Мы искали друг друга (СИ)

Давлят к тому времени ушел, благоразумно посчитав: задержись он, и женщины поймут, чем тут занимался этот хитрюга.

В лагере маршрутчиц ожидала «теплая» встреча. Начальник при всех сурово отчитал и незадачливую супругу и практикантку. Больше досталось Александре, как старшей.

— Ты уже не первый год в геологии! Ладно, студентка, но ты то… Главное правило для всех маршрутчиков: вместе ушли — вместе пришли! Купаться они, видите ли, захотели! Рабочего, одного, отправили… Безответственность, вот что это такое!

Саша молчала, словно ребенок, получивший взбучку от взрослого; и стыдно было, и обидно. Опять ее носом тычут, как щенка. Сама, конечно, виновата, но… зачем так-то.

На работе Николай был, прежде всего, начальником, а уже потом мужем.

Это Саше пришлось усвоить, и принять как данность.

В полевых партиях практиканты всегда желанные гости. И вовсе не оттого, что геологи очень уж заинтересованы в воспитании молодой смены. На самом деле, студенты помогают решить кадровый вопрос. Не для кого не секрет: желающих наняться сезонными рабочими год от года все меньше — кому охота горбатиться за гроши! А практиканты — народ безотказный, да сметливый к тому же, понимающий, что к чему.

В тот год в партию Ярошевского прибыли две практикантки, две хохлушечки-хохотушечки из славного города Харькова, студентки географического факультета ХГУ. Они и внешне похожи были, Лена и Оксана. Маленькие обе, как девочки-подростки, смешливые, каждая уйму анекдотов знала, прибауток разных. Саше понравился у них новый вариант известной поговорки, отразивший злобу дня: «Не кажи гоп, не переихав Чоп». Она сразу уловила соль шутки. Знала, что Чоп — это пограничная станция, «ворота на Запад», через которые шел основной поток желающих слинять из Союза.

О своей «альма-матер» харьковчанки отзывались с любовью и иронией. Рассказывали байки о студенческой жизни, хохмы-предания.

— Есть легенда, что в 42 году немцы заминировали здание Университета, — рассказывала Лена. — Взрыватель должен был сработать, как только в здание войдет девственница. И до сих пор мина не взорвалась.

Саша улыбалась снисходительно: точно такую же байку рассказывали практиканты из Киева, а еще раньше — из Львова. Видимо, на Украине очень популярной была тема отсутствия студенток-девственниц.

Полевой сезон получился богатым на юморные истории.

Но не обошлось и без происшествия, едва не закончившегося трагически.

Ночью начальника разбудил испуганный голос Лены:

— Николай Антонович! Николай Антонович!!

— Что, — пробормотал спросонья Ярошевский, — что такое?

— Оксану скорпион укусил.

— Где? Какой скорпион?.. Что за черт…

— Николай Антонович, скорее, — жалобно позвала студентка. — Ей плохо.

Начальник встал, чертыхаясь вполголоса, надел штаны. Саша тоже поднялась, накинула на плечи куртку-штормовку, пошла вместе с Николаем в палатку студенток.

При свете фонарика лицо девушки, лежащей на раскладушке поверх спального мешка, выглядело жутковато: смертельно бледное, в глазах читался не просто страх — ужас. Руки у Оксаны мелко дрожали, перекошенный рот судорожно хватал воздух. Саша не на шутку испугалась: на ее памяти скорпионы жалили людей не раз, но никогда она не видела, чтобы укус так действовал на человека.

Начальник нахмурился.

— Куда укусил? — спросил он Лену.

— В локоть, — ответила студентка, тоже насмерть перепуганная.

Николай осторожно взял Оксану за руку, приподнял.

— Ой, больно! — прохрипела несчастная.

Николай нагнулся, вгляделся — на локте едва заметная точка и небольшая припухлость. Повернулся к Лене.

— Где он? Вы его видели, этого скорпиона?

Лена замотала головой.

— Нет.

— Как это получилось? — обратился начальник к укушенной.

— Не знаю, — с трудом произнесла Оксана. — Я спала… Чувствую — боль. Думала иголка воткнулась… Ой, мне плохо.

Девушка наклонилась, ее вырвало.

Николай засопел, озабочено, стал светить фонариком на пол и стенки палатки.

