Беременность не болезнь

Даже для сегодняшнего дурного дня это был перебор. Катя спустилась, чтобы передать для меня приказ? Во-первых, ей легче зайти к любому соседу и выпросить соль у него. Во-вторых, соль – не тот продукт, без которого мы не сможем прожить. Мы с Машкой его практически не потребляем, Кате его сейчас нельзя. В-третьих, она могла преспокойно дождаться меня, потерпеть, пока я расшнурую ботинки, а потом вспомнить: «Ах, да! Нужно же в магазин сбегать!» Этот финт Катя умела и любила проделывать.

Пока я анализировал ситуацию, на сцене объявилась глухая баба Маня. После того как ее пригласили на день рождения, она была в меня пламенно влюблена.

– Ой, Сереженька! – проворковала она. – Что ж ты стоишь? Не держи его, Петрович, его ж брат ждет!

– У меня нет брата,- я повернулся, к заботливой старушке и тщательно артикулировал.

– Так значит, это Катин, – обрадовалась баба Маня, – то-то она его обнимать сразу начала.

Я развернулся к Петровичу. Тот спешно сменил выражение лица на благодушное.

– Соли, значит,- сказал я.-А хрена она не просила? Тертого?

Дверь моей новой квартиры открыла хорошо накрашенная женщина в платье. Она очень напоминала Катю, но та давно не пользовалась косметикой и платьями.

– Где он? – произнес я самую главную фразу из арсенала рогоносцев.

– Дима? В ванной.

Как я ей не врезал? Это все интеллигентская слабосильность. Мама, на мою голову, научила, что девочек бить нельзя. Даже если девочка с порога заявляет, что в семейное гнездо проник чужой мужчина.

Поэтому я не ударил Катю, но изображать радость не стал.

– Что-то случилось? – супруга была само участие.

– Все прекрасно. А ты почему не в душе?

– Я с утра была. Что-то на работе?

Я почувствовал, что мамино воспитание дало брешь. К счастью, из ванной появилась новая цель – бывший Катин супруг и нынешний любовник. В моем халате. Том самом, что коварная жена подарила на день рождения. Допустим, я не люблю халаты. Я даже не облачался в него ни разу. Однако должны же быть какие-то пределы! Я прикинул, куда лучше двинуть этого наглеца, незаметно размял плечо…

– Дядя Сережа! – завопила Машка, вылетая из гостиной.-Дядя Сережа! Папа приехал! Вы опять будете веселые, как на моем дне рождения?

Вихрь мыслей пронесся в моей голове: «Они что, прямо при Машке это делали? Черт, я же ее обещал забрать! И кто же забрал? Выпить бы не мешало. А чего я ревную, Катя же беременная?!»

Я почувствовал себя полным идиотом. Бить морду человеку за то, что он якобы совратил твою беременную жену в присутствии собственной дочери… Это не театр абсурда, это театр бреда. И еще одна мысль пришла вдогонку: «И все равно обидно – для меня она так не прихорашивается».

**

Если бы это не было чудовищным бредом, я бы подумала, что Сергей ревнует. Как можно ревновать меня? Как можно ревновать женщину, которая больше всего напоминает кита, выброшенного на берег? Походка обожравшейся утки, нос на пол-лица, остальное – грудь. Ноги ничего, ноги не изменились, поэтому если надеть короткое платье, то больше всего я похожа на карамельку чупа-чупс, у которой вместо жвачки внутри ребенок.

Ну и ладно, ну и пусть! Чем страшнее я сейчас, тем красивее будет Наташка. Примета такая есть народная.

Но для Димы я решила все-таки накраситься, нельзя же так пугать человека, он меня давно не видел.

Я начала прихорашиваться и увлеклась, давненько я этим не занималась. Честно говоря, я вообще не очень люблю краситься летом – большая вероятность, что к концу дня краски неравномерно рассредоточатся по всему лицу. Сколько раз, приходя домой с работы, я обнаруживала, что глаза у меня подведены до ушей, или на подбородке нарисованы вторые губы.

Хотя Дима, и когда мы были женаты, не очень-то обращал внимание на то, как я выгляжу, да и приезжает он не ко мне, а к Маше, так что с тем же успехом я могла открыть ему дверь и в мешке из-под картошки.

