...Не повод для знакомства

Ехали молча. Минут через пятнадцать машина остановилась у незнакомого дома. Мужчина повел Тамару, опять же за руку, как маленького ребенка, в чужой подъезд, завел в чужую квартиру. Опять же без лишних слов начал ее раздевать. И вновь в голове прорезалась было мысль, Тамара вырвалась, сказала бесцветным, безжизненным голосом: "Нет, нельзя". Но, услышав в ответ: "Ты — моя раба, ты должна исполнять мои желания", в голове снова все затуманилось. Ну что ж, должна — значит должна. Сопротивление было сломлено, практически не начавшись.

Мужчина делал с ней что-то, причиняя безумную боль, но она должна терпеть — и она терпела, стиснув зубы. Ни крика, ни стона. Лишь изредка страшный вздох вырывался из груди…

Потом ее отвезли обратно к проходной. На справедливое замечание начальника о недопустимости опозданий она тупо отвечала: "Мне надо было, я ведь должна…" Так ничего и не добившись от странной подчиненной, Косилов оставил несчастную в покое.

Влад

Он таки добился своего. Не так, как хотел, не так, как планировал. Все произошло грубо и отвратительно, теперь Владу самому было стыдно за тот жуткий вечер. Он ведь только хотел помириться с Тамарой, а вместо этого беспощадно избил ее и гнусно изнасиловал. От воспоминаний о том вечере в душе было гадко и противно, но в то же время так сладко ныло в паху — ах, как хорошо ему было, ах какое невиданное доселе удовольствие он испытал!

После долгожданного "сеанса любви" с Тамарой все пошло по накатанной дорожке. Он теперь каждую ночь удовлетворял свою "бездонную бочку". В обеденный перерыв успевал "оприходовать" какую-нибудь красотку, ну а вечером — это уж само собой…

Но мысли о Тамаре не уходили. Было безумно жаль Малышку, хотелось упасть на колени и молить о прощении. Пытался подкараулить ее у проходной — без толку, Тома не появлялась. Звонил — бросала трубку. Позже — вообще бред, и утром и вечером появлялась только в сопровождении родителей.

А время шло… Заряд энергии, полученный от Тамары, явно сходил на нет. Снова Монстр реагировал на Любашу крайней унылостью. И снова дражайшая супружница начала одаривать Влада колкими намеками. И в очередной раз его стал бить мандраж: а вдруг после всего произошедшего Тамара его больше не подпустит? А вдруг так и будет везде появляться только в компании дорогих родителей и он не сможет ее увезти хотя бы силой. Да, он снова готов был применить силу, если не получится по-хорошему. А что делать, не оставаться же евнухом с ранней молодости!

Теперь Влад "дежурил" у проходной каждый день утром и вечером. Ну не могут же старики "пасти" ее вечно! Ну должны же они когда-то ослабить контроль! И таки дождался. Впервые за два месяца Тамара шла на работу одна, без конвоя.

Влад подошел к ней тихонько, не желая в очередной раз устраивать громкую разборку на глазах любопытной публики. Приготовился уговаривать, извиняться, угрожать — все, что угодно, только бы очередной раз зарядиться энергией, чтобы после хоть месяц чувствовать себя полноценным мужиком.

Но, на удивление, ни извиняться, ни умасливать Тому не пришлось — она покорно пошла за ним, как собачка на привязи, так же покорно села в машину. Ни слова не сказала до самой квартиры Нетёсова, куда он отвез ее. Только там, когда он непосредственно "приступил к телу", подала было слабый, какой-то бесцветный голос: нельзя, мол, да быстро притихла после напоминания о том, кто есть кто.

Но что-то было не так. Да, она снова была той покорной рабыней, предоставляя свое тело в полное и безграничное пользование господину. Но уже не так, как раньше. Теперь она стала похожа на тряпочную куклу — такая же мягкая и податливая, но и такая же бесчувственная. Да-да, именно бесчувственная! Владу казалось, что Тома не чувствует даже боли. Странно, кровь все так же стекает ручейками по его ногам, а Тома не кричит, не стонет, не пытается вытолкнуть из себя безумного Монстра. Только жуткий, нечеловеческий вздох вырывается из груди время от времени. Что с ней? Неужели он так напугал ее в прошлый раз?

На следующий день Влад повторил заход. И все получилось в точности, как накануне. Только на сей раз ему не пришлось даже напоминать Тамаре, что она — раба и обязана услаждать своего господина. Теперь он не услышал даже вчерашнего безжизненного голоса. Вместо прощания сказал:

— Я подъеду завтра в обеденный перерыв. В час будь на проходной.

Тома не ответила, даже не кивнула. В равнодушных глазах лишь мелькнуло: как скажете, господин.

Теперь почти каждый день вместо столовой Тома оказывалась на квартире Нетёсова, где все так же покорно исполняла долг. Влад по-прежнему не слышал от нее ни слова. Сначала его радовало восстановленное наконец-то статус-кво. Приятно быть господином, черт побери! Но постепенно Тамарино затянувшееся молчание стало раздражать и беспокоить:

— Что с тобой, Малышка, ты здорова?

В ответ — лишь непонимающий вопроса взгляд.

— Томусик, ты себя хорошо чувствуешь? — тишина.

— Заинька, ты боишься меня? Ты молчишь, потому что я сказал, чтобы ты не смела рот раскрывать, да? Маленькая, я пошутил. Поговори со мной, Малыш.

Тома равнодушно смотрела в окно, словно не понимая даже, что это к ней обращаются.

— Тома! — ни малейшей реакции.

— Тамара! — с тем же результатом.

Подошел, усадил на полированный стол. Раба привычно раздвинула ноги, не отрывая взгляда от окна. Влад насильно повернул ее к себе. Тома смотрела на него бессмысленным несфокусированным взглядом.

— Эй, Малыш, с тобой все в порядке?

Тишина. Влад легонько шлепнул ее по щеке:

— Эй, очнись!

На мгновение взгляд оживился, вгляделся во Влада, но, не увидев ничего нового и интересного, Тамара снова отвернулась к окну. Влад обеспокоился не на шутку. Да, пожалуй, он действительно перегнул палку, Малыш-то того, не в себе! Первое желание было — отвезти ее обратно к проходной и забыть о ее существовании. На кой хрен ему эти проблемы! Да, но проблема-то возникла из-за него, это он довел ее до такого состояния.

Попытался было подойти с другого боку. Начал ласкать Тамару, целовать, говорить всякие нежности. Нет, не подействовало. Все так же бессмысленно, но покорно отдавалась она своему господину, все так же молча. И все тот же жуткий вздох разрывал Владу сердце.

В последующие разы Влад неоднократно пытался расшевелить Тамару. Он дарил ей цветы и мягкие игрушки, извинялся, носил ее на руках, пытался шутить. Но ничего не могло расшевелить Тому. Она настолько глубоко погрузилась в себя, что Владу казалось, что она явно сбрендила. Она действительно производила впечатление умалишенной. Ее больше ничего не волновало, не было никаких желаний, тревог, воспоминаний. Она ни в чем не отказывала Владу — делай со мной все, что хочешь, пользуйся! Но было похоже, что она не понимает где она, с кем, и что этот кто-то с ней делает.

Иногда Влада это начинало бесить и он хлестал ее по щекам в надежде привести в чувство. Но и это не помогало. Порой ему хотелось бросить все и забыть — на хрена ему эта сумасшедшая?! И он не приезжал больше к проходной.

Но проходило две недели, максимум три, и Влад снова караулил у проходной. Голод — не тетка, тем более голод сексуальный. Понимал, что нужно забыть эту ненормальную и учиться жить по-новому, без нее, без ее сладкого тела. Но ничего не получалось. Когда тело скручивает в жгут, все правильные мысли из головы разбегаются. Остается одна — хочу ее! Эта мысль, это безумное желание превалирует над всеми остальными и уже ничего не имеет значения, кроме этого "хочу!", кроме "мне нужна она и только она!". И он опять вез Тамару на квартиру Нетёсова и в очередной раз пытался пробиться к затуманенному сознанию. Не пробившись, удовлетворял ненасытный голод и на том успокаивался.

Так продолжалось довольно долго. В начале февраля после очередного двухнедельного перерыва Влад привез послушную Тамару на "явочную" квартиру. Как всегда, попытался расшевелить любовницу, впрочем, не прикладывая особых усилий. В очередной раз безрезультатно — что ж, ничего необычного, теперь это стало нормой. Раздел податливую куклу, собираясь приступить к тому, ради чего, собственно, и привез ее сюда. И обомлел.