Зависимые (ЛП)

— Как долго ты живешь здесь? — спросила я, все еще сжимая его руку.

— Около пяти лет, — он внезапно уставился невидящим взглядом вдаль, погружаясь в глубокую задумчивость. — Я планирую жить здесь в течение достаточно долгого времени.

Хорошо…

Время выяснить еще кое-какую информацию.

— У тебя есть прислуга? — я не поняла, почему вдруг задала этот вопрос.

— У меня есть женщина, которая приходит убираться два раза в неделю, но на этом все. А что? У меня должны быть горничная, дворецкий, садовник? — поинтересовался он.

Я внезапно почувствовала себя неловко.

— Эээ… нет... я…— запнулась я.

— Тебя слишком легко смутить, Сара. Я всего лишь дразню тебя.

Свободной рукой я слегка ударила его по руке:

— Не делай этого больше. Я никогда не могу понять, когда ты серьезен.

Он остановился и повернулся ко мне лицом:

— О, ты поймешь, когда я серьезен, — он почти зарычал, когда прижал меня к стене. Его губы были близко к моим, и когда он мягко заговорил, его дыхание опаляло. — Я приготовил курицу в вине. Надеюсь, тебе понравится.

Он не сказал ничего больше.

Он не двигался.

Он дразнил меня.

Соблазнял меня.

Я закрыла глаза, слишком очарованная мужчиной, который подвергал меня сладкой пытке.

Внезапно он подарил мне быстрый поцелуй, а затем потянул к нашей конечной цели.

Что, черт возьми, это было?

Мы, наконец, добрались до кухни, и я снова потеряла дар речи. Вся самая лучшая кухонная утварь была расставлена по всему пространству. Все, о чем только можно было мечтать. Было несколько вещей, незнакомых мне, не то, чтобы я была осведомлена о таких дорогих вещах.

Мое любопытство взяло верх. Я подошла к одному такому прибору и провела рукой по нему.

— Что это?

Он наморщил лоб и наклонил голову. Безусловно, мое незнание его шокировало:

— Это — хлебопечка. Мне нравится печь хлеб каждые пару дней, — его губы изогнулись в улыбке, по-видимому, он забавлялся каждым моим вопросом.

— Единственный хлеб, который я покупаю, уже нарезан и упакован.

Умно, Сара.

— Я удостоверюсь, что ты заберешь с собой свежую буханку. Ты действительно не знаешь, что упускаешь, детка.

Ну вот, опять. Еще одно ласковое обращение. Я, определенно, могла привыкнуть к таким обращениям, но это все еще немного отталкивало меня.

Как будто почувствовав вдруг мою внезапно возникшую настороженность, он продолжил говорить:

— Ты никогда не захочешь снова есть покупной хлеб из магазина. Вот увидишь.

В конечном счете, мы оказались в столовой — стол был настолько огромным, что занимал практически весь центр комнаты. Надеюсь, он не рассчитывает, что мы будем сидеть в противоположных концах стола. Моя потребность быть как можно ближе к нему была слишком сильна.

Решив рассмотреть мебель, я обошла все вокруг, заметив, что были сервированы два места, расположенные рядом. Слава Богу.

— Очень красивый стол. Где ты нашел такой большой?

Он выпрямил спину и высоко поднял голову, очевидно, он гордился своими владениями:

— Мне сделали его в Италии и отправили сюда. Я ходил по магазинам местных мастеров, когда был там на бизнес-встрече в прошлом году, и действительно полюбил работы одного мастера, поэтому решил, что он должен изготовить стол для меня. Я очень доволен им, — добавил он, проведя рукой по спинке одного из затейливых стульев. — Посмотри на мельчайшие детали, которые он вырезал на каждой ножке и по краям стола. Он настоящий художник.

— Это и правда выглядит захватывающе.

Когда я обошла остальную часть стола, восхищаясь им, то заметила, что даже столовая посуда смотрелась очень дорого.

Ощутив мою отчужденность, он быстро приблизился ко мне:

— Все в порядке, Сара?

— Да, все в порядке. Просто... я чувствую себя здесь не в своей тарелке, Алек. Все такое сногсшибательное, модное и изящное, и я... обычная.

— Ты какая угодно, но не обычная, моя дорогая.

