Пленница былой любви

Я бы скорее умерла, чем согласилась на такое. Я приехала в Иран именно для того, чтобы предупредить такую весьма реальную и ужасающую возможность. Я повторила в душе данный себе обет. Я вывезу нас отсюда. Обеих. Как-нибудь постараюсь, и когда-нибудь это произойдет.

Приближение Нового года немного воодушевило меня. Я уже не была затворницей на протяжении всего дня в доме Маммаля. Я нашла отзывчивых людей в школе. Они были трудолюбивыми и благодарными ученицами, а я со своей стороны поняла, что каждое узнанное мной персидское слово помогает мне все лучше ориентироваться и перемещаться в городе. У меня было предчувствие, что в 1985 году мы с Махтаб вернемся домой. Иного я не допускала.

Муди был, как всегда, непредсказуем. Иногда мягкий и сердечный, иногда надутый и злой, но, по крайней мере, был доволен, как мы устроились, и уже перестал вспоминать о возвращении к Амми Бозорг. Его лень, как я и предполагала, углубилась. Спустя некоторое время он позволил нам самим ездить в школу, а потом постепенно перестал и забирать нас. Мы появлялись дома вовремя, и он был вполне удовлетворен. Я питала надежду расширить свободу передвижения.

Ханум Шахин также подумала об этом, заметив, что Муди сейчас лишь изредка появлялся в школе.

Однажды с помощью Азар она поговорила со мной втайне от других учительниц.

– Мы обещали твоему мужу, что не позволим тебе пользоваться телефоном, а также выходить из школы, и мы должны сдержать данное слово, – сказала она. – Но мы не обещали сообщать ему, что ты приходишь позднее в школу. Мы ничего ему не скажем, если ты задержишься. Не говори нам, где ты была, потому что, если он спросит, мы будем вынуждены ему ответить, но если не будем знать, то и говорить будет не о чем.

Муди, который никак не мог справиться с простудой, с каждым днем становился все ленивее и постепенно ограничивал свою слежку за нами. Он был убежден в том, что иранские учительницы будут сторожить меня строго в соответствии с его желаниями.

Как-то я приехала в школу немного позже, только на несколько минут, чтобы проверить реакцию учителей. Никто не прореагировал. Ханум Шахин сдержала слово. Я же использовала это время на звонок Хелен, которая еще раз предупредила меня о двух таинственных женщинах, настаивавших на том, чтобы помочь мне. Она сказала, что хотела бы встретиться со мной, но я не была уверена, могу ли позволить себе такую длительную и рискованную поездку. Непредвиденная пробка в городском движении могла привести к роковому опозданию.

Однако потребность в действии становилась все настоятельнее. К примеру, меня очень беспокоили игры Махтаб и Мариам. Девочки усаживали своих кукол и играли в дом. Они весело подражали хозяйкам дома. Вдруг Мариам объявляла по-персидски: «Идет мужчина!», и обе быстренько закутывались в чадру.

Однажды утром я решилась. По дороге в школу мы с Махтаб добрались до улицы Шариата, где обычно останавливали оранжевое такси. Несколько раз я оглянулась, желая убедиться, что Муди или кто-нибудь другой не следит за нами.

– Махтаб, – сказала я, – сегодня мы едем в посольство. Папе ничего говорить нельзя.

– Чашм, – согласилась Махтаб, неосознанно поддакивая по-персидски, что еще больше убедило меня в необходимости действовать как можно быстрее.

Махтаб более чем когда-либо хотела уехать из Ирана, но, по-детски быстро, усваивала иранскую культуру. Я знала, что через какое-то время она ассимилируется, даже вопреки своему желанию.

Мы нашли диспетчерскую, где вызвали такси по телефону. Я назвала пункт назначения. Махтаб помогала переводить. После очень долгой езды по городу, после изнурительной процедуры проверки документов и досмотра мы наконец попали к Хелен.

Я с жадностью прочитала письма Джо, Джона, мамы и папы. Письмо Джона было особенно трогательным.

«Прошу тебя, мама, смотри за Махтаб и держи ее все время при себе», – писал он.

– Они что-то предпринимают, – сказала Хелен. – Департамент штата знает, где вы, и делает все возможное.

