На первой полосе

Основной целью этих поездок были встречи с коллегами и обсуждение способов повышения читательского интереса к журналу. Они также давали возможность собрать материал для статей и проверить, не проявил ли кто-нибудь из сотрудников малодушие, согласившись работать в каком-либо нью-йоркском журнале.

В этом городе находили работу очень многие журналисты, и казалось, что каждый, кто говорит по-английски, может там как-нибудь устроиться. Джоанне сделали не одно интересное предложение, однако как ни заманчиво было бы их принять, она чувствовала, что ее будущее связано с Великобританией, с Джорджем, с Катей и Лиз.

Джоанна первая из них вышла замуж. Ее свадьба с Джорджем состоялась в семейном поместье жениха, расположенном в Броад-Чалке, что в самом центре графства Уилтшир. Бракосочетание проходило в церкви шестнадцатого века. Катя и Лиз на свадьбе были не только потрясающе красивыми подружками невесты, но еще и служили Джоанне защитой от враждебно настроенной свекрови. Джоанна навсегда запомнила, каким ледяным взглядом посмотрела на нее свекровь, когда Джордж сообщил, что они собираются пожениться. Мысль, что ее единственный драгоценный сыночек, сэр Джордж Перигрин Лангфорд, женился на разведенной женщине, приехавшей из Южной Африки, дочери обанкротившегося бизнесмена и матери-алкоголички, до сих пор причиняла Кэтрин Лангфорд боль. Зачем Джорджу понадобилось брать в жены иностранку, когда он был знаком со множеством равных ему по положению английских девушек?

Джордж занимался съемкой репортажей, что было частью какой-то программы по оказанию гуманитарной помощи. Ему нужна была работа, на которой он вносил бы личный вклад в развитие общества, а не способствовал увеличению вклада в банке. Джоанна зарабатывала значительно больше, чем ее муж, но деньги ей платили не за просто так. Джоанне, так же как Кате и Лиз, приходилось работать с полной отдачей, посвящать себя своему делу целиком, достигать успеха собственными силами в условиях жесткой конкуренции. Все трое знали этому цену. И то, что всех троих приглашали на такие престижные тусовки, какой была, например, сегодняшняя, было вовсе не случайно.

Катя всерьез забеспокоилась — Джоанна побледнела и держалась за живот.

— Может, сказать водителю, чтобы сидел в машине, вдруг ты захочешь пораньше уехать домой?

— Спасибо. Так мне будет спокойнее, — ответила Джоанна. — Ты совершенно права. На таких мероприятиях самое главное происходит вначале. Именно вначале устанавливаешь контакты. Если я смогу это сделать, то буду считать свою работу выполненной. Мне бы очень хотелось посмотреть, как тебя будут награждать, но боюсь, придется поехать к себе и смотреть церемонию по телевизору.

Телефон в машине снова зазвонил, и Лиз с легким джорджийским акцентом сказала:

— Только что подъехали на несколько дюймов ближе. Я вас потеряла из виду, вы где?

Джоанна крикнула в трубку:

— Как раз приближаемся к входу. Как там мужчина, принявший слишком большую дозу?

— Не похоже на попытку самоубийства. А как каша звезда экрана?

— Нервничает. Все время, пока мы сидим в машине, смотрится в зеркало. Удивляюсь, как она не взяла с собой Барбару Дейли, раз у нее сегодня свидание.

— Катя, не переживай, все будет нормально, — сказала Лиз.

Ужасно обидно, думала Катя. Вроде бы должен быть отличный вечер. Ее лучшие подруги предсказывают, что она получит эту премию, а ей самой хочется куда-нибудь скрыться. Все же жизнь — такая дерьмовая штука. Ты работаешь, работаешь, и вот однажды, когда ты на вершине, греешься в лучах славы и получаешь удовольствие, приходит что-то такое, отчего ты начинаешь чувствовать себя несчастной. Любовь, например.

— Джордж сегодня не звонил? — спросила Лиз. — Когда он возвращается?

— Кто знает? Может быть, на следующей неделе, — ответила Джоанна. — Вот гад, никогда его нет, когда он действительно мне нужен.