Я не смогла ничего с собой поделать, слова вылетели сами, слишком долго я сдерживалась:

— Почему ты продолжаешь обращаться ко мне подобным образом? — мне нужно было знать, говорил ли он так с каждой женщиной — с такой искренностью и откровенной любовью.

— Что ты имеешь в виду? — могу сказать, что застала его врасплох своим внезапным вопросом.

— Ты продолжаешь называть меня «дорогая» и «детка».

— От этого ты чувствуешь себя неудобно? Разве ты не хочешь, чтобы я называл тебя таким образом? — он казался озадаченным, я была уверена в этом.

— Не то чтобы мне не нравилось слышать их. Просто… они подходят тогда, когда называют свою девушку или жену.

— Пока я не совсем готов сделать предложение, — он засмеялся. — Тебе было бы более комфортно с ласковыми обращениями, если бы ты была моей девушкой? Если это так, то мы могли бы перейти к этой фазе отношений.

Подождите-ка... что? Откуда, черт возьми, это взялось? Он серьезно? Я осмотрела комнату, выясняя, был ли еще кто-то здесь с нами, с кем он мог бы говорить. Это шутка?

— Ну? — он сократил небольшое пространство между нами, притянув меня к себе. Он уставился на меня, но все, что я смогла сделать — это отвести взгляд, не уверенная, что и думать. — Сара, посмотри на меня, — я услышала только потребность в его голосе.

Когда я, наконец, встретилась с этими мечтательными глазами, я чуть не запнулась:

— Что?

— Ты хочешь, чтобы эти отношения вышли на новый уровень? Если так, то я могу легко подчиниться и буду делать это с удовольствием, хочу добавить.

Ах, эта чертова улыбка.

Я еще не знала Алека достаточно, чтобы понять, хотел ли он на самом деле того, что предлагал. Исходя из моего небольшого опыта общения с мужчинами, он не был тем парнем, который обзаводится девушкой. Но что, черт возьми, я знаю? Это ведь все журнальный мусор, верно?

— Ты собираешься дать мне ответ в ближайшее время? Это не вопрос с подвохом, милая. Я клянусь.

Побеждай или уходи, верно?

— Ты хочешь стать моим парнем, Алек? То есть, не будет больше никаких других женщин, вообще?

— Я хорошо осведомлен, что значит отношения, Сара. Это также означает, никакого флирта и никаких прикосновений других мужчин к тебе. Ты сможешь к этому приспособиться?

Он что, серьезно?

— Ты так говоришь, будто я вешаюсь на всяких незнакомых мужчин и бесконечно с ними флиртую. Но я не веду себя так. Даже близко к этому. Я довольно сдержанна в этом плане.

— Что насчет тебя и Мэтта? Ты довольно дружелюбна с ним, — его поведение начало меняться, хватка на мне усилилась, он притягивал меня еще ближе.

— Действительно? Я должна снова говорить об этом? — спросила я разочарованно, потому что он никак не мог успокоиться по поводу Мэтта. — Кроме того, он мой друг, и я чувствую себя с ним комфортно, таким образом, он тот, с кем я ласкова, кого могу обнять или поцеловать. — Я видела, что выражение его лица становилось все более жестким.

— Ты целуешь его? — он практически кричал.

— В щеку, Алек! — выкрикнула я в ответ.

— О, — обдумывая следующий вопрос, он подождал несколько секунд, прежде чем открыть свой рот. — Он когда-либо говорил тебе, что он гей, или ты просто предполагаешь это?

— Он никогда не говорил мне, по сути, но я вижу, как он смотрит на других мужчин, когда мы вместе. Эти взгляды плюс тот факт, что он никогда не был с девушкой, привели меня к итоговому заключению. Думаю, что он однажды почти выболтал это, но затем, наверное, струсил.

Я внезапно напряглась в его объятиях, от этого разговора я почувствовала, будто предала своего друга в некотором смысле.

— Мне он все еще не нравится. Мне некомфортно, что ты находишься рядом с ним, пока я не буду знать наверняка, что он не хочет тебя трахнуть.

— Алек! — воскликнула я. — Серьезно? Ты просто смешон и неблагоразумен. Я не собираюсь прекращать общаться с Мэттом, потому что ты думаешь, что он хочет меня. Я говорю тебе, это — самая идиотская мысль.