Современные методы управления погодой

Сергей валялся на диване и щелкал пультом телевизора, но когда я вошла в комнату, он так на меня посмотрел… Что-то в его глазах залезло ко мне в душу, долго там кувыркалось, а на выходе застряло в горле.

Через секунду я рыдала. Я ему все рассказала: и как мне было плохо, когда он уехал, и как мне надоел этот дождь за окном, и как пусто вечером в квартире, и как не хочется жить, когда вечером он не звонит…

Я захлебывалась слезами и говорила, говорила, говорила… Говорила, чтобы он не смел меня перебивать, потому что я и так полгода молчала, потому что если я сейчас не поплачу, я тресну, а зачем ему я, которая треснула, и опять возвращалась к тому, что он своим отъездом вынул из меня душу, а если он еще раз уедет, то я, то я… И я плакала и плакала! И заснула у него на руках.

Воскресенье выходным днем не получилось. Оказалось, если ребенка уложить спать пораньше, он и встает пораньше. И приходит к маме в кровать. А там уже я. Причем лежать мама с дочкой предпочитают по диагонали кровати, вернее, по разным диагоналям. Для меня место не предусмотрено.

Словом, раз уж я все равно проснулся – в замечательном, нужно сказать, настроении, – то решил приготовить кофе. Дома кофе не оказалось, поэтому, по-быстрому приняв душ, я отправился в магазин. Третий поход в магазин за сутки! Такого за мной раньше не замечалось, и мысль об этом была иррационально приятной. Для закрепления приятных ощущений я прихватил букет желтых и пушистых, кажется, хризантем. Я обычно не утруждаю себя названиями, просто тычу в понравившиеся цветы и спрашиваю: «Сколько эти?» Продавщицы тут же уточняют: «Хризантемы?» или «Астры?», но эта ненужная информация в голове не задерживается.

По возвращении я обнаружил, что Катя в прежней позиции, зато Маша наворачивает круги по кухне.

– Есть хочу! – заявила хмурая девочка вместо положенного: «Как почивали, дядя Сережа?»

Пришлось одновременно варить кофе и сооружать быстрорастворимую рисовую кашу, которую я с некоторым удивлением обнаружил в приобретенных давеча продуктах. Каким-то чудом я справился с обеими задачами без потерь: кофе не убежал, ребенок временно перестал голодать. По-моему, это неправильно – постоянно голодный ребенок. Вот меня, помню, бабушка приманивала к столу особенными блинами со шкварками внутри. Я облизнулся и вздохнул: тогда я еще не знал слов «холестерин» и «правильное питание».

Услышав ключевое слово «питание», живот мой проворчал что-то немузыкальное.

Я взял поднос с кофе и направился к своей избраннице. Она тут же, не раскрывая глаз, навострила носик и сомнамбулически приподнялась в постели.

– О, – сказала Катя, – ты уже кофе сварил! Тогда и мне сделай чаю.

Я мысленно выругался. За это время можно было бы уже и выучить, что Кошки кофе не питаются, Кошки питаются чаем с ароматическими добавками, некрепким, без сахара. Я уже не удивился, отыскав в упомянутых выше пакетах пачку чая с земляникой. Второй вход в опочивальню получился более удачным: Катя уже приоткрыла глаза… пардон, глаз и хитро им на меня любовалась. Как только поднос был надежно установлен на стуле, моя любимая женщина подкатилась ко мне и сладко заурчала:

– М-м-мяу-у-у! Спас-с-сибо.

Мне стало совсем хорошо.

А вот дальше начались будни: после душа Катя заявила, что необходимо навести здесь хоть какой-нибудь порядок. Я смирился, не подозревая, что обычным пылесосом на сей раз не обойдется. Сначала мы сортировали вещи: в одну кучу – мои, в другую – квартиранта, в третью – те, которые я смутно припоминал, но не был готов признать своими. Маша активно участвовала, выбирая из куч самые яркие вещи и начиная с ними развлекаться. По ходу дела Катя задавала мне всякие бессмысленные вопросы.

– А ты завтра дома будешь?

– Нет, – ответил я, – надо срочно готовить плацдарм для возвращения. Сейчас как раз сезон, все готовятся к выставке, учебка вовсю продается.

