Что нового, киска?

ГЛАВА 20

Глэдис дремала в кресле, свесив голову и приоткрыв рот. Она спала уже больше часа, с тех пор, как покончила с большой порцией горячего и внушительных размеров рассыпчатым пирожным. Так ее организм восстанавливал силы, затраченные на тяжелую работу по перевариванию пищи. Дилайла хмыкнула и занялась мытьем посуды.

– Твоя мама отдала столько сил приготовлению этого чудного обеда, что вряд ли проснется раньше рассвета.

Дилайла наконец оттерла огромную сковородку, с трудом справившись с пригоревшей картошкой, ополоснула сковороду под краном и передала Сэму.

– Я знаю, но она любит эту суету. И всегда ее устраивает, – ответил Сэм, ставя сковороду в сушилку. – Мне кажется, это главное, чего она лишилась, когда ушел отец. Я тогда учился в университете, и ей не для кого было хлопотать.

– Тебе нравилось учиться? – Дилайла предпочла образованию возможность уйти с Ленни, чтобы не жить с мачехой, и ее представление об университете сводилось к регате между командами Оксфорда и Кембриджа, которую показывали в новостях, и впечатлениям от фильма «Огненная колесница»: множество бледных и умных студентов в джемперах и приспущенных вельветовых штанах обсуждают вопросы политики и философии и изо всех сил стараются потерять невинность.

– Не очень. Люди там симпатичные, но я терпеть не мог юриспруденцию. Я мечтал стать поваром, но отец настаивал на том, чтобы я пошел по его стопам.

– Твой отец юрист?

– Да, адвокат по бракоразводным процессам. И вот что из этого вышло.

– А что было дальше?

– Когда отец ушел, я разозлился и решил, что теперь буду делать, что хочу. Все бросил и поступил в ресторанный колледж.

– А мама?

– Она делает вид, что переживает, но я знаю, что в глубине души она довольна. Она сама очень любит готовить. Думаю, у меня это от нее.

– Шеф-повар может зарабатывать кучи денег. Вот, например, Делия Смит и все эти парни в телевизоре.

Дилайла вспомнила, как целыми вечерами просиживала на диване, скучала и смотрела на Ленни, который только и делал, что перескакивал с канала на канал. И в конце концов всегда останавливал выбор на передачах о кулинарии, из которых следовало, что все его излюбленные блюда пришли из индийской кухни, где их подают в придорожных забегаловках на тарелках из фольги.

Сэм пожал плечами, вытирая огромную сковородку.

– Да нет, телевидение меня не привлекает. Я бы ни за что не стал участвовать в дурацкой передаче, выходящей в эфир во время ленча, и объяснять скучающим домохозяйкам, как правильно выпекать бисквит. Я хочу превратить кафе в ресторан и сам там всем заправлять.

– Что ж, это здорово, – поддержала его Дилайла, шаря по дну раковины в поисках затонувших чайных ложек. – Думаешь, у тебя получится?

– Когда-нибудь. Парень, которому принадлежит помещение, говорит, что должен быть заинтересован в продаже кафе, и просит чертову прорву денег, – вздохнул Сэм. – Он настоящий делец, но что я могу поделать? Если я хочу купить кафе, а я очень даже хочу, мне придется выкладывать наличные.

– И что ты будешь делать? – выдернув затычку, Дилайла спустила воду из раковины.

Сэм закатал рукава.

– Собираюсь вкалывать на полную катушку и копить деньги. А может, выиграю в лотерею, кто знает. Я оптимист. Что-то должно измениться, поверь мне.

Он улыбнулся и зачерпнул пригоршню чистящего порошка. Дилайла наблюдала за тем, как он надраивает зубцы вилок. Его серебряный браслет позвякивал, ударяясь о металл. Он мог этого и не говорить – она и так знала, что ему можно верить. Вивьен частенько шутила, что его номер телефона должен быть «999». Но Сэм не просто парень, который всегда помогает в трудную минуту. У него есть мечты и устремления. Он не хочет всю жизнь жарить яичницы и подавать кофе. И не будет. В один прекрасный день кафе превратится в ресторан, и он станет знаменитым шеф-поваром, будет изобретать восхитительные блюда для тех, кто способен их оценить. Он добьется этого так или иначе. В этом Дилайла не сомневалась.

Сэм принялся азартно начищать краны. Футболка вылезла из джинсов, и Дилайла увидела полоску загорелой кожи. У Сэма отличная фигура, он худощав, но вынослив, как бегун на длинные дистанции. Взгляд Дилайлы скользнул ниже – по ягодицам в мешковатых джинсах к длинным, чуть согнутым сейчас ногам. Дилайла посмотрела на его ступни. Опять эти дурацкие сандалии. На них Дилайла задержала взгляд. Странно – сегодня они не казались ей нелепыми. Они ей даже понравились.

