Радость и боль

— Полагаю, что можно сказать и так. Но она была здоровая женщина, которая уже родила своему мужу троих детей. Не было никаких причин для ее смерти, но она умерла.

— И потом?

— Потом мы перейдем к дедушке Рафаэля, Фелипе Мадралене. Он также оказался повинен в смерти своей жены, если посмотреть на дело с одной стороны.

— Каким образом? Что произошло?

— Хелена, его жена, очень хорошо стреляла. Она часто отправлялась пострелять вместе со своим мужем — несколько необычное времяпровождение для женщины в то время. Считается, что Фелипе случайно убил ее, хотя улик недостаточно, чтобы точно определить, от чьей пули она погибла. С ними были тогда и другие гости.

— Вот так история!

— О, я понимаю, ряд неприятностей, несчастных случаев — но каких странных!

— А его мать? — чуть слышно прошептала Лора. — Мать Рафаэля?

— Его отец был за рулем, когда произошла катастрофа и она погибла. Я думала, вы знаете об этом.

— Да, я знаю, я слышала! О, я не знаю, что и думать об этом. — Лора ощутила приступ тошноты и головокружения и с трудом поднялась на ноги.

— А теперь еще и Элен.

Лора обернулась к ней.

— Элен?

— Конечно. Она ведь тоже была женой наследника мужского пола.

Лора крепко сжала руки.

— Рафаэль… убил ее?

— Нет. Но, в сущности, он убил самого себя, — мягко проговорила Элизабет. — Рафаэль винит сам себя в ее поступках. У них был ужасный скандал в ночь, когда она умерла.

— Я понимаю. Я понимаю! — Лора закрыла лицо руками. — О Боже, что за ситуация!

Элизабет поднялась с кресла, подошла к ней и обняла за плечи.

— Дитя мое, дитя мое, — повторяла она успокаивающе, и Лора почувствовала, что горячие слезы переполняют ее глаза и неудержимо текут по щекам. Элизабет крепко прижала ее к себе, и Лора ощутила в этом объятии такое успокоение и сочувствие, которого она не получала ни от кого в своей жизни.

Когда буря ее рыданий утихла, Элизабет сказала:

— Пожалуй, вам лучше пойти и умыться, прежде чем вернутся дон Рафаэль и Карлос. Нам не следует тревожить ребенка.

Лора кивнула.

— В любом случае, спасибо вам, — пробормотала она дрожащим голосом. — Спасибо вам за ваше сочувствие.

Элизабет только развела руками на испанский манер.

— Как я говорила, я только хочу, чтобы мне представилась возможность хоть что-нибудь сделать. Я люблю Рафаэля, дитя мое. И я хочу, чтобы он был счастлив.

Вернувшись в свою комнату, Лора с помощью легкого макияжа скрыла следы, оставленные потоками слез на ее щеках. Глаза ее выглядели расширенными и встревоженными. Линдси была права, призналась она себе. Все, чего она добилась, приехав в Мадралену, — это еще один удар по уже разбитому сердцу.

Два дня спустя Лора была срочно вызвана в кабинет Рафаэля. Ее сердце словно упало, когда она получила приглашение, потому что накануне отсутствовала и не вышла к обеду. Но теперь она была даже рада. Она чувствовала, что не сможет дальше выносить такое положение.

Теперь у нее не было другого выбора, кроме как пойти к нему, и она в спешке бросилась в свою комнату, чтобы сменить блузку и брюки, которые были на ней в саду во время занятий с Карлосом. Они посеяли кое-какие семена, купленные ею в Костале, и теперь она подумала, какова будет реакция Карлоса, когда он узнает о ее неизбежном отъезде.

Стянув узкие брюки, она надела красную плиссированную короткую юбку, которая вполне сочеталась с цветом ее волос. Блузку она оставила белую, ту, что была на ней. В конце концов, Рафаэль не слишком интересуется ее внешностью. Особенно теперь, когда он столько времени проводит с Розеттой. Лора уже устала от собственнического тона, с которым Розетта рассказывала донье Луизе о своих поездках вместе с кузеном. Лора однажды спросила Карлоса о Розетте, сама себя ненавидя за то, что использует мальчика для таких целей, но он не поддержал разговор, сказав только, что Розетта почти не разговаривает с ним и хочет быть с ним рядом, если только поблизости находится Рафаэль.

