Сколько стоит любовь?

– Тетя Герти. Она делает лучшее ежевичное вино во всей округе. По крайней мере, она утверждает, что лучше его ничего не бывает. Сам я предпочитаю мартини.

Несмотря на тяжелую промокшую одежду, он действительно выглядел как человек, который привык пить мартини. В костюме-тройке. Что в таком случае он здесь делает?

– А я люблю вино из самбука, – призналась Сирена, решив, что ее горло, которое уже начинало болеть, все же способно издавать достаточно громкие звуки. В конце концов, они товарищи по несчастью, не говоря уж о том, что только такой же полный идиот, как она сама, мог попасть в такую передрягу. – Моя мама довела искусство изготовления самбукового вина до совершенства.

Грейндж стал заливать бензин в видавший виды грузовичок.

– Тогда этим двум женщинам лучше не встречаться. Тетя Герти приходит в ярость, когда подвергают сомнению ее первенство в кулинарии.

– Вы не знаете мою маму. Она даже родной сестре не открыла бы своих секретов, – сказала Сирена, протирая ветровое стекло грузовичка далеко не чистой тряпкой.

– С Герти то же самое. Когда она принимается за дело, то даже Гэллама выгоняет из кухни.

Сирена хотела спросить, кто такой Гэллам, но в это время из вереницы машин вырвался самосвал. Долив бензин, Грейндж поспешил к нему навстречу, а Сирена быстро отступила, чтобы ее не забрызгал грязью тронувшийся грузовичок. Это было ошибкой. Она едва не налетела на пожилую пару, одетую так, словно они собрались в круиз по Карибскому морю.

Женщина спросила, есть ли здесь кто-нибудь, кто может им помочь.

– Мне кажется, вам следовало бы получше подготовиться. В конце концов, такая погода для вас, наверное, не новость.

Сирена прикусила язык, чтобы не ответить грубостью. Ей очень хотелось спросить, всегда ли эта дама одевается в летнюю одежду, когда собирается в места, где снег не новость. Но что толку от перебранки с клиентами?

Племянник тети Герти, уже взявшийся за самосвал, послал Сирене взгляд наполовину умоляющий, наполовину требовательный.

– Поможете? Если вам, конечно, не слишком холодно. Вы замерзли?

Замерзла? Это слишком мягко сказано.

– Ерунда! – Она пожала плечами. – У меня неплохо получается.

Пять минут спустя «седан» пожилой пары тронулся в путь, взметая снег, а Сирена стала обладателем первых чаевых – двух долларов. Она быстро произвела подсчет. Если так пойдет и дальше, она разбогатеет примерно через неделю после того, как замерзнет насмерть.

Уже давно стемнело, когда Сирена наконец смогла передохнуть. Маленький вдруг офис опустел. Волосы, которые прежде были взбиты копной и возвышались над головой по меньшей мере на фут, повисли влажными прядями. Если косметика не текла по лицу, то только потому, что ее уже давно смыло. Слаксы стали такого цвета, которого не в силах изменить ни один стиральный порошок и которого побоялся бы любой модельер. У нее было такое ощущение, будто ее только что вынули из морозильного шкафа.

Но все это было неважно. Она здесь не за тем, чтобы производить на кого-нибудь впечатление. По правде говоря, она уже и сама не знала, что она делает в этом погребенном в снегу городишке. Ей хотелось к маме, хотелось, чтобы кто-нибудь утешил ее и все исправил. Такого чувства она не испытывала уже много лет.

– Я думаю, это ваше.

Сирена прищурилась, по крайней мере, попыталась прищуриться. Пятно перед глазами приняло очертания мужской руки в перчатке, которая протягивала ей дохлого и очень черного паука.

– Мое?

– Ваши ресницы.

Не стоило спрашивать, где она их потеряла и как он их нашел. Сирена подняла голову, всматриваясь в слабый зеленоватый свет от неоновой вывески станции, чтобы разглядеть лицо говорившего.

– А на другом глазу еще держатся?

Грейндж придвинулся так близко, что его теплое дыхание коснулось ее лица, отчего по телу, которое, как ей казалось, давно утратило чувствительность, пробежала дрожь.

– Кажется, нет. Извините.

