О ком грустит Пьеро

— Я буду забирать Эрни к себе пару раз в году, — сказал Дэвид. — И больше мне от вас ничего не нужно. Такой выход вас устраивает?

— Значит, Кэтрин остается здесь? — Арчибальд еще не верил, что все закончилось так просто, и напряженно выискивал какой-нибудь подвох. — Вы не женитесь?

— Нет, мистер Хэшстроп. Я не гонюсь, как вы, видимо, предполагали, за богатством. И вполне доволен своей жизнью.

— Ничего не понимаю. — Арчибальд выглядел растерянным, он недоуменно развел руками и вновь опустился на скрипнувший стул. — Это что, новая хитрость? Имейте в виду, я не позволю обижать свою дочь!

— Так решите же наконец, чего вы хотите, — устало ответил Дэвид. До отъезда оставалось не так уж много времени, и он надеялся еще вздремнуть перед долгой дорогой. — Сначала вы были против нашего брака, теперь недовольны тем, что я отказался. Что вам нужно?

— Чтобы моя дочь была счастлива, — резко сказал Арчибальд.

— Ну, тогда позвольте ей самой выбирать. Насколько я успел понять, у вас с Кэтрин разные взгляды на счастье. — Дэвид сочувственно посмотрел на него и добавил с горечью: — Она никак не может повзрослеть, а все из-за вашей навязчивой заботливости. Вы когда-нибудь давали ей возможность самостоятельно принимать решения? Нет. А она, между прочим, уже давно совершеннолетняя.

— Откуда вам знать об отношениях между родителями и детьми? — раздраженно спросил Арчибальд. — Вот у вас есть сын — и что, много вы занимались его воспитанием? Вы и представить не можете, какая это ответственность…

— Это запрещенный прием, мистер Хэшстроп. — Дэвид на мгновение прикрыл глаза, стараясь побороть возникшую в сердце боль. — Вряд ли мы с вами до чего-нибудь договоримся, да у меня и нет желания спорить и что-то доказывать. Я уезжаю, этого вполне достаточно, не так ли?

Арчибальд кивнул и направился к двери. Уже переступив порог, он вдруг вернулся и протянул изумленному Дэвиду руку.

— Мы оба были в чем-то не правы, так что… — Он замолчал, задумавшись, и продолжил более дружеским тоном. — Всего хорошего, мистер Колбери.

Оставшись в одиночестве, Дэвид невесело усмехнулся и пожал плечами. Похоже, он несколько ошибался, думая, что в отце Кэтрин не осталось ничего человеческого, кроме внешней оболочки. Он переживал за свою дочь намного сильней, чем казалось, и всей душой любил внука. Только это была любовь собственника, но по-другому он, наверное, просто не умел.

Дэвид окинул прощальным взглядом комнату: он решил не дожидаться утра и уехать прямо сейчас. Если он почувствует усталость, то остановится на несколько часов в каком-нибудь мотеле и поспит. А задерживаться здесь ему совсем не хотелось. Подсознательно Дэвид опасался, что не выдержит и вернется к Кэтрин, поэтому и стремился оказаться подальше от Лос-Анджелеса.

Притяжение этой сероглазой женщины с душой ребенка было настолько сильным, что любое промедление привело бы Дэвида обратно. Но стоил ли один поцелуй загубленной жизни? Если она любит его… Если… Он ничего не знал наверняка и не чувствовал себя уверенным.

Возможно, Кэтрин уже забыла о нем и теперь спокойно спит. А завтра появится какой-нибудь красавец с громким именем, и она упадет в его объятия, и будет такой же страстной и нежной, как и с Дэвидом. Он стукнул кулаком по столу с такой яростью, что разбил костяшки. Не хватало только мучений ревности…

Боясь передумать, Дэвид взял чемодан и спустился в холл. Расплатившись и отдав портье ключ, он торопливо вышел из отеля и сел в машину. «Форд», как назло, никак не хотел заводиться, и Дэвид раздраженно выжимал сцепление, словно под ногой была не педаль, а тот, кто однажды украдет у него Кэтрин.

