Звезда Востока

Жизнь в постоянном общении с каторжниками изменила отношение Летиции к этим людям, но не изменила ее убежденности в том, что корабли, перевозящие преступников, никогда не соединят ее с тем, кого она хотела бы назвать своей судьбой. Этого просто не могло быть!

Отца Летиции доктора Джона Картера королевским указом отправили служить в Австралию на пять лет. Слава богу, миновала почти половина срока вынужденной жизни в гибельном климате. Спустя два с половиной года семья вернется в уютную милую Британию. К пышным лугам, поросшим сочными травами, зеленым долинам и песчаным пустошам, столь прекрасным в конце лета, когда они покрыты нежной фиолетово-лиловой вуалью цветущего вереска. Над цветами день-деньской жужжат осы и пчелы, собирая темный и пряный поздний мед.

Нет! Судьба ожидает Летти не в гавани Шарк-Бей, где во время причаливания кораблей ярко-голубую воду залива бороздят плавники кровожадных акул. Возможно, у нее есть суженый – славный морской офицер с прекрасной осанкой и строгой выправкой военного. Не очень красивый, но, несомненно, приятной внешности молодой человек из прославленного старинного рода, который сумеет однажды вытеснить из ее сердца образ обаятельного и умного Гарольда Маккензи.

Летиция снова легла в постель, не надевая ночной сорочки. Кожа стала прохладной и гладкой, словно атлас.

– Летти, Летти, – зашептала она в темноту, – уймись, Летиция! Гарольд не вернулся из похода с командой «Бриллианта королевы» на военную базу в Хартлпуле. Майкл, сын кормилицы Ханны Смит, рассказал тебе, что Гарольд Маккензи погиб. Пора навсегда расстаться с мечтами о счастливой жизни, о горячо любимом человеке! Дай бог, если к своему будущему жениху ты будешь испытывать просто приязненные чувства! А ты все мечтаешь и мечтаешь о встрече с Гарольдом! Чудес не бывает, дорогая! Но что делать, если сердце по-прежнему вздрагивает, когда кто-то рядом произносит название «Бриллиант королевы»?

Завтра начнется скучная реальность, полная забот и не очень приятных обязанностей. Усмешки осужденных женщин, оценивающие взгляды осужденных мужчин, от которых внутри все сжимается, жарко разгораются щеки. Летти снова вскочила, босиком прошлась по ковру, ступила на холодный кафель туалетной комнаты, открыла кран над жестяной ванной, стала плескать на лоб, шею и плечи. Вода тонкими струйками скользила по обнаженному телу.

Ладони ощутили, как струйка, текущая из крана, заметно охладилась. И когда вода стала совсем ледяной, словно вытекала из родника в пещере, Летти охнула и машинально отскочила. Мгновенно остыв, она растерлась полотенцем и накинула на плечи купальный халат.

Она прошла в спальню, встряхнула покрывало, застлала свежую простыню.

– Столько дел сегодня! Летти, спать! – приказала она себе и улеглась в свежую постель.

От холодной воды ее зазнобило. Летти встала, вынула из стенного шкафа шерстяное одеяло, накрылась. Согрелась и стала проваливаться в глубокий сон.

Этот сон повторялся каждый раз, когда тоска о Гарольде особенно сильно сжимала сердце Летиции. Ей снилась родная Британия, любимый Консетт. По усыпанной мелким щебнем и хорошо утрамбованной дороге девушка гнала и гнала гнедую кобылку, удаляясь от родового особняка. Джон Картер в растерянности замер на крыльце. Его крик до сих пор иногда словно доносится из прошлого до Летиции.

– Летиция, дитя мое, опомнись. Будь сдержанной! Ты леди, дитя мое! Гарольд Маккензи вернется! Летти, Гарольд вернется непременно!

Но Летти даже не оборачивается. Она должна проститься с Гарольдом. Только бы успеть до отплытия «Бриллианта королевы»!

Утром семья привычно расположилась в столовой для раннего завтрака. Служанка подала на стол поднос с кофейником. Летиция приветливо улыбнулась, пожелала доброго утра и приятного аппетита матери, которая испытующе смотрела на нее, и Климентина.

Едва дождавшись окончания благодарственной молитвы, Летти поднесла к губам чашку черного сладкого кофе. Втянула трепещущими ноздрями терпкий аромат, отпила глоток, привычно смакуя горьковатый напиток и окончательно просыпаясь. Поставив чашку на место, взяла нож и вилку, отрезала кусочек ветчины. И положила вилку на тарелку, так и не отправив свое любимое кушанье в рот.

Сильно закружилась голова. Внезапно посетило мрачное предчувствие, что она больше никогда не увидит жениха.

– Гарольд не вернется в Консетт, дорогие мои! Не вернется, я чувствую, – неожиданно объявила она, пугаясь собственного печального откровения.

В столовой наступила такая тишина, что все звуки, проникающие снаружи, стали слышны очень отчетливо: отдаленный лай собак, жалобные крики встревоженных чаек в заливе, прощальный звон корабельного колокола. Летиция почувствовала, как ее переполняет отчаяние.

Снаружи что-то ударилось о стекло. Присутствующие дружно вздрогнули, повернулись к окну. И служанка-католичка Софи, ладонью сотворив крестное знамение, торопливо забормотала молитву.

Большая белая чайка с черными концами крыльев ударилась о раму и, отчаянно трепеща, сползала вниз на подоконник. Царапнув когтями по жестяному отливу, задержалась немного на карнизе, зацепившись красным изогнутым клювом за кирпичи, немного повисела, отчаянно тараща глаза, и упала вниз, на каменную дорожку.

Летти выбежала из дома, чтобы помочь. Окровавленная птица еще билась на плоских камнях. Из приоткрытого клюва катились темно-красные капли. Испугавшись Летиции, чайка заковыляла, пытаясь спрятаться в спасительную тень жасминового куста. Белые лепестки обильно падали с веток кустарника, осыпая птицу.

Девушка вернулась в дом через кухонную дверь. Склонилась над раковиной. Намочила под струей холодной воды салфетку, протерла шею и лицо.

Кухарка Марта вынесла из холодного подвала корзинку с земляникой. Летти выхватила плетенку из рук оторопевшей женщины и помчалась на конюшню. Конюх Том, как всегда, с утра был на месте и уже оседлал Малышку для каждодневной прогулки молодой хозяйки.

– Мисс Летиция, надо бы перековать кобылу! Может, вы завернете по пути на кузницу? Крис для вас сделает все быстро. – Том Адамс с озабоченным видом осматривал лошадку. Малышка, довольная появлением хозяйки, всхрапывала, потянувшись к знакомой корзинке. Летиция отстранила любимицу и небрежно отмахнулась от конюха:

– Завтра отгонишь Малышку к кузнецу, Том! Ты же знаешь, что я терпеть не могу запах паленого рога! Думаю, что подкова подержится еще денек-другой! – Отведя корзинку в сторону, девушка вскочила в седло и направила послушную кобылку к берегу моря.

– Не гоните быстро, мисс! Подкова еле держится! Подождите немного, я оседлаю вам Урагана! – крикнул вслед Том.

Конюх снял шляпу, да так и замер посреди распахнутых ворот.

Дорога тянулась вдоль оврага, заросшего ежевикой, поднималась на каменистую гряду, отделяющую деревню от моря. За нагромождениями бесформенных прибрежных скал и песчаных дюн неумолчно шумели серые волны Северного моря. Утро задалось пасмурное, дремотно-туманное.

Колокол на корабле смолк. Фрегат держал курс на запад. Стая вечно голодных чаек с громкими криками вилась над дымящейся трубой камбуза. Форштевень разрезал поперек длинные приливные волны, накатывающие на пологий берег. На пирсе все еще стояли несколько деревенских женщин, проводивших судно в дальний поход. Они обернулись на стук копыт Малышки, с любопытством уставились на растрепанную и встревоженную наездницу.

– Ханна, это твоя малютка мисс Картер! – обратилась молодая женщина во вдовьем платье к домохозяйке постарше, одетой скромно и строго, в платье из ткани с черно-серыми клетками и полосатый фартук.

– И впрямь, моя малютка Летти меня не забывает! – радостно повернулась Ханна Смит к девушке, восседающей на лошади. – И гостинец приготовила своей кормилице! – довольно засияла она всеми своими морщинками.

Щеки у няни разрумянились, синие глаза засветились искренней нежностью. Ханна Смит явно гордилась своей воспитанницей-аристократкой.

На согнутом локте левой руки Летиции покачивалась корзинка, наполненная спелой земляникой. Эту ароматную ягоду она собирала вчера сама, чтобы преподнести ее Гарольду как символ примирения…