Возвращение русской гейши

Ливнем промчится…

И только вы над ветром,

Облака! Листья деревьев!

Сётэцу

На вокзал мы приехали за полчаса до отправления. Я прощалась с родными, а сама оглядывалась по сторонам. Но Тима все еще не было.

«Опять этот оболтус опаздывает», — с невольным раздражением подумала я, не слушая, что мне сбивчиво говорила мама.

— Обязательно звони, — услышала я голос отца и повернулась к ним.

— Хорошо, — ласково ответила я, глядя в повлажневшие глаза мамы.

Когда до отправления оставалось десять минут, я решила идти в вагон. Расцеловавшись с родителями, протянула билет проводнице, и в этот момент увидела идущего от здания вокзала Тимура. Его сопровождала какая-то дама лет пятидесяти. Ее лицо показалось мне знакомым.

Тим подошел к нам, беззаботно улыбаясь.

— Привет! — как ни в чем не бывало произнес он.

— Здравствуйте, — удивленно ответила моя мама, перестав всхлипывать и быстро вытирая глаза.

Я увидела, как спутница Тима окидывает ее пренебрежительным взглядом. Затем она довольно враждебно посмотрела на меня.

— Это Инга, — сообщил он, небрежно кивнув головой в сторону спутницы.

— Мои родители, — торопливо сказала я. — А это мой друг Тимур.

Отец хмыкнул и потащил маму за руку.

— Пора, пора, — бормотал он. — Пусть спокойно усаживаются. Попрощались уже на сто раз.

— Как приеду, позвоню, — крикнула я.

Мама обернулась и махнула рукой. Ее глаза были полны слез.

Когда я зашла в купе, Тим и Инга сидели на нижней полке и что-то оживленно обсуждали. Я посмотрела на ее холеное лицо с большими глазами и крупным чувственным ртом и внезапно вспомнила, где я ее видела. Тим какое-то время жил в моей квартире, а потом переехал к богатой дамочке. Мы с Лизой наблюдали с балкона, как он садится в ее машину. И это была именно Инга, сейчас я в этом не сомневалась.

«Но какого черта она здесь делает? — недовольно подумала я. — Ведь, как говорила Лиза, они расстались. И он сейчас с другой. Хотя, — припомнила я, — речь шла о каком-то соревновании между ними за Тима. Ну и дела!»

— Ну, как отдохнула, Танечка? — поинтересовался Тим, как только я села напротив них.

— Отлично, — сказала я, глядя в его синие глаза.

Тим выглядел, как всегда, прекрасно. Но с его губ не сходила какая-то затаенная и хитрая улыбка.

Когда проводница взяла наши билеты и выдала белье, Тим, нисколько не смущаясь, начал переодеваться при нас. Он скинул майку и бриджи и остался в трусиках-стрингах. Я усмехнулась, видя, как побелело от злости лицо Инги.

— Может, прикроешь чем-нибудь свой срам? — прошипела она. — Мы все-таки не одни.

— Срам? — переспросил Тим и громко расхохотался. — Вообще-то достоинство. К тому же Таня мне словно сестра. Я даже не переспал с ней ни разу, хоть и жил в одной квартире. Правда, Танюша?

Я с трудом удержала улыбку, но промолчала.

— Это правда? — более дружелюбно спросила Инга, сверля меня испытующим взглядом.

Я хотела возмутиться, но вдруг поняла, что она безумно волнуется, и спокойно ответила:

— Правда. У нас чисто дружеские отношения.

— Но как это может быть? — никак не могла она успокоиться. — Вы такая красивая и сексуальная девушка.

— Я люблю другого, — ответила я.

И увидела, как Тим удивленно приподнял брови.

— Ах, тогда все ясно, — тут же заулыбалась Инга. — Я вас понимаю.

— А я нет, — встрял Тим.

— Где тебе? — усмехнулась она. — Самцы вообще не в состоянии понять нас, женщин. Может, перейдем на «ты»? — неожиданно предложила Инга, пересаживаясь ко мне.

— Хорошо, — после паузы согласилась я.

Инга начала мне нравиться. Я почувствовала в ней сильную и неординарную личность.

— Шампанское будешь? — предложила она.

— Буду, — тут же оживился Тим, пододвигаясь к столику.

— Ну, куда мы без тебя! — усмехнулась Инга. — Достань вон из той сумки.

Она показала на большой пакет, стоящий в углу полки, и повернулась ко мне.

