Там, где мы счастливы (СИ)

Мик отвернулся, прильнув к бутылке. Он не был готов показать свои эмоции, привычно скрываясь в своей темноте. Там ему было легко избавиться от чувства опустошенности, после потери единственного человека во всей вселенной, с кем он делил большую часть своей жизни. Проклятая человечность, что неожиданно нашла в себе силы, разгоняла темноту. Мик боролся, но ни злости, ни ненависти, ни извечной потребности в одиночестве, не хватало.

Сару отрезвила боль от укола иголки, что она с силой сжала в ладони. Она боялась, что не выдержит и заплачет прямо в комнате Рори. Это стало бы испытанием для них обоих: она отчаянно пыталась сохранить остатки мужественности и не показать свои слабости, в перемешку со страхами — он совершенно не умел утешать. Поэтому Сара поспешила покинуть комнату, не проронив ни слова. Мик не обернулся.

Сара не сразу решилась открыть ту самую дверь. Она держала ладонь в миллиметре от сканера, часто моргая от наплывших слез. Необходимость убедиться, пусть это и не требовалось, двигала ей. Она хотела убедиться, что Леонард Снарт этой реальности совершенно другой; у него и её мужа должен быть миллион различий, ничего общего. Это вернёт ей равновесие — она была уверенна.

Когда холод темной комнаты коснулся её кожи, Сара поежилась и обняла себя за плечи. Свет включился не сразу, словно в помещение не заходили уже очень давно. Когда тусклая лампа озарила комнату, Сара несколько раз моргнула, позволяя глазам привыкнуть. Одинокая слеза скатилась по её щеке, и девушка поспешила смахнуть её, сжимая челюсть, скрывая свои эмоции даже от самой себя.

Смятая кровать, на которой лежала колода карт и полупустая бутылка водки, серебряный кейс на кресле и синяя парка на стуле — все казалось таким забытым и одиноким. У этой комнаты словно никогда и не было хозяина. Сара осторожно сделала несколько шагов, неосознанно боясь нарушить повисшую тишину. Она пальцами коснулась меха на куртке и повернула голову в сторону двери. Незыблемый холод навеял мираж. Она видела свою копию; та стояла в дверях, с тоской оглядывала каюту и заламывала пальцы. Это была она — Сара Лэнс. Она чудилась разбитой и зверски уставшей, глаза не горели огнём воинственности, как представляла себе Сара Снарт; две потухшие льдинки, слезы, словно талый лёд. Капитан Лэнс так же нерешительно проходила в комнату, проводила рукой по меху, грустно усмехаясь, и накидывала куртку не по размеру себе на плечи, кутаясь в её тепло. Снарт проделала тоже самое, а затем присела на край кровати. Парка не согревала. Сара уткнулась носом в колючий мех, давая волю слезам, лишь на мгновение. Она будто чувствовала присутствие призрака другой Сары; та стала её частью, и Снарт окутала боль их обеих.

— На его месте должен был быть я. — Сара испуганно дёрнулась и кулаком утёрла предательские слезы, что не давали возможности вдохнуть полной грудью. Мик стоял в дверях, с почти пустой бутылкой виски.

— Что это значит? — хриплым голосом спросила Сара.

— Чертов сукин сын занял мое место. Этих повелителей времени должен был взорвать я. — Сара не понимала о чем говорит мужчина. Она отчётливо видела злость на себя самого и на друга, что оставил его по собственной воле. Саре не хотелось знать подробностей, а Рори не был готов поделиться, поэтому она просто сдвинулась на край кровати, беззвучно приглашая Мика присесть рядом. Он колебался и с непроницаемым лицом смотрел на девушку, которая рассматривала рукава парки, где исчезли её руки.

Через какое-то время Мик все-таки сел на кровать, сохранив безопасное для него расстояние.

— Каким он был? — Сара аккуратно забрала бутылку из руки Мика и сделала несколько глотков.

— Тебе бы не понравился.

— Но вашей Саре нравился?

Мик странно взглянул на девушку и забрал бутылку.

— Наверное, — тихо буркнул он.

— Я знаю, что это не моя реальность, — выдержав паузу, сказала Сара, — но я все равно чувствую, будто потеряла кого-то близкого.

Она и не ждала поддержки. Рори опустошил бутылку и собирался уйти, тогда Сара спросила:

— Что она делает, когда становиться невыносимо плохо? Ей ведь бывает грустно?

