Цвет ночи

— А почему?

Мэндж не хотела лгать. Но она не собиралась нарушать хрупкое благополучие признанием о своих мрачных ночных мыслях, в которых Джеймсу здорово доставалось. Теперь это ни к чему!

— У меня очень много проблем, которые мешают спокойно спать, — сказала она.

Джеймс нахмурился.

— Я думал, что получение контракта на перестройку особняка в Грэнтоне положило конец всем твоим трудностям. Насколько мне известно, все идет хорошо, твоя фирма прекрасно работает. В чем же проблемы, дорогая?

— Это не касается работы.

— А что же тогда?

— А... — Мэндж махнула рукой. — Все из-за Гарри.

Это было правдой, вернее, частью правды.

— Так я и думал. Как всегда, Гарри. Бывает ли момент, когда ты не волнуешься о нем?

Мэндж натянуто улыбнулась.

— О моем брате сейчас есть кому волноваться и беспокоиться, кроме меня. Я ему больше не нужна. Он недавно женился и безумно счастлив в Буэнос-Айресе.

— Ну да? — удивился Джеймс. — Так чего же ты беспокоишься?

— Ему нужны деньги. Папа оставил фирму нам с Гарри. Он хотел, чтобы я отдала Гарри его часть капитала, когда тот женится. Но последние годы дела шли плохо, и у меня нет прибыли, которую можно было бы поделить. Я ходила к управляющему банком, но тот мне ничем не смог помочь. Единственное, что он мне посоветовал, это продать дом, но сейчас спрос невелик, и дело может затянуться.

Джеймс удивленно уставился на нее.

— Ты хочешь сказать, что готова продать свой родной дом ради нерадивого братца?

Мэндж вздохнула.

— Я не хочу этого делать, но не вижу другого выхода.

— Пусть подождет, ничего с ним не случится, А лучше всего пусть начнет зарабатывать сам.

— Я не могу ему отказать.

— Почему это?

Мэндж отвернулась.

— Потому что я никогда не забуду выражения его лица, когда умерла мама, — тихо и печально сказала она, зная наверняка, что Джеймс не поймет ее. — Он был крошкой, совсем маленьким мальчиком.

— А ты была маленькой девочкой! — воскликнул Джеймс. — Сколько тебе было? Десять? Одиннадцать? Ты отдала свое детство Гарри! Но не отдавай ему дом. Гарри уже не маленький, он способен сам о себе позаботиться!

Конечно, Джеймс прав. Но Мэндж никогда не смогла бы сказать Гарри о том, чтобы он больше не рассчитывал на нее: он ее брат, а значит, она всегда будет поддерживать его, сколько бы лет тому ни исполнилось. Мэндж молчала, вся в мыслях о Гарри и о том, как ей жаль расставаться со своим домом. Джеймс наблюдал за ней.

— Есть другой выход! — сказал он вдруг.

Мэндж повернулась к нему.

— Какой? — с надеждой в голосе спросила она.

— Я могу одолжить тебе деньги.

Взгляд ее сразу потух.

— Нет. Я у тебя не возьму.

— Это отчего же? Я сам предлагаю.

— Какая разница. Я не могу. — Мэндж решительно покачала головой.

— Ну пусть это будет аванс, если тебе от этого легче.

— Какой еще аванс?

— А что? В контракте сказано, что «Моторс компани» может оплатить первый этап работ, когда он будет завершен. Но я не вижу причин, чтобы не заплатить за то, что уже сделано. В конце концов, ты заработала эти деньги.

— Я не знаю... — протянула Мэндж нерешительно.

— Да не будь такой упрямой! От меня-то не убудет. Ты должна приветствовать такое разумное, взвешенное решение. Или ты уже перестала быть благоразумной девочкой?

— Нет, конечно, — ответила она, и Джеймс рассмеялся.

— Тогда тебе осталось только улыбнуться и сказать: «Спасибо, дядя!»

Мэндж и так уже улыбалась, потому что смех Джеймса всегда снимал напряжение. Она насмешливо склонила голову.

— Большое спасибо!

А потом посмотрела ему в глаза: они излучали нежность и любовь. Мэндж знала этот взгляд, он снился ей ночами. Как она жила все эти годы без Джеймса, близкого и родного, все понимающего, сочувствующего? Как ей хотелось прижаться к нему, спрятать разгоряченное лицо на широкой груди, почувствовать себя слабой в его сильных руках! Но она не смела пошевелиться — пока все еще очень зыбко, она это понимала.

