внешность была для худощавой Маринки просто недостижимым идеалом. В очередной раз созерцая Светкины выпуклости и округлости, Маринка давала себе слово начать откладывать деньги на пластическую операцию. Потом дело сводилось к покупке нового бюстгальтера с плотными чашечками. И заканчивалось это тем, что обновка отправлялась на вечное хранение в шкаф – идеал всё равно недостижим, а новый бюстгальтер давит, да и поддерживать-то особо нечего. Другим комплексом, который возник у Маринки после знакомства со Светкой, было отношение к платьям. Глядя на подругу, Маринка приходила к выводу, что именно платья делают её фигуру такой женственной. Несколько раз она в попытках достичь этого эффекта покупала себе точно такие же платья, как у Светки. Но их примерка наедине с зеркалом приводила Маринку в уныние. На её стройной фигуре, которую она в эти минуты называла тощей и костлявой, платья сидели как на вешалке. Тогда она тяжело вздыхала и опять надевала свои любимые джинсы.

Но, тем не менее, была сфера, в которой Маринка чувствовала своё превосходство над Светкой. Как ни странно, это была именно общественная деятельность. Чиновники воспринимали Светку с её напористостью и бесцеремонностью как проявление стихии – мол, пошумит и пройдёт, надо только переждать. Маринка со своей стеснительностью действовала по-другому – она не шла на открытый конфликт, а тщательно соблюдала бюрократические процедуры, стараясь предусмотреть все варианты развития событий. Поэтому от общения с Маринкой у чиновников складывалось впечатление, что на них надвигается стальной бульдозер – медленно и неотвратимо. От её безобидного внешнего вида такой эффект только усиливался. Со временем в общественных делах у подруг сложилась тандемная тактика – сначала шла лёгкая кавалерия в лице Светки, а в случае неудачи в бой вступала тяжёлая артиллерия в лице Маринки.

Маринка поднялась на второй этаж поликлиники. Посетителей было много. Надо было что-то делать – не сидеть же в общей очереди. Она не любила такие ситуации, но навыки, тем не менее, отработала. Не снижая скорости, она подошла к двери кабинета, где работала Светка, и решительно взялась за ручку. Очередь у кабинета зашумела, но было уже поздно. Врач недовольно поднял голову, но Светка быстро перехватила инициативу:

- Это ко мне. Я сейчас.

Она выскочила в коридор и поволокла Маринку к окну, по дороге вводя её в курс: