«Молчи» (СИ)

Касаюсь пальцами ледяных перил, подходя ближе, чтобы хорошо рассмотреть темноту внизу. Почему они не вернулись?

Быстро спускаюсь, игнорируя легкое головокружение, шагаю к окну без стекла, чтобы забраться на подоконник ногами. Кое-как справляюсь с этой задачей, держась за рыхлую раму. Ветер так сильно бьет в лицо, что еле могу заставить себя держать глаза приоткрытыми. Не застегиваю молнию кофты, пока привстаю на носки, поддаваясь вперед, чтобы охватить взглядом больше пространства. Темного со стороны леса. Бледного, полного странной дымки — Лондон. Хмурю брови, когда понимаю, что воздух пропитан запахом гари. Им несет со стороны высоких зданий города. Мы не так далеко от него, поэтому могу слышать шум мегаполиса. А в частности — громкий вой сирен. От тревоги давление в груди усиливается. Каждый вздох сопровождается ноющей болью в сердце, заставляя прижать к грудной клетке ладонь. Пальцами стискиваю ткань футболки, понимая, что от головной боли перед глазами плывет сильнее, чем до этого. Морщусь, еле сдерживая желание опуститься на корточки. От волнения организм прекращает вовсе меня слушать. Он всеми усилиями отказывается принимать необходимое равнодушие. Нужно слезть обратно, иначе, боюсь, смогу потерять равновесие. В последнее время, здоровье не самое стойкое.

Особенно психологическое.

Все же могло пойти не так? Сейчас только одиннадцать с лишним. Опаздывают на час. Все не так серьезно, верно? Сглатываю, нервно моргая, и начинаю активно оглядываться, медленно опускаясь на подоконник. Ноги свешиваю на улицу. Сижу на холодной каменной поверхности, пальцами собирая грязь и пыль. Смотрю в сторону ржавых ворот, что выходят на длинную, заросшую по обе стороны дорогу. Дальше город. Вижу Биг-Бен. Слышу гул моторов на автостопе. Продолжаю изучать даль. Дым. Столбы черного дыма рвутся в серое небо. Что там происходит? Или произошло? Как мне…

Оглядываюсь, с частым биением сердца. У Джо должен быть радиопередатчик. Он узнает события и новости через него. Аккуратно двигаюсь, осторожно спрыгивая с подоконника на пол, и иду к расчищенной площадке, на которой мы обычно тренируемся. На сложенных в ряд коробках стоит аппарат. Радио, но довольно старая техника, не знаю, как с ней работать. Пытаюсь что-то покрутить, нажимаю на все кнопки, дергаю антенну, в итоге грубо ставлю аппарат на место. Выдыхаю, сложив руки на груди, но они недолго находятся без движения, как и мое тело в целом. Начинаю бродить по складу, пинать ногами мусор. Кусаю ногти, прислушиваясь, на любой шум и шорох реагирую резким поворотом. Смотрю в сторону окна. Никакого гула машины.

На циферблате два часа. Почему их нет? Дилан точно дал понять временное ограничение. Он пообещал. Джо должен был все продумать, так, какого черта? Все ногти искусаны до крови. С болью оттягиваю бледный заусенец, без остановки шагая то к подоконнику, то к рубке, думая, что подобное времяпровождение поможет мне сосредоточиться и уравновесить мысли, но нет. Мать вашу, нет. Никакого, блять, равновесия.

Дилан сказал. И где они, черт, теперь? Со стороны города доносятся не только звуки сирен. Я слышу выстрелы. Причем, это не обычное легкое оружие. Что-то мощное, тяжелое. Порой меня потрясает оглушающий удар взрыва, будто что-то разрывается где-то между домами. Да, несмотря на мою отдаленность от центра, могу прочувствовать всеобщую панику. Она несется по ветру, оседая на моих плечах, которые приходится грубо растирать, чтобы хоть как-то согреться.

Мое внутреннее «я» не поддается словам и уговорам. Сердце не притормаживает, не выравнивает свой ход. Оно вновь и вновь вдавливается в ребра, кажется, можно услышать хруст в ушах, когда ладонью колочу себе по грудной клетке, изнывая от боли. Нервы сводят с ума. Сама не замечаю, как оттягиваю локон вьющихся волос, вырывая его половину. Бросаю на пол, продолжая бродить без цели по складу. Вновь взгляд на электронные часы, что мирно тикают у балкона. Три часа.

Хожу. В животе начинает жечь, но не от голода. Обнимаю его руками, но не сдерживаю желание без остановки чесать ногтями кожу шеи и ключиц. Вместе с головной болью приходит и тошнота, но та вызвана исключительно ненормальным ожиданием и стрессовым желанием, наконец, понять, что происходит.

