Женский клуб по вторникам

Кремы, гели, духи, мыло — все не то. Внезапно она увидела то, что надо. Недорогое средство — идеальное решение! Покрыв все тело детской присыпкой, она наконец сумела натянуть латекс на бедра и грудь.

— Слава Богу.

Она выдохнула, а вдохнуть уже не смогла.

— Вот это да. — Марго осмотрела свое новое белье. Оно стройнило, но было ужасно неудобным. И все-таки, если не думать о том, как дышать, Марго чувствовала себя плотно упакованной и в целом прекрасной. Нагнувшись, чтобы поднять упавшее платье, она поняла, что сегодня вечером сидеть не сможет. Ткань легко растягивается, но внутренним органам просто не остается места, когда она нагибается. Ее фигура будет выглядеть великолепно сегодня вечером: спина идеально прямая, живот втянут, груди выставлены на всеобщее обозрение, но Марго не очень хотелось упасть в обморок или потерять почку, поэтому ей придется стоять.

«Да и кто сидит на вечеринке? Я просто буду танцевать всю ночь», — убеждала она себя. Оставалось только придумать способ нагнуться достаточно низко, чтобы поднять платье с пола. Наконец, выполнив замысловатое танцевальное па, которое можно было бы назвать «червяк, роющий нору в ковре», Марго влезла в бирюзовое платье. Двигаясь, словно танцор лимбо, она ухитрилась встать на ноги и была готова завоевать мир.

— Отвезите меня на Лонг-Айленд. Лучше по магистрали ФДР [17] к мосту Трайборо [18], — сказала Марго таксисту, и обрадовалась, заметив его нескрываемое отвращение к ее командному тону и пышному одеянию, столь свойственное выходцам из стран третьего мира. Он, презрительно фыркнув, сделал так, как она просила, и повернул машину на ФДР.

— Что вы там делаете, леди? — спросил водитель, когда, бросив взгляд в зеркало заднего вида, не увидел никого.

— Ничего, — непринужденным тоном ответила Марго. Она растянулась на заднем сиденье машины, чтобы дать себе возможность дышать.

Ночь была теплой, и у нее с собой была только тонкая накидка да маленькая сумочка, отделанная настоящей бирюзой. Если станет прохладно, она одолжит у Тревора пиджак. Автомобиль подъехал к дому, указанному в приглашении.

— Выходите? — спросил водитель.

— Конечно. Дайте мне минутку.

Марго дождалась, пока из стоявшей перед ними машины выйдут люди, и она отъедет.

— Откройте мне дверь, пожалуйста.

Водитель посмотрел в зеркало заднего вида и никого не увидел. «Сумасшедшая полуголая бабенка», — подумал он, но тем не менее вышел из машины и открыл ей дверь. Марго, словно труп, вперед ногами, выбралась из такси. Она дала шоферу приличные чаевые, потому что он, хотя и вытаращил глаза, все-таки удержался от смеха.

Перед церемонией подавали напитки и закуски. Марго, прогуливаясь в поисках Лакс, столкнулась с Брук и Эйми в тот момент, когда Брук наливала себе водку.

— Это потрясающе! — громко объявила Брук.

Было очевидно, что она наполняла стакан уже не в первый раз. Водка стояла в ведерке со льдом, накрепко в него вмерзнув. По обеим сторонам ведерка были приделаны металлические стержни, которые крепились к стойке, позволяя даже самым пьяным гостям продолжать наливать ледяную водку в стакан, всего двумя пальцами надавливая на горлышко бутылки. А на льду красовались пингвины из яиц и оливок, балансируя на печенье и ныряя в океан икры.

— В чем пришла Лакс? — с нетерпением в голосе осведомилась Марго.

— Мы еще не видели ее, — сказала Эйми.

Мимо них, вальсируя, продефилировала бывшая жена Тревора.

— Привет, Кэндис! — помахала ей Марго, получив в ответ злобный взгляд.

— И как это понимать? — обалдела Эйми.

— И как у нее глазные яблоки еще не выгорели, — засмеялась Брук.

— Марго, я думаю, эта женщина ненавидит тебя.

— Хорошо, — подумала Марго, — пусть ненавидит. Надеюсь, на то есть причина.

— Как много людей с работы, — заметила Брук, когда они вошли в зал для церемонии.

— О Боже, это Лакс? — вдруг спросила Марго.

