Фиеста в Сан-Антонио

— Ничего, то есть все. — Она задыхалась. — Он сказал мне…

— Не прикасайтесь к моей жене! — перебил ее Коултер.

— Я больше вам не служу, Коултер, — ответил Трейвис. — Можете мне не приказывать.

Коултер подошел ближе, и Трейвис отодвинул Натали в сторону, заслоняя ее своим телом.

— Только через мой труп, — сказал он, как всегда, спокойно и тихо.

— Не надо меня пугать, Маккри, — предупредил Коултер. — Мне приходилось справляться с мужчинами покрупнее и посильнее вас.

— Ну что ж, попробуйте. Я слишком долго не вмешивался, наблюдая за тем, как вы унижали ее, вытирали об нее свои грязные ноги. Больше я не намерен молчать.

— Трейвис, пожалуйста! — Натали схватила его за рукав, пытаясь удержать, чувствуя, как его бицепсы напряглись и он готов к нападению.

— Ах, вы молчали! — Рот Коултера скривился в усмешке. — Может быть, вы молчали потому, что обнимали и целовали ее?

Он сделал угрожающий жест и шагнул вперед. Натали вырвалась из рук Трейвиса, пытавшегося удержать ее и заслонить собой, и забежала вперед. Она уперлась руками в его широкую грудь, чтобы остановить его.

— Прекратите! Оба! — кричала она в отчаянии. Но, взглянув на мужчин, поняла, что они ее не слышат.

— Я убил бы вас за то, что вы сказали, если б не боялся, что Натали меня возненавидит, — сказал Трейвис.

— Вы что, собираетесь отрицать, что целовали ее? Напрасно, она во всем призналась.

— Да, он один раз поцеловал меня! — крикнула Натали в отчаянной попытке предотвратить эту бессмысленную драку. — Но совсем не так, как ты думаешь! — Она почувствовала, как Трейвис вдруг замер.

— Разве вам не все равно, Коултер, что ваша жена нравится другому мужчине? — Карие глаза Трейвиса пристально изучали Коултера. — Вы, кажется, ничего не имели против, когда мужчины заигрывали с вашей первой женой. Почему же вас так беспокоит, что мне нравится Натали? Или боитесь, что я тоже могу ей понравиться?

— Она останется со мной, — рычал Коултер, грозно наступая. Свет упал на его лицо, глаза сверкали, как клинок занесенной шпаги. — Если вы задумали убежать вместе, то знайте, ничего у вас не выйдет. Я найду вас повсюду.

— Коултер, какая разница — одной женщиной больше, одной меньше? — продолжал издеваться Трейвис.

— Прочь с дороги, Натали, — потребовал Коултер сдавленным голосом, в котором звучала угроза.

— Нет, — сказала она сначала тихо, потом повторила громче: — Нет! — Трейвис не пытался остановить ее. Натали бросилась к Коултеру и, как кошка, вцепилась в него. — Я не позволю вам драться!

Одним небрежным движением Коултер освободился от ее цепких пальцев. Полоснув своим злым взглядом по ее лицу, он схватил ее за плечи и, насмехаясь над ее жалкой по-пыткой остановить его, холодно произнес:

— Тебе не удастся защитить его.

— Слепой дурак, она хочет защитить вас, а не меня, — сказал Трейвис с горькой усмешкой.

Коултер выругался и перевел взгляд с Натали на Трейвиса.

— Так я вам и поверил!

— Кажется, вы стали таким же, как все мы, смертные, Коултер? — с тяжелым вздохом произнес Трейвис. Напряжение схватки, казалось, спало. — Похоже, вы спустились на землю с заоблачных высот и поняли, что значит любить до умопомрачения.

У Натали дух захватило, когда она услышала эти слова; она не могла в это поверить. Она с сомнением посмотрела на Коултера, который еще крепче сжал ее плечо, и увидела, как на его обычно бесстрастном суровом лице отразилась невероятная боль. Он смотрел поверх ее головы на Трейвиса.

— Это правда? — прошептала Натали. Она всем телом прильнула к Коултеру, не обращая внимания на боль в плече, которое он крепко сжимал. — О Коултер, неужели это правда? Ты меня любишь?

Он посмотрел в обращенное к нему лицо Натали. Взгляд его выражал страстное желание. Он прижал ее к своей груди так крепко, что Натали задохнулась. Подбородком и щекой Коултер терся о ее волосы.

— Да, — стонал Коултер, — да, я люблю тебя, Натали.

Все ее тело сотрясалось от рыданий. Это были слезы счастья. Свершилось то, что казалось невозможным. Натали не могла говорить от переполнявших ее чувств и молча наслаждалась объятиями Коултера.