«Но слишком уж ограничены их действия», – подумала я.

– Какая-то женщина связалась с американским посольством во Франкфурте по вашему делу, – сообщила Хелен.

Юди!

– Они делают все, что могут, – повторила Хелен.

Мне хотелось кричать: «Так почему мы с Махтаб все еще здесь?»

– Единственное, что в наших силах, это сделать для вас новые американские паспорта, – сказала Хелен. – Их выдаст посольство США в Швейцарии. В них, разумеется, не будет соответствующих виз, но, возможно, когда-нибудь они вам пригодятся. Мы будем хранить их для вас.

Полчаса ушло на то, чтобы выписать новые паспорта.

– Сейчас я должна поговорить с вами о тех двух женщинах, которые интересовались вами, – сказала Хелен. – Они связались с вашими родственниками в Штатах. Но будьте осторожны. Они не имеют представления о том, что говорят. Прошу вас, не делайте того, что они предлагают, потому что у вас могут быть серьезные неприятности.

Женщины были американками, женами иранцев. Муж одной из них, Триш, – летчик, второй, Сьюзан, – высокое должностное лицо. Обе свободно передвигались по всей стране и могли выезжать из Ирана, они сочувствовали мне и хотели помочь.

– Как мне с ними связаться? – спросила я. Хелен нахмурилась, недовольная, что я все-таки намерена воспользоваться этой возможностью. Но меня все больше мучила мысль, что официальным путем мне не удастся выбраться. Она могла увидеть на моем лице выражение озабоченности и отчаяния.

– Пойдемте со мной, – сказала она.

Она привела нас к своему шефу, господину Винкопу, вице-консулу посольства.

– Это авантюра чистейшей воды, – предостерег он. – Они просто сумасшедшие. Сказали нам, что предполагают украсть вас на улице и вывезти из страны, но не знают, как это сделать. Такая операция обречена на провал.

Что ж, моя жизнь все больше походила на события остросюжетного фильма. Все могло случиться. Почему я не должна хотя бы поговорить с этими женщинами? И вдруг мне в голову пришла другая мысль.

– А перебраться в Турцию? – спросила я, вспоминая знакомого Рашида, который переправлял людей через горы.

– Нет! – резко отреагировал господин Вин-коп. – Это очень опасно. Есть такие люди, которые скажут вам, что могут переправить вас за границу.

Возьмут у вас деньги, довезут до границы, надругаются, убьют или выдадут в руки властей. Вы не можете пойти на это, потому что подвергли бы жизнь дочери опасности. Это слишком рискованно.

Глаза Махтаб расширились от страха, а сердце мое готово было выскочить из груди. До сих пор Махтаб не понимала, что возвращение в Америку может быть сопряжено с физической опасностью. Она вся съежилась и прижалась ко мне.

Хелен рассказала нам, что совсем недавно одна иранка пыталась вместе с дочерью бежать этим путем, заплатив контрабандистам за переправу через границу. Те вывезли ее в Турцию и просто бросили в горах. Девочка умерла от истощения и холода. Женщина, едва живая, добралась до какой-то деревни. У нее выпали все зубы.

– Из всех путей из этой страны путь через Турцию самый опасный, – сказала Хелен. – Я отправлю вас в отделение Организации Объединенных Наций, и вы получите развод и разрешение на выезд из гуманных соображений. Тогда вы сможете вернуться в Америку.

– Только вместе с дочерью, – решительно ответила я.

– Вы не отдаете себе отчета в сложившейся ситуации, – сказала Хелен. И добавила: – Почему вы не уедете и не оставите ее здесь? Прошу вас, покиньте эту страну и забудьте о ней.

У меня не умещалось в голове, как Хелен может быть такой бесчувственной и говорить подобные вещи в присутствии Махтаб. У нее просто не было понятия о тех глубоких узах, которые связывают мать и ребенка.

– Мамочка, не уезжай в Америку без меня! – горько расплакалась Махтаб.

Я крепко прижала ее к себе, пообещав, что ни за что в жизни, никогда не оставлю ее. В эту минуту я утвердилась в мысли, что нужно действовать, и действовать немедленно!

– Я хочу связаться с этими женщинами, – заявила я решительно.