— Осторожно. Ничего здесь не трогайте, — сказал он Саше и Лене. Сунул фонарик в руку жене, вышел. Пошел будить Алишера.

Шофер, поднятый среди ночи, был взъерошен и напуган не меньше Саши и обеих студенток.

Оксану усадили в кабину, туда же сел начальник.

— Давай, Али-баба, гони.

Жене Николай сказал:

— В райцентр ее отвезем. Ты забери пока студентку в нашу палатку.

— Коля, ты думаешь, это был не скорпион? — спросила Саша, до сих пор не справившаяся с волнением

— Не знаю, — жестко ответил Николай. — Только без паники, пожалуйста.

Грузовик рванул с места.

В ту ночь Саша со студенткой уже не ложились. В палатке им было страшно, мерещились всюду ядовитые гады, подкрадывающиеся в темноте; просидели до утра на открытом месте, негромко разговаривали, успокаивали друг дружку, как могли.

Николай с шофером вернулись ближе к обеду. Весь лагерь ждал их с тревогой.

— Оксану в больницу положили, — сказал начальник. — Я так и думал: каракурт ее укусил. Ей укол сделали — у них там сыворотка антикаракуртная… Вроде бы, лучше ей. Успели вовремя.

Палатку студенток тщательно осмотрели и обнаружили в углу черного паука с большим круглым брюшком.

— Он, гад! — определил паука начальник.

Сам Николай раньше с каракуртами дела не имел, но видел, не раз, на картинках. Чтобы убедиться, паука он аккуратно придавил и поместил в стеклянную банку с крышкой.

— Отвезем, покажем спецам: там, при поликлинике противокаракуртный центр.

Начальник велел проверить досконально палатки, осмотреть вещи, постели.

Всё перетряхнули. Перебили всех, попавшихся на глаза пауков, даже абсолютно безобидных сенокосцев, а заодно и насекомых, не успевших вовремя унести ноги.

Окончательно справиться с поселившимся в них страхом, геологи смогли, только покинув проклятое место.

Саша еще долго засыпала с трудом, вздрагивала от малейшего шороха. Обижалась на мужа, похрапывающего себе, оставив, как ей думалось, жену наедине с ночными страхами. Она нервной стала, дерганой.

Не только несчастье, случившееся с Оксаной, было тому виной — Саша уже несколько недель пребывала в «интересном» положении, проще говоря, забеременела.

Глава 8. Крыша мира

Название «Памир», или, как теперь говорят, бренд, очень популярно в республике. В Душанбе делают холодильники «Памир», местная футбольная команда «Памир» прорвалась в высшую лигу. Есть ресторан «Памир», гостиница и кинотеатр, еще есть сигареты «Памир», а также вино — любимый напиток местных алкашей (и дешево и сердито).

— Никуда он от вас не денется, Памир этот. В будущем сезоне поедем все, — пообещал приятелям Цай.

Не соврал. Второй полевой сезон Шведов с Трофимовым провели на Крыше мира.

Дорога на Памир была втрое длиннее, чем в Карамазар, и выматывала, соответственно, втрое. Сразу за Калайхумбским перевалом начиналась погранзона, то и дело останавливались на постах — проверка документов.

Трасса вилась вдоль Пянджа. На противоположной стороне — афганский берег. Мрачный, какой-то, сразу видно — чужой. Того и гляди из-за скалы выглянет рожа моджахеда и ствол снайперской винтовки. Говорят, такое здесь случалось.

Заграничный берег представлял собой почти сплошную скальную стену — подножье Гиндукуша. С нашей стороны берег более пологий, и симпатичнее: абрикосовые сады, зелень посевов, даже цветочные плантации (цветы шли как фармакологическое сырье).

Хорог, памирская «столица», оказался на удивление приятным городком, с тихими тенистыми улицами, укрытыми от горного солнца пирамидальными тополями и платанами; без обычного азиатского шума-гама, рева репродукторов, суеты и толкотни.

К «уазику», остановившемуся возле универмага, сразу же подошли двое местных мужиков, стали спрашивать водку. Объяснили: здешнее начальство (козлы!) объявило ГБАО (официальное наименование памирского региона) «зоной трезвости», и спиртное теперь можно купить только у шоферов и разного приезжего люда.