— Надирает задницу. — Мик пожал плечом. Сейчас он не выглядел угрожающе. Он будто устал от всего на свете, и Сара понимала его. — Сбегает на челноке, — нехотя добавил он, — летит куда-нибудь напиться.

Сара немного поразмыслила, а затем встала и сняла куртку.

— Хочу напиться. И надрать кому-нибудь задницу.

— Знаю одно место.

***

Централ-сити, 2017 г.

Сара едва смогла проглотить жгучую жидкость. Горло обожгло так, что заслезились глаза. Она почти не почувствовала вкуса, лишь противную горечь, от которой моментально начинало тошнить. Мик, сидящий рядом на высоком стуле, с лёгкостью выпил содержимое своей рюмки, не моргнув и глазом.

— Гадость какая. Что это? — спросила Сара, сглатывая неприятное послевкусие.

— Кальвадос. Яблочная водка. Такую наливают только здесь.

Сара огляделась. Полупустой бар не был похож ни на один из тех, где когда-либо бывала Сара. Потёртые деревянные стены щедро украшали страшные картинки; над баром торчала огромная голова кабана, а на рогах рядом висело женское нижнее белье. Из колонок у потолка гремел тяжёлый рок, что весьма подходило под общую обстановку. В баре отдыхали одни мужчины, в тяжёлых кожаных куртках, с чёрными повязками на головах и нескрываемой враждебностью на лицах. На одном из столов открыто лежал пистолет, и Сара инстинктивно пододвинулась к своему спутнику поближе. Мик вписывался как нельзя кстати.

— Классное местечко, — вымученно улыбнулась она.

— Ага, — Мик оживился, чувствуя себя, как рыба в воде. Он выпил ещё две рюмки крепчайшего алкоголя, пока Сара гипнотизировала наполненную рюмку, не желая больше делать и глотка. Она приподняла её, собираясь с силами, но затем вернула на место. Бородатый бармен заметил её нерешительность и, наклонившись, предложил чего-нибудь полегче, но Сара покачала головой, не зная, почему отказывается.

— Его нужно распробовать. Яблочный вкус остаётся только после третьей рюмки.

Сара недоверчиво посмотрела на Мика, а затем быстро выпила и громко бухнула пустую рюмку на барную стойку. Мужчины за ближайшим столиком оглянулись. Один кивнул в сторону Сары, и остальные рассмеялись громким басом.

— Вы часто заходили сюда? — спросила Сара, когда водка перестала жечь горло и теплом растеклась по всему телу. В этот раз тошнить перестало быстрее.

Мик вопросительно взглянул на девушку, и она добавила:

— Ты и… Снарт, — ей было странно произносить свою собственную фамилию, спрашивая о незнакомом мужчине. Она словно спрашивала о своём муже, но это был совсем не он, и от этого голова шла кругом.

— Почти каждый раз, после дела. Это была наша земля. Даже копы сюда не совались. Снарт оставлял им ложные зацепки, и пока эти идиоты переворачивали каждую помойку в городе, мы пили кальвадос и обсуждали следующее дело. — Мик выпил, мельком взглянув на Сару. Его глаза горели, выдавая азартное возбуждение от старых воспоминаний. Сара выпила следом, почти с легкостью. Водка вновь обожгла горло, но кисло-сладкий яблочный привкус остался на языке.

— Как вам удавалось не попадаться? — Сара облокотилась на стойку и положила голову на ладонь, приготовившись слушать. Ей нравилось наблюдать за тем, как Мик погружается далеко в прошлое, совершенно забывая хмуриться и злобно скалиться. Ей хотелось узнать другую жизнь, отличную от её собственной. Хотелось не думать о своих ошибках, не думать о муже, о том, чего она не успела сделать и, возможно, уже не успеет.

— Снарт всегда знал все наперед. Продумывал каждый шаг и редко ошибался.

— А Лиза? — при упоминании Лизы, Мик напрягся, и Сара пожалела, что спросила.

— Свою сестру он старался держать подальше. Однако она всегда болталась где-то рядом, ведь кроме него у нее никого не было. Нет.

По лицу Мика Сара поняла, что это сильно тревожит его.

— Она все еще не знает? — догадалась Сара, и это больно кольнуло в сердце. Пусть Леонард этой реальности и был другим — здесь он все так же любил свою сестру. Она понимала, почему никто так и не отважился сообщить Лизе о смерти брата — это разобьет ей сердце.