Укрощая шторм (ЛП)

— Спасибо, — я с благодарностью улыбаюсь ему, когда сажусь.

— Ли, — Сонни привлекает моё внимание. — Мы просто хотели сказать, что, похоже, Том отдохнёт сегодня. Я думал, что это будет Эшли, но теперь мне кажется, что это будет та цыпочка из бара. О времени, если вы спросите меня. Он сдерживался, потому что мы были в дороге. Всё это время Том был в игре. Похоже, сегодня ты отдаёшь комнату, — Сонни толкает меня в руку, улыбаясь.

Во мне мгновенно просыпается злость. Смешайте это с ревностью — и получите очень кислую Лилу.

Только через мой труп. Том не будет трахать её на моей кровати ни сегодня, ни когда-либо ещё.

Я уклончиво пожимаю плечами, отворачиваюсь и делаю глоток пива.

— Ещё пять минут, — говорит Ван, — и Том уйдет отсюда и трахнет её. Счастливчик. Она горячая как ад.

— Пять минут? — смеётся Сонни. — Скорее, около двух.

За следующие слова, которые вылетают из моего рта, я виню только пиво.

— Спорим на пятьдесят долларов, что сегодня Том не займётся сексом с этой блондинкой.

Что я делаю? Остановись, Лила. Прекрати сейчас же.

Но я не могу остановиться, потому что уже сказала это, и теперь Сонни смотрит на меня с азартом на лице.

Если и есть вещь, перед которой Сонни не может устоять (кроме женщин), то это спор.

— Сто долларов, — Сонни растягивает слова. — Потому что я чертовски уверен в обратном.

— Договорились, — я протягиваю руку.

Сонни пожимает её.

— Утром ты будешь менять свои простыни, — подстрекает он. — А у меня будет сто баксов.

Он провоцирует меня.

Я говорила, что конкурентоспособна?

Игнорируя его, я поворачиваюсь в кресле, молясь Богу, чтобы Том не ушёл из бара с блондинкой. Я смотрю на него, пока раздумываю над тем, как выиграть это пари.

Он всё ещё здесь и не целует её. Хороший знак.

Но она всё ещё с ним, и он не отталкивает её.

Том смотрит через бар прямо на меня. Я быстро отвожу взгляд.

А затем, выждав несколько секунд, оглядываюсь назад.

Блондинка что-то шепчет ему на ухо. Он смеётся. После этого его рука самым непосредственным образом ложится на её бедро.

Я чувствую себя немного плохо.

Он не может заняться с ней сексом, потому что... потому что...

Мне нельзя проигрывать этот спор. Если я провалюсь, Сонни никогда не перестанет подкалывать меня.

Чака Хан “Никто другой” начинает играть в баре (прим. ред.: Chaka Khan «Ain’t Nobody»). Блондинка, кажется, слишком радуется песне.

Она проскальзывает между ног Тома, седлая его бедра. Она вращается напротив его ноги — ну, скорее толкается, вращаясь. Она всухую трахает его ногу.

Дерьмо.

Том склоняет её над баром — при таком раскладе он будет трахать её уже через пару секунд.

Я закрываю глаза и до боли зажмуриваюсь, размышляя. Мои пальцы впиваются в кожу на ладонях.

И вот причина того, что я делаю дальше. Для начала, я обвиняю Чаку Хан в сухом траханьи ноги, и я придерживаюсь только этого.

Ничего общего с тем, что мне плохо от ревности.

Не-а, ничего подобного, вообще.

Я встаю, подняв своё пиво, и направляюсь прямо к Тому и его блондинке. Я так готова к тому, чтобы прекратить их маленькое представление, что это даже не смешно.

Глаза Тома вспыхивают, когда я подхожу. В его взгляде есть настороженность. Но он улыбается — нет, он усмехается, и это окончательно меня разъяряет.

Ублюдок.

Моя кровь закипает.

— Я просто не могу в это поверить! — говорю я Тому плаксиво.

Из-за моих рыданий блондинка отрывается от него.

— Не могу поверить, что ты поступаешь так со мной, снова! — я толкаю его в руку.

Шок ослабляет черты его лица.

— Ты обещал любить меня! — говорю я плаксивым голосом и издаю удушающие звуки, когда начинаю реветь. Я даже вытираю нос о свой рукав для эффекта.

— Ты обещал, что этого не повторится! После того последнего раза, когда я подхватила от тебя лобковых вшей и должна была пойти со всем этим к врачу, а во всём моём влагалище распространили вонючее лекарство! Я доверяла тебе, когда ты сказал, что этого не повторится! Но вот ты где — снова — с другой поклонницей!