На часах шесть вечера. Безумие в городе не затихает, а лишь увеличивается. Слышу вой сирены, слышу взрывы, вижу столбы дыма. Небо чернеет от количества гари. Стою на подоконнике, уже не морщусь от морозного ветра, что гонит в мою сторону неприятный запах. Волосы в хаотичном движении, поддаются природному давлению, начав хлестать меня по холодным щекам. Мои руки трясутся. Не от ветра. Это все физическое проявление моего психологического состояния. У матери часто дрожали руки. Она говорила, что это происходит после ссор с отцом. Теперь понимаю, какого-то это — иметь проблемы со щитовидной железой. Горло стягивает от рыхлых комков, которые пытаюсь проглотить, и в итоге задыхаюсь, сжимая пальцами кожу расцарапанную кожу шеи. Начинаю активно дышать. Белые хлопья снега медленно опускаются к земле, и я моргаю, поняв, что среди их чистоты находится и грязь. Одной рукой продолжаю держаться за оконную раму, вторую отрываю от шеи, не в силах контролировать дрожащие пальцы. Поднимаю ладонь к черному небу, внимательно слежу за черным «снегом», что опадает мне на кожу. Это… Пепел или что? Подношу ладонь к лицу, пальцами размазывая субстанцию.

Грохот. Взрыв со стороны сверкающего вечерними огнями Лондона. Вижу, как горит офисное здание. Думаю, у меня галлюцинации, но могу слышать крики людей. Нет, вопли. Такие безумные, полные ужаса и боли, что сама невольно начинаю приоткрывать рот, дергаясь от судорожного давления в глотке, словно что-то вот-вот должно из меня выйти в виде крика, но выходит иное. Обеими руками хватаюсь за раму, сгибаясь, и начинаю плевать. Рвота. Меня тошнит. Кусочки каменной кладки забиваются под ногти, рвут больную кожу. Кровь на пальцах. Мычу, присаживаясь на корточки. Вместе с тошнотой прорывается тихий плач, и я сдерживаю его, хотя точно знаю, что нахожусь одна здесь, и никто не сможет меня услышать, но страх не позволяет. Я не доверяю тьме, что теперь окружает меня. Опять в полном одиночестве. И в холоде. И в тишине.

Моргаю, уже не на шутку трясущимися пальцами касаюсь мокрых губ. Поднимаю голову, смотря в сторону местами дымящегося Лондона. Оглядываюсь на цифровые часы, что горят красным.

Время идет.

Полночь.

Смотрю на часы.

Полночь.

Моргаю, хрипло дыша, и обнимаю себя одной рукой. Пальцы второй кусаю. Живот болит. Голова раскалывается от постоянных слез. У меня жар. Мне срочно нужно перестать нервничать, но не выходит. Уже какой час у меня так дико скачет сердце. Какую минуту тру щеки. Какую секунду доставляю себе боль, пока пронзаю обгрызенными ногтями поверхность бледной кожи лица. Активно дышать не прекращаю. Только иногда вздох встревает в районе груди, в момент потери равновесия, которое вызвано моим стрессовым состоянием. Постоянно пребывать в подобном омуте невозможно. Замкнутый круг из мыслей и тревог. Мне не выбраться самостоятельно.

За окном мгла давно поглощает горизонт. Даже поезда перестают ходить. Только шум города. Только эхо выстрелов и звон стекла. Но это в моей голове. Уверена, что только в моей.

Взгляд вверх, пропитанный каким-то ошеломленным безумием.

Два часа ночи. Изо всех сил, срываясь на злость, агрессивно пытаюсь выдернуть дверцу. Открыть эту чертову машину, чтобы изучить карту, но не выходит, что в итоге приводит меня к отчаянному пинку по капоту и неприятному крику на технику.

Три часа. Четыре. Пять. Шесть.

Седьмой час. Восьмой час. Девятый.

Утро пришло. Никого нет. Звуки не стихают. Лондон местами в дымящем огне. Сижу на подоконнике, обнимаю руками плечи. Смотрю вдаль. Жду. Меня опять тошнит из-за голода и жжения. Желудок словно сам себя разъедает, позволяя кислоте уничтожать и другие важные органы.

Темнота не испаряется.

Вздрагиваю, резко вскочив на ноги, когда слышу звуки выстрелов. Нет, они не далеки. Прозвучали слишком близко, где-то в небольшом лесу, что стоит между территорией склада и Лондоном. Испуганно морщусь, взглядом изучая верхушки и стволы густо растущих деревьев. Тишина. Слишком громко и близко. Невольно отступаю за раму, прячась. Руками держусь за рыхлую стену, когда слезаю вниз, продолжая с напряжением высматривать врагов.