– Невелика потеря. А вы… я думала, что вы…

– Я закрываюсь. И кроме того, судя по виду, вас пора размораживать.

– Не стану спорить, – согласилась Сирена. Может быть, эта нехитрая уловка поможет, и она снова сможет ощутить его дыхание?

– А для этого надо побыстрее добраться до места.

Возможно, из-за того, что ей не нужно было больше сражаться с лишним весом поддельных ресниц, Сирена обнаружила, что она без труда может разглядеть его лицо.

– А что вы можете предложить? К сожалению, похоже, что единственное сухое место поблизости – это моя машина. Но вряд ли я рискну завести ее без нового радиатора.

Грейндж кивнул так, словно она изрекла глубочайшую мудрость.

– У меня есть идея получше. – Зубы у него стучали.

– Какая?

– Мое жилище. Там есть настенный обогреватель. К нему можно прислониться спиной. Как насчет того, чтобы сбежать туда?

Сирена нерешительно двинулась вперед, загипнотизированная мыслью о тепле, но тут же остановилась.

– А это далеко? Я не знаю, сколько смогу пройти.

Грейндж показал рукой куда-то вверх.

– Там. Это, конечно, не «Ритц», но сейчас сойдет что угодно, лишь бы было тепло.

Сирена попробовала понять, на что он указывает, но было слишком темно. Только дрожащий свет вывески отбрасывал розоватый отблеск на снег.

– Там квартира?

– Во всяком случае, дядя с тетей называют это именно так. Я могу за пять минут сварить шоколад.

В эту минуту Сирена отдала бы все на свете за горячий шоколад. Но ведь она совсем не знает этого человека. Он на добрых пять дюймов выше нее, а от одного взгляда на широченные плечи начинает сосать под ложечкой. Сплошные мускулы. А ветер так завывает, что, если он попытается с ней что-нибудь сделать, никто даже не услышит ее криков.

Но горячий шоколад….

– Не знаю. Женщине лишняя осторожность не повредит.

Он посмотрел на нее так, словно она произнесла что-то очень смешное.

– В самом деле? Послушайте, не знаю, как вас, а меня интересует только возможность согреться. Достаточно ткнуть пальцем, и я рассыплюсь на ледяные кубики. Поверьте, с моей стороны вам ничто не угрожает.

Я уже это однажды слышала.

– Не знаю, – повторила Сирена. – Может, мне позвонить и заказать номер в мотеле?

– В мотеле? А как вы думаете, где сейчас все эти люди, которые задержались на ночь в городе? – Он потопал ногами, и Сирена снова отметила про себя, какие они у него длинные и сильные. – Вот что я вам скажу. Звоните куда хотите, но не отсюда. Вы, наверное, успели заметить, что офис не отапливается.

– Заметила.

Он снова показал на потолок.

– Вот и звоните от меня.

Без единой мысли в голове от усталости Сирена поплелась за Грейнджем как бездомный щенок. Она с трудом подняла ногу на первую ступеньку лестницы, ведущей неизвестно куда, сомневаясь, что у нее хватит сил добраться до верха.

– А у вас дествительно есть телефон?

Грейндж кивнул и стал подниматься дальше.

– Послушайте, у меня есть предложение. Если вы так боитесь за свою добродетель, я могу постоять на улице, пока вы будете звонить.

Сирена оценила по достоинству эту идею и чуть было не закрыла за собой дверь, оставив его трястись от холода на верхней ступеньке, но обернулась.

– Я не могу этого сделать.

– Чего именно?

Сирена разрывалась между желанием впустить Грейнджа внутрь, где он имел полное право находиться, и поступить так, как он предложил.

– Это ваш дом. Я не могу оставить вас на улице.

– Вот это, – сказал Грейндж, входя вслед за нею в дверь и клацая зубами, – самое разумное, что вы произнесли за сегодняшний день.

Сирена протиснулась мимо него назад к двери, слегка задев его, и ее поразило, что это мгновенное соприкосновение через одежду обдало ее жаром.

Грейндж сказал:

– Телефон на стене, а справочник на полу. Я здесь ненадолго, поэтому не стал обзаводиться лишней мебелью. Звоните, а я пока включу обогреватель.