Наконец мотор заработал. Давая ему прогреться, Дэвид опустил стекло и вдохнул прохладный ночной воздух, подставляя лицо порывистому влажному ветру. Вот и все. Но он не удержался и, прежде чем выехать из города, свернул на улицу, где стоял такой знакомый коттедж. В окне на втором этаже горел неяркий свет — это спальня Кэтрин. Значит, и она сейчас не спит…

Может быть, стоит все же зайти и проститься нормально, сказать напоследок те слова, что жгли сердце Дэвида, не давая покоя. Всего три коротких слова… Но нет, слишком поздно для любовных объяснений. Последняя страница их недолгой истории дописана, и что там, в конце? Точка, означающая полное крушение надежд, или многоточие, обещающее продолжение? Дэвид не знал. Глубоко вздохнув, он взглянул на светящееся окно и прошептал еле слышно:

— Я люблю тебя…

10

— И все-таки, зачем ты это сделала? — Элис скептически усмехнулась и посмотрела на подругу. — На что ты надеялась, позволь узнать?

— Ну, хватит! — воскликнула Кэтрин и резким движением поставила пустую чашку на стол. — Да, признаюсь, я сглупила. Когда утром не выдержала и помчалась в этот отель, мне сказали, что мистер Колбери уехал три часа назад. Что ж, по-твоему, я должна была броситься за ним в погоню?

— Нет, конечно. Ты просто зря его отпустила, — сказала Элис. — Он ответил на письмо?

— Да, поблагодарил за новости об Эрни, сообщил, что ему предложили проектный отдел в какой-то крупной компании. — Кэтрин вдруг всхлипнула и закрыла лицо руками. — Он улетает в Англию через неделю!

— Да… Неприятное известие, — произнесла задумчиво Элис. — Чем еще порадуешь? Ты была у врача? Что он сказал?

— То, что я знала и без него. Я беременна, уже второй месяц.

— Ты собираешься сообщить об этом Дэвиду?

Кэтрин молча покачала головой. Заметив первые признаки, она сначала испугалась и едва не потеряла сознание. Если родители догадаются, чей это ребенок… Но потом, когда волнение прошло, Кэтрин почувствовала себя по-настоящему счастливой. Она и не надеялась, что сможет когда-нибудь забеременеть, хоть многочисленные тесты и подтвердили, что проблем со здоровьем у нее нет.

Просто ей не встречался мужчина, чьего ребенка она хотела бы носить под сердцем. А страсть, вспыхнувшая между ней и Дэвидом, была так упоительна, что затмевала сознание, и никто из них не думал о предосторожностях. Несколько ночей, проведенных вместе, и вот результат. Плод любви, горячечного шепота, исступленных ласк и неземного блаженства.

Кэтрин приложила ладонь к животу, словно прислушиваясь к зарождающейся жизни. Мальчик или девочка, малыш, похожий на Дэвида, рос в ней. И это было счастье, оглушительное, невозможное счастье! Но Кэтрин не упомянула об этом в письме. В кратких посланиях Дэвида ей чудились холодность и безразличие. Зачем же говорить ему?

Пусть улетает в свою Англию, Кэтрин и сама вырастит ребенка, у нее хватит сил. А мнение знакомых… Да, наверное, ей придется пережить множество неприятных минут, но что с того? У нее будет ребенок!

— А родителям ты сказала? — настороженно спросила Элис. — Представляю, как они воспримут это известие.

— По-моему, они очень изменились за это время, особенно папа. — Кэтрин задумчиво взглянула на бледно-голубое небо, по которому плыли пушистые белые облака. — Думаю, все будет хорошо. В конце концов, никто, кроме нас, не знает, чей это ребенок.

— Да, но многие догадаются. Маргарет никак не может успокоиться и забыть свое поражение. Не сомневайся, она постарается всем рассказать, какие отношения связывали тебя и Дэвида.

— Меня это нисколько не волнует. — Кэтрин отмахнулась от слов подруги равнодушным жестом загорелой руки. — В крайнем случае, я всегда могу уехать из Лос-Анджелеса.

— Ты тоже сильно изменилась. — Элис ободряюще улыбнулась. — Раньше бы тебя больше беспокоило мнение окружающих.

— Кажется, я начинаю взрослеть.

— Да, похоже на то. И я очень за тебя рада. — Элис взглянула на часы и встала. — Мне пора, вечером увидимся. И не опаздывай, ладно?

Кэтрин проводила ее до ворот и, собрав со стола чашки, неторопливо направилась к дому. В ее движениях, прежде порывистых и иногда слишком резких, теперь появилась плавность, черты лица приобрели мягкость, губы стали ярче, а глаза лучились нежным светом.