С первого взгляда

— Я сторожила тебя в кафе на шоссе…

— Да уж, сторож из тебя…

— Дик… так он здесь?

Лили Роуз посмотрела в лицо Дику — и ужаснулась. Он выглядел не просто уставшим — измотанным до предела. Щеки ввалились, под глазами залегли черные тени, губы пересохли и потрескались. Только глаза, серо-зеленые волчьи глаза Дика горели неукротимой, бешеной яростью.

— Я не знаю, где он, маленькая. Думаю, что где-то поблизости. Вряд ли он умеет так же хорошо ходить по здешнему лесу, как я… но недооценивать его больше не стоит. Честно говоря, когда ты шуршала и хрустела сучьями там, на утесе, я решил, что это он.

— Странно, мне казалось, я так тихо все делаю.

Она вдруг испытала угрызения совести. Самонадеянная идиотка! Полезла помогать — и шумит на весь лес, привлекая внимание. Сам Дик подошел к ней без единого звука, но теперь, когда они вместе, она будет только мешать, станет балластом…

— Лил, почему ты пошла за мной?

— Ох, как же ты мне надоел, Хантер! Ну считай это безусловным рефлексом. Копы не ходят поодиночке, всегда должно быть прикрытие…

— Мы больше не копы.

— Ты сказал «мы»? Бож-же, какой прогресс! — Она устало опустилась на камень рядом с ним и тихо сказала: — Я пошла за тобой, потому что не могу без тебя жить. Я люблю тебя больше жизни, Дик. Всегда любила. Я не смогу, если с тобой… если тебя… Просто не смогу. Незачем. Вот, собственно, и все. Доволен?

— Нет.

— Что?

— Ты выбиваешь оружие из моих рук, Лили Роуз. Ты делаешь меня слабым и трусливым. Я должен думать о том, как уничтожить этого ублюдка — а вместо этого буду бояться только за тебя.

— Может, это и к лучшему? «Служить и защищать» — помнишь? Ведь не «Поймать и застрелить»…

— Ты не знаешь, о ком идет речь, Лил. Я говорил с ним. Слушал его. Он не человек. Он даже не зверь — звери никогда не убивают забавы ради. Он — монстр. Нелюдь. И он не безумен, о нет. У него холодный ум программиста, он прекрасно умеет просчитывать ситуации.

— Его отправят лечиться…

— Он на это очень рассчитывает. Нет, неправильно. Он ни на что не рассчитывает. Смерти он не боится, на жизнь ему наплевать. Тилем Рикманом владеет лишь одна страсть — желание отомстить за смерть брата. Что будет дальше, его не заботит. Для таких, как он, есть лишь одно справедливое наказание — смерть.

Они помолчали, сидя рядом на теплом камне, а потом Дик глухо бросил:

— Будем надеяться, сейчас его рядом нет. Где ты оставила машину?

— Внизу… Зачем тебе моя машина?

— Тебе, не мне. Поедешь в Чикаго, явишься в управление и будешь там сидеть, пока все не кончится.

— Уже бегу.

— Я серьезно.

— Я тоже. Дик, прекрати изображать из себя немногословного шерифа. Я тебе не грудная девочка, не подчиненная и не…

— Лил!

— Я останусь.

— Ты не понимаешь. Тут не идет речь о прикрытии, о какой-то честной схватке, о возможности переговоров… Он — чудовище. Он может подкрасться ко мне сзади и перерезать мне горло, а потом спокойненько водить тебя по лесу, пока ты не вымотаешься, и…

— Хватит гадости рассказывать. Ты — хронический идиот, глухой пень и упрямый осел.

— Почему это?

— Потому, что ты даже не расслышал, что я только что сказала. Или не понял. Или забыл. Я люблю тебя. Я не смогу без тебя жить. Мне незачем прятаться в управлении и ждать, чем дело кончится, я умру от сердечного приступа. Поэтому я никуда не поеду. Тем более что скоро люди Донована…

— Люди Донована сюда не придут. Во всяком случае, придут не скоро. Лил… так нечестно.

— Нечестно?! Ты мне еще будешь говорить о честности?

— Я не могу ничего тебе дать, я не могу давать обещаний…

— Трус! Я же слышала, что ты сказал!

— Что? Когда?

— У меня в комнате, придурок. Когда собираешься поведать спящему человеку страшную тайну — подергай его сперва за ногу и удостоверься, что он действительно спит. Я — не спала. Я тебя видела и слышала.