Джеймс встал и жестом позвал ее с собой на кухню. Там он открыл холодильник и стал доставать продукты для какого-то особого омлета. Мэндж никак не предполагала, что у него есть кулинарные способности, и ее поразило, как профессионально он принялся готовить. Джеймс с миксером в руках или Джеймс, аккуратно нарезающий зелень, — картинка, которую стоило запомнить.

— Вот не знала, что ты умеешь готовить, — заметила она.

А сколько еще в нем таинственного?

— Да я только это блюдо и умею делать, — признался Джеймс. — Обычно мне готовит служанка, но она сейчас в отпуске. По правде говоря, я обычно ужинаю в ресторане, когда ее нет. Но я завтра рано уезжаю.

— Куда ты едешь? Я забыла.

— У меня деловая встреча во Франкфурте утром прямо в аэропорту. Потом я лечу в Японию. Мы дни и ночи работали над одним проектом и подготовили контракт с японцами, который нужно срочно подписать. Это очень важно для «Моторс компани» — так же как контракт в Грэнтоне для твоей фирмы.

Мэндж улыбнулась.

— Надеюсь, тебе повезет.

— Не скажи! Переговоры с японцами — дело очень долгое и непростое.

Они поужинали на кухне: ели омлет, виноград, какой-то пирог и пили вино. С Джеймсом было так легко и весело... Они болтали о каких-то его поездках и впечатлениях. Никто из них не вспоминал о прошлом, но оба чувствовали, что все это рядом, никуда не исчезло, и забыть об этом невозможно.

Джеймс сварил кофе, и они перешли в гостиную. Стеклянные двери были открыты прямо в ночное фиолетовое небо. Сияли огни, слышался шум улицы. Джеймс включил торшер, и мягкий свет осветил уютную комнату с красивой мебелью и множеством картин на стенах. Они сели в кресла напротив друг друга. Джеймс откинулся назад, и его лицо оказалось в тени.

Мэндж было не по себе — она ощущала на себе его пристальный взгляд. Чувства переполняли ее, глубокие и опасные чувства, заставлявшие сердце то замирать, то биться сильнее. «Выпить, поужинать и разойтись» — вот все, что он предложил, напомнила она себе и принялась дуть на горячий кофе. Если бы она могла так же легко остудить себя!

Напряжение нарастало. Они молчали, погруженные в собственные мысли. Скорее всего, одни и те же.

Мэндж охватила дрожь. Чтобы как-то разрядить обстановку, она решила нарушить молчание.

— Надолго ты уезжаешь?

Голос прозвучал хрипло и неестественно. Мэндж притворилась, будто у нее что-то застряло в горле, и прокашлялась.

— Недели на две, — отозвался Джеймс. — А может, и на три.

Снова пауза. Мэндж стала складывать в стопку рассыпанные журналы, лежавшие на столе. Потом уставилась на какую-то обложку — вроде бы ей интересно, но краем глаза наблюдала за Джеймсом. Тот сидел в кресле и не двигался.

— Ты действительно выходишь замуж за Дика? — вдруг спросил он громко.

— Нет, — сказала Мэндж.

А зачем теперь притворяться?

Джеймс нагнулся вперед, поставил свою чашку на стол и посмотрел открыто на Мэндж.

— Хорошо, — сказал он, — тогда тебя не очень расстроит то, что Энни принялась очень активно его утешать. Это произошло, когда ты уехала на уик-энд.

Мэндж открыла рот от удивления.

— Энни? Я думала, что она провела уик-энд с тобой.

— Со мной? — удивился Джеймс. — С чего ты это взяла?

— От самой Энни узнала.

Джеймс нахмурился.

— Я виделся с ней. Ей не терпелось обсудить некоторые эскизы, поэтому мы встретились утром в субботу. Пообедали в кафе-ресторане и разошлись. Разве это называется провести уик-энд вместе?

— Значит, вы не виделись вечером?

— Да нет же! По некоторым причинам я решил поехать в Лондон. Когда я уходил, Энни и Дик договаривались поужинать вместе. Как ты к этому относишься?

— Ты про Дика? Да никак. Мне все равно. — По правде говоря, Мэндж почувствовала облегчение. — А ты?

— Черт возьми, а мне-то что до этого?

— Энни очень хорошенькая.

Джеймс засмеялся.

— Да уж конечно. Но ты лучше меня знаешь, какой тип женщин я предпочитаю.