Но в следующее мгновение он с силой оттолкнул ее от себя и скрылся в тени деревьев, даже не оглянувшись. От неожиданности Натали застыла, с недоумением глядя ему вслед.

— Я думал, что его уже ничем не проймешь, — услышала она голос Трейвиса. — Без вас, Натали, он погибнет.

Его карие глаза смотрели на нее с болью.

— А вы? — В эту минуту Натали забыла о своем счастье. Ей было жаль Трейвиса. — Что собираетесь делать вы?

— Буду жить, — сказал он с печальной улыбкой. — Я ведь только смотрел на вас издали, и мне не придется страдать от воспоминаний, я никогда не обнимал вас так, как мне того хотелось.

— Вы можете остаться здесь, — прошептала она.

— Да, знаю, — вздохнул Трейвис, превозмогая боль. — Но я скопил немного денег и хочу начать свое дело.

— Желаю вам удачи.

Трейвис повернулся к своему пикапу.

— Коултер ушел, чтобы не мешать вам. Раньше он никогда ни с кем не считался и ставил свои интересы превыше всего. Не мучайте его больше, Натали.

Ноги уже сами несли ее к дому.

— Прощайте, Трейвис, — проговорила Натали сдавленным голосом и побежала.

Сила ее любви была так велика, что ей казалось, будто она летит по воздуху. Она с разбега толкнула входную дверь и замерла на пороге, встретившись взглядом с Коултером. В его глазах была боль.

— Я знал, что ты не уедешь без Рики, — сказал он, отворачиваясь. — Но молю Бога, чтобы он дал мне силы отпустить тебя.

Послышался шум удаляющегося по дороге пикапа.

— Трейвис уехал, — тихо промолвила Натали. — Я остаюсь и никогда больше не встречусь с ним. Я и не собиралась никуда уезжать.

— За кого ты меня принимаешь? За дурака? — взорвался Коултер. Его глаза сверкали от возмущения. — Утром, когда я спустился вниз, чтобы позавтракать, я думал, меня ждет твоя любовь, я услышал, как ты сказала Трейвису, что любишь его и никакие деньги для тебя значения не имеют. Я видел твои глаза, в них было столько нежности, когда он тебя поцеловал.

— Ах, Коултер, да нет же! — воскликнула Натали и бросилась к нему. — Я говорила Трейвису, что люблю тебя! Я говорила о деньгах, только, чтобы он понял, что мне безразлично, богат ты или беден. А он попросил разрешения поцеловать влюбленную женщину.

Коултер отвернулся. Он не верил ей.

— Клянусь, это правда, — прерывающимся голосом говорила Натали. — После того, что было между нами той ночью, как же я могла броситься в объятия другого мужчины? Я люблю только тебя. — Коултер изучал ее лицо, желая поверить в то, что она говорит правду. — Разве ты не видишь? — убеждала она его. — Поэтому мне было так больно, когда ты обвинял меня, будто у нас с Трейвисом что-то было. Я люблю тебя, а не Трейвиса.

— Ты говорила, что несчастна со мной, — отрезал Коултер.

Он стиснул челюсти. Когда Натали дотронулась до его лица, он вздрогнул.

— Разве не ужасно жить с человеком, которого любишь, и знать, что ты ему безразлична? — тихо спросила Натали.

— Да, это сущий ад.

Произнеся эти слова, он схватил ее в свои объятья и горячо поцеловал. Она упивалась его ласками. Наконец Коултер нехотя оторвался от ее губ и нежно обхватил ее лицо руками. Тяжело дыша, он потерся лбом о ее лоб словно в знак примирения.

— Я не заслужил твою любовь. Из-за того, как я с тобой обращался, ты должна была бы меня возненавидеть, — бормотал он с отвращением к самому себе.

Но Натали еще крепче прижалась к нему.

— Тысячу раз твердила себе, что ненавижу тебя, и много раз желала тебе смерти. Но когда загорелся самолет, я испугалась, что ты можешь погибнуть, и поняла, что не могу без тебя жить. Мне вдруг стало безразлично, зачем ты женился на мне и заставил лечь в свою постель.

Коултер вздрогнул.

— Я никогда не думал, что способен на глубокие чувства. Но когда Корд попал в аварию, я понял, что это не так. — Он вздохнул и поднял голову, чтобы посмотреть в лицо Натали. — А когда ты пришла в больницу и села возле меня, не говоря ни слова, а только дотронулась, чтобы я знал, что ты здесь, рядом и готова прийти мне на помощь, если понадобится, я почувствовал себя самым большим ничтожеством на земле. Я понял, почему Корд шептал имя своей жены, когда я вытаскивал его из разбитого самолета. Ты была мне так нужна — и вот ты пришла.