— А ты изменилась за эти годы…

— Не больше чем ты. Раньше ты не боялся говорить правду.

— Почем ты знаешь, может, я ночью врал?

— Тогда ты действительно полный идиот. Залезть в чужую комнату и наплести с три короба крепко спящему человеку! Глупее… я даже не знаю что. Пожалуй, только признаться в любви два раза подряд и ни разу не получить ответа. Дик! Посмотри на меня. Повтори мне сейчас, здесь то, что говорил ночью. Ну!

— Я…

Она ждала, но с каждой секундой надежда услышать от Дика Хантера слова признания в любви таяла, как вечерний туман. Он отвел глаза и упрямо пялился на кривую осину, нависшую над хижиной. Скулы закаменели.

Лили Роуз почувствовала сильнейшее желание врезать Дику Хантеру прямо по упрямой башке, но что-то ее остановило. Что-то в позе Дика, в той неестественной напряженности, с которой он пялился на несчастную осину…

Она молча протянула руку и тронула его за плечо. Он в ответ вскинул ладонь, потом замелькали пальцы… Память услужливо подкинула отгадку — простейшая сигнальная система жестов, известная каждому, кто служил в армии или полиции.

«Внимание!», «Вижу противника», «В укрытие», «Цель справа»…

Она бесшумно — на этот раз действительно бесшумно — опустилась на землю и посмотрела в ту сторону, куда смотрел Дик.

Осина была ни при чем. Просто она росла на обрыве, рядом с хижиной, а под обрывом, прямо по берегу ручья, проходила тропа, по которой Лили сюда и поднялась. Тропа вилась по холму причудливыми зигзагами, и отсюда, с верхней точки, почти весь этот серпантин просматривался. Так вот, в самом низу, у кромки густого кустарника, мелькал огонек. Насколько Лили могла определить — потайной фонарик с направленным лучом. Если бы обладатель фонарика чуть лучше знал эти места, они бы могли вообще его не заметить, но он оступался — и тогда луч фонарика отражался в воде.

Лили Роуз посмотрела на Дика и увидела, что в руке у него уже появился «люгер». Она достала свой пистолет и бесшумно взвела курок.

— Теперь я, пожалуй, не пойду к машине… если ты не против.

— Нет. К машине пойду я.

— Ты спятил?

— Я к своей машине пойду, не к твоей.

— А я?!

— А ты пойдешь со мной. Не отставай ни на шаг. Не дай ему нас разделить.

Он замолчал, и в его глазах на мгновение промелькнуло странное выражение — Лили Роуз была бы счастлива видеть его почаще. Промелькнуло и погасло. Дик быстро окинул ее взглядом, совершенно лишенным каких бы то ни было эмоций.

— Перешнуруй кроссовки. И не вздумай падать и подворачивать ногу — нам надо все сделать очень быстро, а ночью через лес я тебя не дотащу.

Она кивнула, быстро перешнуровала обувь, выпрямилась, стиснув в руке пистолет, и двинулась вслед за Диком. Примерно через три минуты она начисто перестала понимать, в каком направлении они идут — все знакомые ей ориентиры остались где-то позади… или сбоку…

Внезапно внизу и слева что-то оглушительно грохнуло, и над лесом взлетело огненное облако. Дик взвыл от ярости и страшно выругался. Лили Роуз схватила его за руку.

— Что это было?

— Сукин сын взорвал мою машину!

— Не расстраивайся, купим новую. Там дальше, под холмом стоит моя…

— Женщина, не раздражай меня! Ты не понимаешь?

— Нет. Объясни по-человечески.

— Дождей не было месяц. Август на дворе. Слышишь? Это лесной пожар. Он отрезает нас пламенем от дороги. Теперь мы можем идти только наверх, к дому, и пытаться спуститься с холма с противоположной стороны…

— Такое зарево видно издалека. Наверняка приедут пожарные.

— Ну правильно! Вспомни Чикаго, Лил. Когда из здания банка побежали окровавленные воющие люди, началась паника. Никто не соображал, где там террористы, а где заложники. Немо просто вышел и взял тебя голыми руками! Этот змееныш пользуется той же тактикой. Он постарается расправиться с нами побыстрее, а затем пройдет через пожарных — и никакие парни Донована его не опознают под слоем сажи!

Лили вдруг схватила Дика за плечо и крепко тряхнула.

— Ты что, сдался?! Почему ты говоришь так, будто он нас уже убил?! Вперед, Хантер! Давай найдем его. Пусть он бежит от нас, а не мы от него!