Я поднимаю руки вверх просто для пущего эффекта. В моей руке стакан, в котором осталось немного пива.

— Ты лгун, изменник и сукин сын, Том Картер! Мы так трахались, что это даже не смешно! Свыше ста процентов!

Том открывает рот, чтобы заговорить, но я не даю ему шанса.

Я выплёскиваю пиво ему в лицо.

Блондинка отпрыгивает назад от брызг.

Только сейчас я понимаю, что весь бар молчит. Чака Хан уже не поёт, и все смотрят на меня.

Дерьмо. Грёбанный трындец.

Кажется, я немного увлеклась.

Том проводит рукой вниз, вытирая пиво с лица.

Я тянусь и ставлю пустой стакан на ближайший стол.

— Ладно... ну, я думаю, мне пора идти.

Я неловко улыбаюсь бармену, который смотрит на меня из-за стойки.

Избегая глаз Тома, я резко поворачиваюсь и быстро иду обратно к ребятам, не поднимая глаз до тех пор, пока не добираюсь до нашего стола.

Ребята смотрят на меня так, будто у меня выросло три головы, но я замечаю понимающую ухмылку на лице Шеннон.

— Хм... что это было? — практически рычит на меня Сонни.

— Это моя победа в споре, — я самодовольно улыбаюсь и поднимаю руку ко рту. Я слизываю липкие капельки пива с неё. — Выкладывай. Я считаю, что ты должен мне сто долларов.

— Святое дерьмо! — смеётся Ван. — Она определённо обманула тебя, мужик.

Ван смотрит на меня с восхищением и ухмыляется, поднимая для меня руку, поэтому, конечно же, я даю ему пять.

Сонни награждает меня подлым взглядом и лезет в карман. Он достаёт мой выигрыш и бросает две пятидесятидолларовые купюры в мою протянутую руку.

— С тобой приятно иметь дело. Увижу вас, парни, в автобусе.

Затем я уношусь оттуда сломя голову, игнорируя взгляд Кейла, говорящий: «Обсудим это позже».

Когда я выхожу на ночной воздух и останавливаюсь, моё сердце колотится, как сучка, в моей груди.

О, Боже мой! Не могу поверить, что я сделала это!

Сдавленный смех вырывается из меня.

Я продолжаю идти, но чем дальше отхожу от бара, тем всё больше понимаю, что натворила.

Я просто устроила сцену на публике и выплеснула в лицо Тома пиво.

Теперь люди подумают, что мы вместе.

А Том знаменитый. Очень знаменитый. Трюк, который я только что провернула, привлечёт внимание прессы.

Нет, всё будет хорошо. Я не могу представить себе какого-то там типа, который вызванивает в жёлтую прессу.

Я преодолеваю половину парковки, направляясь к автобусу, когда позади меня, словно гроза, раздаётся голос Тома.

— Какого чёрта это было?

Я медленно поворачиваюсь. Свирепое выражение на его лице заставляет меня прогнуться внутри от давления.

Однако я излучаю стальную уверенность и удерживаю нейтральное выражение лица. Я кладу руки на бёдра.

— Пожалуйста, — говорю я, выражая свою позицию.

Том сужает глаза.

— Я должен сказать «спасибо»? — он делает несколько шагов ко мне, его длинные ноги сокращают пространство между нами.

Я борюсь с желанием отойти.

— За что именно? За то, что орала на меня, как банши, в общественном баре, или за пиво, которое ты выплеснула мне в лицо? — он резко хлестнул рукой по пропитанной пивом футболке, которая прилипла к его твёрдой груди и толстым бицепсам, и…

Сфокусируйся, Лила.

— Хм... за то, что спасла тебя, — говорю я спокойно. Но чувствую я что угодно, кроме спокойствия. Мои внутренности трясутся, а мысли кружатся, как буря.

— Спасла меня? От чего?

Я смотрю на него снисходительным взглядом.

— От блондинки, которая не оставила бы тебя в покое.

Его лицо выражает гнев и растерянность и перерастает в ярость.

— Ты говоришь мне, что всё, что там происходило, случилось только потому, что ты подумала, что я нуждался в спасении от горячей блондиночки, которая была в нескольких минутах от того, чтобы сосать мой член? — он делает ещё один бурный шаг ко мне. — Ты забыла, кто я? Я не Папа Римский, чёрт возьми, Лила! Я Том Картер, и тебе хорошо известно, что мне очень нравятся горячие блондиночки, особенно те, которые более чем готовы встать на колени и сосать мой член! — ещё один шаг. — И только от того, что ты не видела, как я занимаюсь этим на этой неделе, это не перестаёт быть правдой.