Горькая сладость

— Я покупаю дом старика Хардинга.

— Шутишь!

— Нет. Как раз сегодня я внесла задаток и подписала условный договор на покупку.

— Это то огромное древнее чудище?

— Если все пройдет благополучно, в нем будет первая в Рыбачьей бухте гостиница типа «Ночлег и Завтрак».

— Вообще-то он прочный.

— Бруки заставила меня осмотреть его. — Она коснулась лба, словно у нее кружилась голова. — Я до сих пор не могу в это поверить!

— Но выглядит он так, будто вот-вот развалится.

— Возможно, ты прав. На следующей неделе его осматривает инженер-строитель, и, если окажется, что дом не такой прочный, сделка аннулируется. А пока я очень возбуждена.

— Ну, я не осуждаю тебя. Ты давно приехала?

— Во вторник. И собираюсь завтра обратно.

— Короткая поездка.

— Однако очень значительная.

— Да.

Они заметили, что снова изучают друг друга. Давние друзья, даже «чуть больше, чем друзья», они ясно понимали, что всегда хотели быть «чуть больше».

Оглянувшись, Эрик внезапно предложил:

— Слушай, пойдем к моей маме. Она будет рада тебя видеть.

— Она здесь? — спросила Мэгги.

На лице Эрика появилась усмешка.

— Ради такого случая даже накрутила волосы.

Мэгги рассмеялась. Она сразу же узнала в толпе Анну Сиверсон, ее седую голову в завитках, уложенных, как мороженое в рожке. Она стояла рядом с братом Эрика Майком и его женой Барбарой. Майка Мэгги помнила выпускником школы, играющим в школьном спектакле роль убийцы. С ними находилась красивая женщина, жена Эрика, как сразу же поняла Мэгги.

Придерживая Мэгги за локоть, Эрик подвел ее к матери.

— Ма, смотри, кто здесь.

Анна оборвала себя на полуслове, обернулась и всплеснула руками.

— Ну, вот они, глазки, которые всегда на мокром месте.

— Здравствуйте, миссис Сиверсон.

— Подойди-ка ко мне, Маргарет Пиерсон. — Анна порывисто обняла Мэгги, три раза похлопала ее по спине, затем отодвинула от себя и опять обняла. — Ты не сильно изменилась, с тех пор как приходила ко мне на кухню и уплетала теплый хлеб. Немного отощала — только и всего.

— И немного постарела.

— Ну а кто не постарел? Каждую зиму я говорю себе, что не намерена больше вести это дело следующей весной, но каждую весну, когда тает лед, у меня начинается зуд и я включаюсь в работу. Я хочу видеть туристов, возбужденных своим уловом на тысячу долларов, хочу видеть, как отплывают и возвращаются лодки. Смотришь на эти лодки и не понимаешь, что бы делала, если бы все это вдруг исчезло из моей жизни. У ребят сейчас две лодки. Одной управляет Майк. Помнишь его? А это Барб.

— Да, привет.

— А это, — вмешался Эрик, кладя руку на затылок самой красивой, до благоговейного трепета, женщины, какую Мэгги когда-либо видела, — моя жена Нэнси.

Черты ее лица поражали естественной гармонией, потрясали совершенством, усиленным безупречно наложенным макияжем, оттенки которого переходили один в другой, будто нанесенные аэрографом. Прическу Нэнси выбрала настолько простую, что та не отвлекала от ее красоты. В дополнение к тому, что предоставила ей природа, была еще и тщательно отточенная худоба, подчеркнутая роскошной одеждой, которую Нэнси носила с продуманной небрежностью.

— Нэнси... — Мэгги растянула теплое рукопожатие, глядя прямо в глаза женщине, заметив и очень густые ресницы, и подведенные нижние веки. — Мне многие люди говорили о вашей красоте, и они совершенно правы.

— Хм, спасибо.

Нэнси отдернула руку. Ее миндалевидные ногти были гранатового цвета.

— Я хочу сразу же извиниться за то, что разбудила вас недавно своим звонком. Мне нужно было сначала посмотреть на часы.

Улыбка застыла в глазах Нэнси, губы слегка изогнулись, но она не произнесла никакой примирительной фразы, отчего от разговора осталось неприятное ощущение пустоты.

— У Мэгги новость, — объявил Эрик, заполняя паузу. — Она уверяет меня, что участвует в торгах на дом старика Хардинга и хочет быть хозяйкой гостиницы. Как ты думаешь, Майк, достаточно ли долго он выдержит, чтобы оправдать затраченные на него время и усилия?