Закрепив волосы обручем, Лора спустилась по лестнице, думая, что, может быть, она делает это в последний раз. В конце концов, от ее испытательного срока осталась лишь пара дней, и не приходится сомневаться, что Рафаэль захочет, чтобы она уехала. А если нет? — спросил ее внутренний голос. — Что тогда? Но она не могла ответить себе на этот вопрос, потому что не знала как.

Она постучала в дверь кабинета и вошла после его приглашения, спокойно прикрыв за собою дверь. Рафаэль, одетый в серый костюм цвета золы, с деловитым видом сидел за своим столом, но поднялся с места при ее появлении и указал ей на кресло напротив него.

Когда Лора села, он начал:

— Вы понимаете, сеньорита, что ваш испытательный срок, согласно договору с нами, близок к завершению.

— Да, сеньор, — ответила Лора таким же официальным тоном.

Рафаэль прямо взглянул на нее, и она бессознательно отметила, что ресницы у него такие же густые и длинные, какими она их запомнила пять лет назад.

— Я хотел бы довести до вашего сведения, что я чрезвычайно доволен вашей работой с Карлосом, — произнес он с холодной ясностью. — Под вашей опекой он стал развиваться удивительно быстро, и я могу только признать, что большее чувство свободы хорошо повлияло на формирование его характера.

— Благодарю вас, сеньор. — У Лоры слегка закружилась голова. Может быть, причиной этому была дневная жара, а может быть, его безразличный тон.

— Таким образом, мои последующие слова не явятся для вас сюрпризом. Я хочу, чтобы вы остались в Мадралене и приняли это место на постоянной основе.

Комната закружилась в ее глазах, как карусель, и она была вынуждена вцепиться в подлокотник кресла. Рафаэль заботливо посмотрел на нее, заметив, как сильно она побледнела.

— С вами все в порядке, сеньорита? — спросил он, взявшись обеими руками за край стола и наклоняясь в ее сторону.

Лора покрутила головой, и головокружение несколько уменьшилось. Обретя наконец дар речи, она неуверенно проговорила:

— Вы… вы хотите, чтобы я осталась?

Рафаэль слегка помрачнел.

— Конечно, — сказал он резко, и она поняла, что он вовсе не так безразличен, как ей показалось.

— Но почему? — Лора подняла на него глаза. — Почему?

Рафаэль достал сигару из ящичка, стоящего на его столе.

— Но это же очевидно, сеньорита! — отрывисто произнес он.

Лора покачала головой.

— Для меня это не очевидно, — запинаясь, ответила она. — И почему вы вообразили, что я захочу остаться и быть объектом такого обращения, которому вы меня подвергаете со дня моего появления здесь? — с горячностью воскликнула она, и от гнева у нее даже перестала кружиться голова.

Рафаэль раскурил сигару и крепко затянулся.

— Я подумал, что вы хоть чуть озабочены судьбой ребенка, — холодно проворчал он.

— Карлос? Да, конечно. Но вряд ли в этом суть дела, не так ли, сеньор?

— А теперь что вы имеете в виду? — в его голосе вдруг послышалось нетерпение.

— Разве воспитание ребенка не переходит к сеньорите Бургос? В конце концов, ее служба у доньи Луизы не слишком обременительна, — говоря это, Лора покраснела.

— Сеньорита Бургос! — изумился он. — К чему этот разговор о сеньорите Бургос?

— Она, кажется, вполне способна взять на себя заботу о Карлосе, — натянуто проговорила Лора. — И вы должны признать, что проводите с ней много времени. Карлос должен переключить свое внимание…

— Довольно! — Рафаэль сердито обошел вокруг стола и приблизился к ней. — Вы хотите указывать, с кем мне можно проводить время, сеньорита?

Лора, покачиваясь, поднялась с кресла.

— Вовсе нет. Однако я не желаю принимать постоянную должность здесь, так что вам придется сделать иные распоряжения.

Рафаэль потемневшими, обеспокоенными глазами внимательно изучал ее лицо, исследуя каждую его черточку, легкую раскосость ее глаз, мягкую полноту ее рта. Затем, пробормотав что-то неразборчивое, он хрипло попросил: