Дом, в котором ты живешь

– Ценит, наверное.

– Плохо ценит. Повез в Грецию, да еще в июне, когда подешевле. Да он на Луну должен тебя свозить!

– Может, свозит еще? Мы рассмеялись.

– Да вообще, не в этом, конечно, дело. В Грецию или на Луну. Главное – другое, – задумчиво проговорила Анька.

– Все главное!

– Ты знаешь в этом толк. – Она весело подмигнула мне. – А я… Я совсем запуталась. У меня просто нет сил решить что-то нормально.

Я допила чай и стала собираться.

– Тебя отвезти?

– Нет, спасибо. Я прогуляюсь. Может, к квартирантам за деньгами зайду.

– Кстати, как у вас с ними?

– Платят аккуратно… А так– обыкновенные люди. Самые обыкновенные.

– Ты говорила – художники.

– Ну и что же. Ты звони, Ань, если решишь что-то… И вообще.

– Хорошо. – Анька слабо улыбнулась. – Да что я решу…

До моего дома от Аньки две дороги: переулками и по бульвару. Немного подумав, я обогнула дом с торца и вышла на бульвар.

Сколько раз я ходила здесь! Маленькой девочкой, школьницей, студенткой, катала коляску, бродила в тоске после отъезда мужа и однажды с удивлением заметила, что липы по-прежнему чудесно пахнут. Чтобы пережить трагедию, потребовалось два года. А потом прошло еще два, и выяснилось, что жизнь только начинается. Я свернула в свой переулок и по привычке отыскала наши окна. Балконная дверь нараспашку– значит, кто-то, скорее всего, дома.

Ленка открыла сразу, не интересуясь, кто там. Судя по погасшей улыбке, ждала она не меня.

– А, это вы? Сейчас.

В квартире пахло ремонтом. Потом я сообразила: масляными красками. Бывшую детскую Ленка превратила в мастерскую: в центре комнаты – мольберт, окна без штор, на стенах маленькие этюдики: какая-то экзотическая природа, город у моря, натюрмортики с фруктами… Интересно, кто это покупает?

– Вот деньги.

Ленка вышла из спальни, плотно прикрыв за собой дверь, но все-таки я успела разглядеть неубранный диван: розовые наволочки, сиреневый с абстрактным рисунком пододеяльник, на котором валялась мягкая игрушка салатового цвета. Квартира была чистенькой, яркой и совершенно чужой. Ничто даже не намекало на мое недавнее пребывание здесь. Неужели годы, прожитые в этой квартире, растаяли без следа?

– Что-то еще? – спросила Ленка, недовольная моим затянувшимся визитом.

Все-таки наглости ей не занимать!

– Нет, ничего.

Я демонстративно пересчитала деньги и поспешила домой: хотела управиться с ужином до прихода Давида.

Но не тут-то было. Он пришел почти следом за мной. Усталый, даже осунувшийся, но довольный – улыбка не сходила с его лица. Это была какая-то заразительная улыбка: мне тоже захотелось улыбнуться.

– Твой бизнес развивается успешно? – летая из кухни в столовую, поинтересовалась я.

– И так, и так.

– А вот и неправда! Я вижу, что ты чем-то необычайно доволен!

– Мало ли чем я могу быть доволен? Хорошей погодой, предстоящим вечером с тобой…

– И все-таки не только этим! Угадала?

– Угадала, угадала. Куда деваться от твоей проницательности? Действительно выгорело одно такое дельце, которое я считал безнадежным. И вдруг совершенно случайно мы придумали ловкий ход.

– Значит, ты свой ужин заработал честно? – Вроде бы да.

В самом веселом расположении духа мы уселись за стол.

Глава 19

На следующий день я позвонила Ольге с покаянным заявлением: очередная статья из цикла не закончена, материалы не просмотрены и не отредактированы.

– Ну, Марин, не ожидала от вас такого, – вздохнула она. – У нас даже авторы всегда очень аккуратны, а уж сотрудники – тем более! С вашей статьей еще как-то можно выйти из положения: в этом номере идет большой материал Рыдзинского, он все покроет. Но то, что вы брали для редактуры… в общем, так: сроку вам три дня. Статьи посмотрите и привезете в редакцию. Я введу вас в курс дел, потому что с третьего августа вы здесь будете одна – я ухожу в отпуск. Договорились?

Я просидела у компьютера три дня и три ночи и в назначенный день явилась в редакцию. Ольгу я застала за беседой с очередным автором – худой сутулой женщиной в пестрой блузке из органзы.

– Ваша статья, безусловно, очень любопытна… Да. Она заслуживает быть напечатанной. Я думаю, что преподавателям химии, а возможно, и людям науки, будет интересна ваша трактовка некоторых понятий и проблем. Но, к сожалению, с психологией детей школьного возраста она не связана никак. —. Тут Ольга изловчилась и сунула дискету под нос тетке.

Та сделала вид, что это ее не касается. Она не собиралась так просто сдаваться. Резким движением вытянув шею и распрямив плечи, она заговорила глухо и монотонно быстро, словно начала наступление по всем флангам:

– А Рыдзинский читал мою статью?

– Борис Григорьевич не имеет возможности знакомиться со всеми текущими материалами… – Ольга ответила не сразу, видно, надеялась, что ее объяснение достаточно убедительно. – Он слишком занят.

– Подожди-ите… – оборвала ее тетка. – Он же весной приезжал к нам в лицей, я его запомнила: в костюме, в галстуке, кашпо на шее…

– Что, простите, на шее?

– Кашпо. Он выступал у нас в актовом зале, приглашал всех писать на любые темы.

– По школьной психологии, – внесла ясность Ольга. – Журнал не может публиковать материалы по всем проблемам вообще.

Тетка отодвинула от себя дискету:

– Пусть прочтет Рыдзинский и даст мне письменный отзыв почему.

Хорошо. Но имейте в виду, что это случится не раньше октября. Сейчас Борис Григорьевич в командировке в Америке, в сентябре У него отпуск.

– В октябре?! Мне разряд повышать надо, печатные работы требуют!

Ольга кисло улыбнулась:

– Очень сочувствую вам, но…

Тетка так расстроилась, что ушла не попрощавшись, забыв про дискету. – Кашпо бы ей на шею – и в воду! – отрезала Ольга, когда за теткой захлопнулась дверь.

– При чем тут кашпо? – не поняла я.

– Вы лучше у нее спросите! – Ольга давилась смехом. – Не кашпо, а кашне! Мы расхохотались.

– Я отлично помню этот лицей. Рыдзинский проводил там какое-то тестирование, потом выступал перед сотрудниками и действительно был в кашне. Господи! И такие грамотеи работают завучами, преподают химию и еще норовят напечататься! Мы движемся назад в каменный век. А вы полюбуйтесь на статью! Вот, – она быстро щелкала мышкой, – читайте.

«Было конец полугодия…» – оторопело прочла я. Ничего себе обороты!!! Дальше в таком же стиле излагалась история о том, как, придя на урок неподготовленной, автор устроила КВН экспромтом. В итоге «победа была ничья».

– И она хочет, чтобы Борис Григорьевич, Ученый с мировым именем, читал ее бредни!

Запомните: ее фамилия Лапенкова. Позвонит, гоните в шею!

– С удовольствием! – согласилась я.

– Марина! Вы же не представляете, что за человек Борис Григорьевич! Подсунь она ему эту гадость, он бы стал читать, исправлять ошибки. Никто не должен уйти от нас обиженным! – это его человеческое и научное кредо. Вы уж, пожалуйста, придерживайтесь его!

Дальше она углубилась в мои служебные обязанности: работа с авторами, с почтой… эти данные – в лабораторию, это можно опубликовать на сайте…

В первые дни я падала с ног от усталости: в редакции занята с утра до вечера да еще домой приходилось брать часть работы. Спустя неделю привыкла, даже начала скучать. Чтобы скоротать время на службе, покупала у метро женские журнальчики, читала анекдоты: «Женщины тратят на косметику больше, чем страна на вооружение, зато и победы одерживают чаще».

И дальше в том же духе.

– Нравится тебе работа? – как-то вечером спросил Давид.

– Скорее не нравится! Большинство ведь пишут для повышения разряда или потому, что директор заставляет. Для престижа учебного заведения. Как наша Аль Хабиб.

– Хочешь вернуться в школу?

– Теоретически. А практически вряд ли что выйдет. Целый день торчу в этой редакции.

– Попробуй обзвонить ближайшие школы. Договоришься, можно будет раз-другой уйти пораньше. Переживут твои авторы!