— Ну конечно, выдержит! — ответила Анна. — Этот дом строили в те времена, когда знали, как надо строить. Лес пилили с Атарджион-Бея и наняли польского спелеолога из Чикаго, который жил здесь во время строительства. Все балясины для перил и каминные полки вырезались вручную. Одни полы в этом доме на вес золота! — Анна остановилась и взглянула на Мэгги. — Хозяйка гостиницы? Ха!

— Если мне удастся получить разрешение. Я пока не выяснила, куда нужно обращаться.

— Это не трудно, — вставил Эрик. — В правление совета по планированию Дор-Каунти. Они собираются раз в месяц в здании суда в Старджион-Бее. Я точно знаю, поскольку был членом правления.

Придя в восторг от полученной информации, Мэгги нетерпеливо повернулась к Эрику:

— Что мне нужно сделать?

— Приходи на заседание и проси разрешение на условное использование, объяснив им, для чего это нужно.

— Как ты думаешь, у меня могут быть неприятности?

— Ну... — На лице Эрика отразилось сомнение, он поднял руку и почесал в затылке. — Надеюсь, что нет. Но я могу тебя проинформировать.

— Ой, нет! — Мэгги упала духом. — Но ведь экономика Дор-Каунти держится на туризме, не так ли? А что привлечет туристов больше, чем гостиницы «Ночлег и Завтрак»?

— Согласен, но, к сожалению, я теперь не вхожу в правление. А пять лет назад у нас была ситуация...

В этот момент вмешалась Бруки:

— Мэгги, мы сейчас идем на прием, ты с нами? Привет всем. Привет, миссис Сиверсон. Вы не возражаете, если я утащу Мэгги?

Взгляд Мэгги заметался между Бруки и Эриком, который заметил ее испуг.

— Вперед! — сказал Эрик. — Мы тоже будем на приеме. Там и поговорим поподробнее.

Яхт-клуб располагался на берегу озера Мичиган в двадцати минутах езды от церкви. Всю дорогу Мэгги оживленно болтала с Бруки и Джином, строя планы на будущие весну и лето, беспокоясь о том, что могут возникнуть трудности с расторжением контракта в колледже, обсуждая продажу дома в Сиэтле.

Когда они добрались до яхт-клуба и причала, где было пришвартовано множество парусников, Мэгги воскликнула:

— Моя лодка! Я забыла о лодке! Ее тоже нужно продать!

— Все очень просто, крошка, очень просто, — успокоила подругу Бруки. — Сначала мы зайдем сюда, погуляем на свадьбе, и только потомты можешь начать волноваться и думать о своих делах.

Яхт-клуб в гавани Бейли в прошлые времена был излюбленным местом Мэгги. Входя сюда вновь, она почувствовала, какое сильное впечатление он на нее производит. Из огромных — от потолка до пола — окон открывался чарующий вид на причал и доки, где вперемешку стояли современные парусные суда и яхты, прибывшие из Чикаго на уик-энд. На фоне выцветшей дощатой обшивки доков белые палубы яхт светились, как нитка жемчуга, плавающая на кристально-голубой воде. Между клубом и доками к самой кромке воды отлого спускались ухоженные лужайки.

Пол покрывал шикарный ковер, а воздух был наполнен запахами, идущими от недавно включенной плиты. Под мерцающими серебристыми кастрюлями колебались синие языки пламени. Скрестив руки за спиной и кивая прибывающим гостям, стояли в ожидании повара в высоких белых колпаках, похожих на грибы. В соседнем зале ансамбль из трех музыкантов играл расслабляющий джаз, который просачивался в столовую и создавал общее настроение. Белые льняные скатерти украшали столы; на белых тарелках стояли салфетки кораллового цвета; хрустальные бокалы ожидали, когда их наполнят.

Мэгги увидела много знакомых. Все они чуть постарели. К ней подошла для нежного приветствия и выразила сочувствие по поводу ее недавнего вдовства миссис Хантингтон, которая когда-то работала поваром в школе. Затем подошел Дейв Триптон, возивший в доки Рыбачьей бухты топливо.

— Я тебя помню, ты дочь Роя Пиерсона, — сказал он. — Ты иногда пела на встречах физкультурников, точно?

Миссис Марвелла Петерсон, член группы поддержки женщин, куда входила и мать Мэгги, предложила: