Жаркая любовь

– Заметано, – перебил его Зубастик, небрежно отмахнувшись. – С нашей точки зрения, главное то, что вы пользуетесь успехом. У вас проекты по всему миру. Вы просты и открыты для общения. У вас выговор как у американца, и это тоже сейчас идет на ура. А главное – вы картинно потеете и потрясно смотритесь в шортах. Превосходный типаж!

– Конечно, ведь все зависит от вашей точки зрения, – проговорил Джо с подобострастной гримасой.

Посетитель решил оценить шутку и вежливо улыбнулся.

– Итак, – веско промолвил он, давая понять, что с шутками покончено и пора перейти к делу. – Мы предлагаем пока остановиться на программе из восьми серий. Первую посвятим Венеции. Венеция сейчас у всех на слуху. О ней пишут книги. Снимают видео. А мы захватим рынок телепрограмм. Вот увидите, все пойдет как по маслу.

– Я вижу. А когда Том представит мне свой план?

– Я же вам сказал: Том Скелтон вышел из игры.

– Но ведь сериал родился благодаря его идеям. И я участвовал в нем только потому, что мы друзья.

Зубастик постарался изобразить на своей холеной физиономии снисходительное сожаление. Гримаса получилась настолько фальшивой, что у Джо зачесались руки сбить с него спесь. Кулаки сжались сами собой. Ему приходилось частенько пускать их в ход, когда он был сопливым мальчишкой, у которого отец куда-то сбежал, а мать так и не научилась правильно говорить по-английски. Но с тех пор прошло больше тридцати лет, и до настоящего момента у Джо не возникало желания снова пускать в дело кулаки.

Но этот тип с его акульей улыбкой умудрился разбудить в нем самые примитивные инстинкты.

Из последних сил пытаясь сдержать навыки пятилетнего уличного боксера, Джо выпалил:

– Эта идея целиком принадлежит Тому. Я не дам выкинуть его за борт. Мой ответ – нет, и точка!

Акулий выкормыш не собирался сдаваться. В порядке продолжения игры он придал себе глубокомысленно-сосредоточенный вид. Жалкая попытка изобразить замашки большого босса от телеиндустрии. Джо постарался успокоиться, снова вернувшись к карикатурному наброску в своем блокноте. Акулий выкормыш обзавелся бейсболкой и кривыми тонкими ножками.

– Я привлек к нашему проекту самых серьезных инвесторов, – с придыханием сообщил Зубастик.

– Надеюсь, они вас не подведут, – равнодушно бросил Джо, сосредоточившись на штриховке фона.

– Джо, это может перевернуть всю вашу жизнь!

– Нет, не может.

– Я не шучу! Вы станете известны, известнее… – Тут у профессионального агента что-то заело, и фраза так и повисла в воздухе. – Известнее всех!

– Спасибо на добром слове.

– Я говорю совершенно серьезно! – Как всегда, он пропустил издевку мимо ушей.

– Я тоже. – Джо закончил карикатуру и поднялся из-за стола. – И мой ответ все тот же – нет! – Он протянул посетителю руку со словами: – До свидания!

Зубастик не спешил отвечать на рукопожатие. Он вообще не собирался вылезать из кресла.

– Послушайте, что я скажу, – внушительно процедил он. По крайней мере сам себе он наверняка внушал немалое уважение. Что же касалось Джо, у него снова зачесались руки схватить голубчика за шкирку и вышвырнуть в окно. – Послушайте. Я еще никому этого не говорил. У вас действительно есть все задатки кинозвезды.

– Благодарю. И все равно меня это не интересует. У меня на носу еще одно совещание…

– Привлекательная внешность, харизма, интеллект. Вы киногеничны и классно смотритесь на экране. Вы натурал! – воскликнул Зубастик с искренним восторгом. – Это же беспроигрышный вариант! Нельзя отказываться от такого шанса!

– Очень даже можно. – При виде слащавой улыбочки на губах у Джо любой из молодых членов его команды, заседавшей на следующем этаже, сказал бы незадачливому гостю, что Гомес вот-вот взорвется. – А мое терпение на исходе. Оно попросту кончилось. Прямо сейчас.

Зубастик вскочил как ошпаренный, но все-таки выпалил:

– Я мог бы сделать вашу жизнь сказкой!

Джо расхохотался. Это прозвучало как сигнал тревога.

– Я не хочу жить в сказке, – вкрадчиво проговорил он. – Я работяга-архитектор, а не экранный плейбой!

Он обошел вокруг стола. Посетитель схватил свой открытый портфель и зажал его под мышкой, чтобы не рассыпались бумаги. Драгоценное содержимое сафьяновой папки запросто могло помяться, но Зубастику было не до этого. Потому что физиономия Джо Гомеса не сулила ему ничего хорошего. Он думал только о том, как бы поскорее унести ноги.

Джо первым оказался у двери и распахнул ее настежь.

– До свидания, – сказал он. – А еще лучше – прощайте навсегда.

Взрыв случился в ту же секунду, как хлопнула внешняя дверь.

– Пета! – взревел Джо не своим голосом. – А ну-ка иди сюда, чертова кукла, и изволь объясниться!

Дверь приоткрылась, но в образовавшейся щели появилась не голова его секретарши, а румяная физиономия одного из молодых архитекторов, работавших в мастерской этажом выше. Он не скрывал ехидной ухмылки и держал в руках секундомер.

– На все ушло целых двенадцать минут. Что-то вы мягчаете характером на старости лет!

Дед Джо по матери был пиратом, настоящим морским волком, водившим корабли вдоль побережья Перу. В наследство своему неизвестному внуку, с которым ему не довелось познакомиться, бравый капитан оставил густые темные брови и убийственный взгляд, способный пригвоздить к месту кого угодно. И теперь Джо обратил всю силу этого взгляда на юного клоуна, торчавшего в дверях.

– Вы заключили пари на то, как быстро я выставлю его вон?!

– Ага! – радостно кивнул «клоун».

Это был Чарли, самый отважный из помощников Джо. Он был к тому же самым талантливым, что и позволяло ему столь беспечно относиться к вспышкам крутого нрава их руководителя. Джо всегда уважал талант.

Джо на миг задумался. Чарли опасливо переминался с ноги на ногу, поскольку чувствовал, что буря еще не улеглась и может разразиться с новой силой. Но стоило Джо рассмеяться, и он понял, что гроза миновала.

– И кто из вас выиграл?

– Впервые в жизни Пета. Ума не приложу почему. По нашим прикидкам должно было пройти от силы минут пять. Но она сказала – двадцать. Дескать, вам не сразу удастся побороть искушение стать звездой. Конечно, перед этим никто не устоит.

– Я устоял, – возразил Джо. – Мне пришлось терпеть его так долго, чтобы как следует разобраться в том, что может грозить моему близкому другу.

– А ему что-то грозит?

Джо медленно улыбнулся. Это была улыбка настоящего хищника, от которой даже Чарли сделалось не по себе.

– Нет, если я помогу ему.

Все сотрудники слишком хорошо знали, что означает эта фраза. У Чарли тревожно екнуло сердце.

– И что вы собираетесь предпринять?

– Пока сам не знаю.

– Я имел в виду, что вы же не навесите на нас еще один проект, правда? У нас и так по горло работы. Да и Пета скоро совсем утонет в бумагах. Она не успевает приводить их в порядок.

Джо подошел к макету оперного театра, полюбовался на него и переставил две маленькие человеческие фигурки на втором этаже.

– Она делает все, что в ее силах, – пробормотал Джо себе под нос. – Они все работают на пределе. Кого нам действительно не хватает, так это опытного администратора, знакомого с деятельностью крупных компаний и не теряющего во время кризиса головы. Дипломата с фотографической памятью.

Чарли мигом навострил уши.

– Сдается мне, вы уже кого-то нашли!

– Ох, да я давно ее нашел! – мрачно изрек Джо. – Проблема заключается в том, чтобы убедить ее, что здесь она гораздо нужнее, чем в любом другом месте. Она не может оставаться равнодушной, если кто-то нуждается в ее помощи. Это ее единственная слабость.

– Это что-то новое, – задумчиво пробурчал Чарли.

– Что ты сказал? – Джо оторвал взгляд от макета.

– До сих пор их единственной слабостью были вы, – авторитетно сообщило юное дарование.

На миг глаза Джо угрожающе прищурились. Чарли искренне удивился. Вообще-то Джо легко было вывести из себя. Он был весьма горяч нравом, а если что-то вызывало его ярость, никогда не стеснялся продемонстрировать ее всему свету. Однако до сих пор Джо не раздражали попытки обсуждать его отношения с женщинами. Женщины приходили и уходили. Он с увлечением пускался в новый флирт и расставался с очередной пассией без сожалений. Джо отлично знал о том, что сотрудники его фирмы всякий раз заключают пари, как долго продлится его очередная связь. Он даже хвастался этим перед теми девушками, которые нравились ему больше других. Каким бы он ни был сердцеедом, Джо всегда был честен со своими партнершами.