— Это секретарша раввина, — сказала Брук.

— Не знала, что Тревор еврей, — удивилась Эйми.

— Он не еврей, — объяснила Марго. — Невеста еврейка.

— Церемония начинается, — прокомментировала Брук, доливая себе водки.

— Ну, пошли, — кивнула Эйми.

— Погоди, я хочу еще икры, — взмолилась Брук.

— У тебя черное пятно от икры на губе, и, о Боже, посмотри на свои зубы! — воскликнула Эйми, ковыряясь в сумочке в поисках зеркальца.

Брук вытерла лицо и залпом выпила оставшуюся в стакане водку.

— Где будет проходить церемония? — спросила она.

— Здесь, — ответила Марго.

Войдя в украшенный гирляндами храм, они понизили голос.

— А где гостиная? — прошептала Эйми.

— Прямо здесь. Здесь есть еще одна комната.

Марго указала на стену в глубине синагоги, она складывалась, как гармошка.

— Там комната для бар-мицвы [19]. Стена убирается. В той комнате есть даже эстрада для оркестра. Под потолком вращающийся зеркальный шар и все такое.

— Потрясающая религия, если они держат под рукой зеркальный шар на случай важных событий, — подметила Брук.

Они молча заняли свои места на стороне жениха. Синагога была украшена длинными гирляндами из роз цвета розового сиропа «пепто-бисмол» и лентами, которые не позволяли подойти к скамейкам со стороны центрального прохода. Нужно было обходить скамейки с внешней стороны, рискуя запутаться в цветах.

— Это та самая еврейская принцесса с Лонг-Айленда [20], — зашептала Эйми на ухо Брук, а та шикнула на нее, подавив смешок.

Брук, Эйми и Марго прошли в середину зала и заняли места поближе к цветочным гирляндам. Заиграла музыка, и голоса смолкли. Вошла девушка с цветами, с любопытством поглядывая на гостей, стала разбрасывать лепестки из большой корзины через каждые пару метров. Прошли дядя с тетей, за ними слегка растерянная пожилая леди, выглядевшая очень мило в лавандовом платье. Она остановилась посреди прохода, как будто внезапно забыла, куда идти. Гирлянды из роз, висящие над каждым рядом, позволяли ей двигаться только в одном направлении, раввин улыбался ей с видом человека, которому не терпелось поскорее кого-нибудь поженить.

— Но я не еврейка, — запротестовала старушка, обращаясь к Марго, стоявшей в конце ряда.

— Нет-нет, Тедди женится на еврейской девушке. Это свадьба Тедди, — Марго попыталась успокоить ее.

— Тедди?

— Сын Тревора.

Старушка беспомощно посмотрела на Марго и потянулась, чтобы взять ее за руку. Пока Марго боролась с гирляндой, пытаясь перебраться на другую сторону, внезапно появился Тревор и повел свою мать дальше по проходу. «Спасибо», — обернувшись, одними губами сказал он Марго через плечо, и ее глаза наполнились слезами.

— Ого, — зашептала Брук. — Не дай Боже стать такой.

— Т-с-с! — одновременно шикнули на нее Эйми и Марго.

Тревор вовремя посадил мать и вернулся назад, чтобы сопроводить своего сына.

Возбужденный вид Тедди не шел ни в какое сравнение с болезненным выражением лиц его родителей. Слишком большое число членов семейства, собранных в одном месте, может отяготить счастливое событие. Тедди, как однажды признался Тревор в разговоре с Марго, вряд ли когда-нибудь остепенится. И уж тем более он никогда не женится. Он жил с художницей, специализирующейся на граффити, когда брак его родителей развалился. И вдруг Тедди вступил в программу МБА [21] и объявил о своей помолвке с этой типичной девушкой с Лонг-Айленда.

— Я не в восторге, — заявил Тревор Марго, когда она спросила его о свадьбе. — Она слишком заурядна для него.

Тревор выглядел решительным и смелым, и Марго хотелось протянуть руку и коснуться рукава его смокинга, когда он проходил мимо, но розы невероятных размеров делали невозможным любой контакт. Когда все собрались, свет немного приглушили, и началось шествие невесты к алтарю. Внезапно свет погас совсем. Спустя мгновение в глубине синагоги зажегся одинокий прожектор, и невеста в ослепительно белом платье предстала перед взорами собравшихся в луче падающего света. Мать Тревора открыла рот от изумления.