– Я знаю, – сказала Катя, – я ведь тоже с утра убегаю, нужно сто мест обойти, сначала оптовиков, потом большие магазины.

– А обзвонить нельзя?

– Обзвонить я и из дома могла, тут нужен личный контакт. Ты ведь тоже не обзванивать будешь.

– Сегодня вечером посижу на телефоне, а завтра буду заниматься личным контактом.

После этого Катерина переключилась на расспросы о моей маме, о том, понравится ли ей Машка, потом – опять о работе… Короче, часа два мы таскали вещи и трепались о всякой ерунде. Затем как-то незаметно наступил обед, мы сходили выгуляли ребенка, еще раз (!) в магазин, и только часам к пяти я смог добраться до телефона.

Как и ожидалось, половина нужных людей уже была в городе, но о делах говорить отказывалась.

– Завтра, – обычно отвечали мне, – зайди ко мне часиков в одиннадцать… Нет, лучше в два. Ты бы видел, какие у них мидии!

Катя, которая наконец завершила свою деятельность по наведению порядка на молекулярном уровне (на макроуровне все уже давно сияло), немного посидела у меня под боком, послушала, как я пытаюсь продаться подороже, и двинулась на кухню.

Ужин получился просто обалденным! Все такое овощное и фруктовое, красиво уложенное и вкусно пахнущее! И тарелки – как в ресторане (когда только она их отдраила?). В кухне даже светлее стало.

– Здорово! – сказал я, откинувшись на стуле. – Маша, мама у нас – просто шеф-повар какой-то! Она тебя так все время кормит?

– Только по воскресеньям, – возразила мама, – если есть настроение. А вот завтра, Маша, будешь сама потихонечку из холодильника фруктины таскать. А потом я приду и покормлю. Или дядя Сережа придет. Не знаю, кто раньше.

У нас с Машкой были, наверное, одинаково ошарашенные физиономии.

– Ты хочешь сказать, – произнес я с некоторым усилием, – что ребенок целый день будет один?

– А что делать? – Лицо Кати выражало безмятежность и покорность судьбе. – Мы с тобой завтра пойдем по делам.

Я встал и попытался пройтись по кухне. Обычно это помогало мне думать. Однако на сей раз кухня была забита народом, и я двинулся в коридор. Катя осталась утешать раскисшую дочку.

– А ты не можешь отложить дела? – наконец придумал я, возвращаясь к столу.

– Нет, – кротко ответила Катя.

Я отправился думать дальше. На третьей минуте меня озарило.

– Слушай, а если я попрошу маму посидеть? Вы не против?

Машка была против, но, по-моему, она уже просто хотела спать. Катя идеей воодушевилась.

– Конечно, – сказала она, – ты ведь про нее столько хорошего рассказывал. Они обязательно подружатся.

Мама, к моему удивлению, особенно не возражала. Я так подозреваю, что главным движущим стимулом было любопытство. Иначе чего ради ей было соглашаться ехать на другой конец Москвы и тратить день на совершенно неизвестного ребенка.

Решение внезапно возникшей проблемы убедило меня в двух вещах. Во-первых, я еще не утерял способности решать внезапно возникающие проблемы. Во-вторых, женщины – существа безответственные. При малейшей возможности они предоставляют мужчинам полную свободу действий и, стало быть, полную ответственность за эти действия. Довод для этого они используют железный: «Ты мужчина, ты и думай!»

Уже в кровати я попытался поделиться своими умозаключениями с Катей, но на втором слове она уткнулась в меня носом и прошептала:

– Ты у меня самый умный.

И мне сразу расхотелось быть самым умным, а захотелось быть самым нежным.

У нее.

Утро было просто замечательным!

Я проснулась сама. То есть но мне никто не прыгал, никто не кричал, что пора вставать и готовить есть, и никто не звонил над ухом. Это во-первых.

Во-вторых, по квартире плавал очаровательный запах кофе. Ничто так вкусно не пахнет с утра, как свежесваренный кофе. Только моя беда в том, что на вкус я его, то есть кофе, терпеть не могу, а просить кого-нибудь сварить мне с утра кофе для того, чтобы я его понюхала… Что-то мне подсказывает, что это будет воспринято как наглость. Причем не просто наглость, а ни с чем не сравнимая Наглость, на которую способны только такие противные, ленивые, ничего сами не умеющие – короче, только я способна.