– Дурацкий город,- вместо «здрасете» сказал Дима. – Два с половиной часа по МКАДу. Как вы здесь живете?

– Не сыпь соль на раны, – только и успела сказать я, как из комнаты вылетела торпеда по имени Маша и больше никому не дала раскрыть рта. Она выпулила сразу все новости: про школу, про то, что катка здесь рядом нет и она пойдет на танцы, про новых подружек в подъезде, про то, какая Наташка смешная была на УЗ И и махала ей ручкой, и так далее, и так далее. При этом она держала Диму обеими руками, чтобы он, не дай бог, не отвлекся на что-нибудь другое.

Дима доблестно выдержал минут пятнадцать.

– Машенька, а можно я хотя бы разденусь, десять часов ехал за рулем.

– Ух ты! – сказала Машка. – Можно.

Пока Дима переодевался, Машка скакала вокруг него на одной ножке и продолжала рассказывать. Отстала, только когда папа дошел до ванной, и села под дверью на корточках ждать, когда он выйдет.

Вот интересно, я прожила с этим мужчиной пять лет, я знала его вдоль и поперек. До сих пор он снимает

свитер абсолютно тем же жестом, и волосы у него точно так же топорщатся на затылке. Как будто мы и не расставались. А с другой стороны, сейчас передо мной стоит совершенно незнакомый человек. Я понятия не имею, с кем он живет, где работает, чем занимается в свободное время.

Мои раздумья прервал Сергей, который влетел в квартиру с видом «возвращается однажды муж из командировки». Вот дурачок! Как будто мне кроме него кто-нибудь нужен!

Мы с Димой разочаровали ребенка – не были такими веселыми, как на Машином дне рождения. Он весь день пилил за рулем и приехал за полчаса до моего прибытия. Я шился на весь свет, а пуще всего – на собственную глупость. Сто раз повторял себе, что ни о какой супружеской измене речи нет, а потом смотрел на Катю (глаза блестят, голос грудной) и Машку (прижалась к отцу так, что пальцы свело)…

– Мне предложили новую работу,- объявил я, вклиниваясь в милую семейную воркотню Кати, Димы и Маши. – Денег в два раза больше. Перспективы серьезные. Наверное, пойду.

Эффекта я добился. Дима посмотрел на меня осоловело, Катя – озадаченно. Машка, кажется, заснула.

– Подожди, – сказала Катерина, – но ты же контракт подписал. Мы деньги должны отдать.

– Деньги я частично вернул. Остальное будет погашено с течением времени. Бугаев договорился с Маса-новым.

Выстрел ушел в «молоко». Ни Катя, ни тем более Дима не затрепетали, услышав фамилии крупнейших книжных магнатов.

– Ты отдал все наши деньги? – спросила Катя.

– Не все. Но большинство. Не волнуйся, я все решу. Одолжу. Потребую подъемных.

– Кстати, – проснулся Дима. – Я же тебе алиментов привез!

И тот, кто хуже татарина, отправился куда-то, по пути захватив сопящую Машу.

– Он платит тебе деньги? – спросил я.

– Не мне, а Машке. Слушай, угомонись. Сейчас нам как раз нужны…

– Вот, – Дима протягивал Кате пачку купюр, – четвертая часть от моих доходов с мая по декабрь включительно.

– Еще сентябрь не закончился, – заметил я.

– Ничего, – зевнул заботливый отец. – Вряд ли мы до декабря пересечемся.

Я прикинул на глаз толщину пачки. Даже в далекой провинции некоторые люди умеют добывать деньги. Это злило еще больше, но крыть было нечем. Да и сил не было.

– А тебя куда зовут? – Дима считал необходимым поддержать интересующую меня тему.

– В заведующие редакцией. Издательство входит в четверку самых крупных в России. Буду топ-менеджером.

– А, понятно. Слушай, а чего ты свое дело не откроешь?

Он был наивен, этот провинциал.

– Рынок поделен. Создавать новое издательство – самоубийство. Сейчас, наоборот, идет процесс поглощения мелких игроков.

– Да и леший с ним, с издательством. Катя говорила, ты книги пишешь.

Катя сидела тихо, понурив очи.

– Пробовал. Это не выгодно. Разве что попасть в рынок…

– Подожди, ты же рынок знаешь? Аналитиком работал?