— А каким образом ты в наших краях? — спросила я.

— Так, решила прокатиться, — нехотя ответила она. — Перерыв в работе тоже нужен.

— Ага, — ехидно заметил Тим, ставя шампанское на стол. — Только раньше ты куда-нибудь к морю каталась. И вдруг — российская глубинка! Скажи уж лучше правду, что приехала из-за меня!

— Из-за тебя, — согласилась Инга и замолчала.

Тим украдкой показал мне язык, а я в ответ покрутила пальцем у виска.

— Открывай шампанское, — предложила Инга. — А то скоро от этой тряски взболтается, и устроим тут фейерверк.

Она, к моему удивлению, достала из пакета узкие хрустальные фужеры и поставила их на столик.

— Неудачная идея, — заметил Тим. — Наливать будет неудобно при такой тряске.

— Зато красиво, — улыбнулась Инга.

Она выложила коробку конфет и отправила Тима сполоснуть груши и персики. Потом повернулась ко мне и мягко улыбнулась.

— Я рада, что ты ничему не удивляешься, — сказала она.

— Просто я в курсе, — ответила я. — Мы ведь действительно с Тимом друзья. Правда, я видела его перед отъездом с другой.

Сказав это, я сама себе удивилась. Не в моих правилах было обсуждать чью-либо личную жизнь с посторонним человеком. Но Инга странно притягивала неуловимым обаянием. Я видела, что она умна, воспитана и красива. Выглядела она для своих лет превосходно и, несомненно, сексуально. Но в ее больших светло-карих глазах постоянно пряталось какое-то легкое недоумение.

— Да, я знаю, — спокойно ответила Инга, открывая коробку конфет. — Такие отношения крайне сложны, — добавила она после паузы.

— Не вижу особой сложности, — не выдержала я. — Обычная сделка.

— Ох, Танечка, если было бы все так, как ты говоришь! Но мне 56, а Тиму — 23. И я люблю его, а он пользуется ситуацией.

Такая откровенность показалась мне немного шокирующей. Но Инга сказала это так просто и грустно, что я мгновенно ей поверила.

«Вот, значит, как, — подумала я, наблюдая за ее неторопливыми движениями. — Любит! В таком возрасте женщина, наверное, прекрасно отдает себе отчет в своих чувствах. Но как можно любить такого шалопая?»

— Иногда, правда, — продолжила она после паузы, — я думаю, что люблю не конкретно Тима, а его юность. Просто он воплощение юности и задорной сексуальности.

— Но тогда чего же проще? — сказала я. — Ведь можно найти другого, не менее юного и сексуального.

— Я попробовала, но через какое-то время с ужасом обнаружила, что мне нужен только он.

— Обо мне сплетничаете? — спросил зашедший в этот момент Тим.

Он улыбнулся и поставил тарелку с вымытыми фруктами на стол.

— О тебе, солнце, о ком же еще? — сказала Инга и подмигнула мне.

Через какое-то время мы выпили шампанское и полностью расслабились. Тим без конца рассказывал анекдоты, зачастую крайне неприличные, и случаи из жизни коллег-стриптизеров. Увидев, что Инга смотрит на него весьма недвусмысленно и он периодически тоже посматривает на нее с аналогичным выражением, я решила выйти в тамбур.

— Пойду, подышу с часок, — сказала я и покинула купе.

И тут же услышала, как щелкнул замок.

«Н-да, — скептически подумала я, но на душе стало грустно. — Хорошо, что утром уже приедем. К тому же одно место свободно. Может, кто-нибудь еще подсядет».

Но до Москвы мы ехали в одиночестве. Как потом выяснилось, Инга выкупила свободное место, чтобы нам никто не мешал.

Из черной записной книжки с изображением красного дракона на обложке:

Внутри вас нет ни радости, ни печали. Они приходят извне. Когда радость или печаль заканчиваются, улыбка или скорбь сходят с вашего лица, и оно становится совершенно обычным. Люди склонны видеть лишь различия и не видят за ними постоянства. Человек, который знает постоянство невозмутимости, легко следует изменениям. Если бы радость и печаль проникали глубоко, они были бы неизменными. Однако они приходят и уходят неожиданно. Все эмоции мимолетны. Однако наш подлинный ум отражает их, как зеркало. Если в сознании преобладают отражения, вы имеете дело с мимолетным. Если же сознание становится чистым, подобно зеркалу, вы прикасаетесь к неизменному.