Глэдис захрапела так громко, что проснулась.

– Боже правый, я, должно быть, предалась послеобеденной дреме. – Она взбила примятые кудри и с трудом поднялась с кресла. – Ну что, мои дорогие, остаетесь ночевать? Я уже приготовила для вас комнату, – спросила она с надеждой в голосе.

Сэм взглянул на Дилайлу и вдруг смутился.

– Спасибо, мама, но мы просто друзья.

Глэдис захихикала, ее грудь вздымалась и опадала.

– Господи, я же не знала! Ты раньше никогда не приводил ко мне юных особ!

Дилайла попыталась сгладить ситуацию.

– Мы все равно собирались вернуться сегодня же. – Она взглянула на Сэма: – Ведь так?

Сэм кивнул. Он не хотел, чтобы Дилайла подумала, будто он подготовил этот хитроумный план. И дело не в том, что он бы не возражал против такого плана.

– Да, мне необходимо вернуться, чтобы открыть вовремя кафе.

– Но сегодня же праздник! – запротестовала расстроившаяся миссис Годфри.

– Мы работаем и в праздники. – Сэм наклонился и нежно поцеловал мать в лоб. – Постараюсь снова приехать через пару недель.

Глэдис вздохнула так, словно видела сына в последний раз в жизни.

– И тебе не жалко оставлять меня в одиночестве?

– Не-а, – ухмыльнулся Сэм.

Держа Фэтцо за ошейник, он ждал, когда Дилайла попрощается. Он ждал. А Глэдис никуда не спешила. Она щебетала и ворковала, вцепившись в Дилайлу мертвой хваткой и покрывая ее лицо горячими поцелуями, оставляя пятна розовой, как морозный румянец, помады. Через пять минут Сэм решил, что хорошенького понемножку, и спас Дилайлу, решительно вытащив ее на крыльцо. Смеясь в два голоса, они сели в машину. Дилайла повернула ключ зажигания. Ни звука. Она повернула ключ еще раз. Тишина. Дилайла растерялась. Машина у нее была уже давно и никогда еще не подводила Дилайлу.

– Черт! – крикнула она в сердцах и стукнула кулаком по рулю. Взревел клаксон.

– Не волнуйся, я сейчас посмотрю, в чем дело, – сказал Сэм, выбираясь из машины. – Может, мама отключила зажигание, чтобы мы остались?

Он улыбнулся, обогнул машину и поднял крышку капота. Дилайла повернула зеркало заднего вида, чтобы видеть, что делает Сэм. Это было без толку: она не увидела ничего, кроме Глэдис, которая тут же возникла на крыльце и счастливо улыбалась, как удачливый соперник, который не в силах скрыть свою радость от того, как повернулись события.

Решили подождать до утра и позвонить в аварийную службу. Отчасти потому, что Дилайла с ужасом вспомнила, что не уплатила очередной взнос, а еще потому, что Глэдис настаивала на необходимости поставить чайник и устроить «славный перекус». После двух чашек чая, такого крепкого, что с зубов запросто могла сойти эмаль, и половины упаковки бисквитов Сэм спросил Дилайлу, не хочет ли она подышать свежим воздухом, и предложил прогуляться по пляжу. При слове «прогуляться» у Фэтцо приподнялись уши, а хвост радостно завилял. Едва сдерживая восторг, пес умоляюще взирал на Дилайлу. Хозяйка вняла собачьей мольбе и сказала, что это отличная мысль. Она надела куртку, взяла Фэтцо на поводок и вышла вслед за Сэмом в холодный апрельский вечер.

Они спустились по бетонным ступеням на засыпанный галькой пляж. Вечерело, и берег выглядел безлюдным, если не считать двух подростков, которые сидели на какой-то шкуре, курили одну сигарету на двоих и пили сидр из пластиковых бутылок. Дилайла спустила Фэтцо с поводка, и он стрелой помчался к кромке воды. Она смотрела, как ее пес в упоении прыгает в воде, и смеялась. Сэм стоял рядом с ней, улыбался, радуясь ее смеху, и разглядывал ее лицо: когда Дилайла смеется, ее нос чуть подрагивает; нижние зубы не совсем ровные, наверное, в детстве она отказывалась носить пластину; волосы падают на плечи непослушными прядями, и ветер шевелит их. Одна прядь зацепилась за воротник ее куртки, и Сэм хотел было наклониться и высвободить ее. Но сдержал себя.