Катя и Лиз не приняли эти слова всерьез, зная, что она сейчас так же без ума от своего мужа, как в тот день, когда они познакомились четыре года тому назад. Они тогда втроем пошли на скачки «Ройал Аскот», где Джоанна познакомилась с Джорджем и осталась в тот вечер с ним. На всю жизнь, как они потом говорили.

— Я могла бы его покритиковать, если бы он поехал развлекаться по злачным местам. Так ведь нет, я вышла замуж за святого. Он уехал в Заир — там создалось ужасное положение в одном из детских приютов, и не знает, когда сможет вернуться.

— Ну наконец-то движемся, — прервала ее Лиз. — Подождите меня в дамской комнате, ладно? Ну все, пока.

Когда Катя увидела из машины невысокого толстого мужчину, под руку с которым шла худая дама, по крайней мере, на двенадцать сантиметров выше ростом, на ее лице промелькнула озорная улыбка. Они направлялись к парадной двери.

— Посмотри вон туда! — Катя показала на эту пару. — Это Тайгер, наш председатель совета директоров, — весело сказала она. — А леди с загорелым носом — Розина из нашего пресс-центра. Я не смогу не рассказать своим об этом. Эта новость тянет, по меньшей мере, на семь баллов.

Сплетни из светской жизни оценивались в их компании по скользящей шкале, от одного до десяти, и если десятка означала всеобщий интерес, то семерка также заслуживала серьезного внимания.

Через несколько секунд они наконец подъехали к входу отеля. Мокрое шоссе отражало свет фотовспышек. Армия репортеров наступала, окружая автомобиль.

Привыкшая к такой суматохе, Катя с невозмутимым видом вывернула плащ наизнанку, чтобы дождь не замочил бархат, и перекинула его через руку. Швейцар с огромным зонтом в руке протолкался через толпу к блестящему «бентли» и встал перед дверцей. Катя высунула сначала голову, а потом подалась вперед и выскользнула из машины.

Она глубоко вздохнула. Платье облегало ее тело словно вторая кожа. Ничего удивительного, — следуя совету модельера, она последние два дня практически ничего не ела. Катя облизала губы, чтобы они блестели, мысленно перекрестилась и зашагала по красному ковру, ослепляемая светом фотовспышек. Ее все еще беспокоила мысль, что опасная встреча приближалась, но она помнила инструкцию «Двигайся и улыбайся», полученную ею в начале своей звездной карьеры.

— Проходи, Катя.

— Катя, немного повернись.

— Ну, еще разок…

— Катя, смотри на меня, на меня.

Это была обычная уловка репортеров: они называют вас по имени, хотя и не знакомы с вами.

— Сюда, Катя.

Когда она повернулась и помахала им рукой, затворы фотоаппаратов щелкнули в унисон.

— Ну еще разок, дорогуша.

— Катя, развернись ко мне. Вот так.

— Ну, Катя, покажи нам свои зубки.

Сколько бы раз Катя ни слышала эту фразу, она всегда вспоминала историю о том, как последний придворный художник писал портрет Ее Величества. «С зубами или без?» — спросила его королева. Мысль, что у Ее Величества нет зубов, сильно озадачила портретиста. Он не сразу понял, что она просто желала знать, следует ей улыбаться или нет.

Катя была фотогенична, и фотографы любили ее снимать.

Даже когда она была серьезна и спокойна, ее большие глаза и крупные губы притягивали взгляды окружающих. Фигура также работала на нее. Хотя ей казалась, что на экране телевизора она выглядит полновато и постоянно старалась сбросить килограмма три веса, ее изящная фигура прекрасно получалась на фотографиях. Она всегда слегка беспокоилась по поводу того, как смотрится со стороны, ведь даже супермодели считают, что у них не все идеально. Но все-таки, сравнивая себя с ними, она никогда не была спокойна.

Катя остановилась, поджидая Джоанну. Джоанна, не привыкшая путешествовать в лимузинах (на работу она обычно добиралась на купленном пять лет назад «форд-эскорте»), прилагала все усилия, пытаясь встать с мягкого кожаного сиденья.

Длинные, стройные ноги, показавшиеся из машины, привлекли внимание репортеров, и они устремились к ней. Засверкали фотовспышки и заработали видеокамеры. Но все это мигом прекратилось — репортеры поняли, что это не та Персона.