Преодолевая препятствия

— Но, папа, надо бы постепенно нагрузки увеличивать, а не так, как ты. Что ж, собираешься весь день сегодня на ногах пробыть?

— Нет, только до обеда. — Рауль кинул на нее странный, смущенно-хитроватый взгляд и сообщил: — Твоя подруга собиралась заехать ближе к вечеру. Она все, естественно, слышала и страшно беспокоится о тебе.

— Подруга? Ты имеешь в виду Бекки? — Габби усмехнулась. — Ну конечно, мне бы следовало сразу догадаться, что ты тут делаешь! Ой, отец, отец! Кто бы мог подумать, что ты в твоем возрасте и…

Габриелла! — рявкнул Рауль, сверкнув глазами. — Во-первых, мне пятьдесят пять, я не такой древний старик, каким ты пытаешься меня представить. И во-вторых, твои намеки совершенно неуместны, даже непристойны. Мисс Ребекка — чудесная молодая женщина, проявляющая ко мне внимание. И я, естественно, ей признателен и благодарен. Только и всего. Изволь прекратить свои инсинуации и займись лучше обедом. Это твоя подруга, лучшая подруга, и она приедет навестить тебя!

— Ой, да перестань ты кипятиться! Ну пошутила я неудачно. Что, теперь меня к стенке поставить и расстрелять? А твой обед, торжественный, между прочим, как нельзя некстати. Мог бы хоть со мной посоветоваться, прежде чем звать Бекки. У нас холодильник пустой. Я ничего не купила в Хоупе.

— Это еще почему? — возмутился разгоряченный ссорой Рауль.

— Да потому что каждый встречный и поперечный норовил спросить, что да как. Пропади пропадом этот городишко. Ненавижу! Ненавижу мелочность интересов, ненавижу ничтожность существования, ненавижу страсть к сплетням и подглядыванию за чужой жизнью! — выкрикнула она, повернулась, взлетела по лестнице в квартиру и захлопнула за собой дверь.

Рауль же остался внизу и быстро остыл. А остыв, немедленно раскаялся. Вспомнив о присутствии Хэнка, поднял глаза и хотел извиниться за неприглядную сцену, но того уже не было.

Молодой человек тактично покинул поле семейной битвы, дабы не смущать ни одного из участников. Пока у него еще не было права вступить в их число. Пока… Но скоро все изменится… Он немного полежал на кровати в своем номере, потом позвонил Реджи и долго слушал длинные гудки. Наверное, с машиной возится, сказал он себе, но как-то не очень уверенно. Потому что уже понял, что необязательность является основной чертой симпатичного в остальном механика. Вздохнул, подумал, что стоило бы позвонить Гриффитсам и сказать, что немного задерживается, но тут же отказался от этой мысли. Говорить со Стефи ему решительно не хотелось, а ее отец в это время дня наверняка занят.

Наконец он решил, что прошло уже достаточно времени, чтобы Габби успокоилась. И верно, когда он вышел из номера, она как раз спускалась вниз. Хэнк быстро оглянулся — старика Маскадо видно не было — и подошел к ней.

— Габби, любимая… — Он притянул ее к себе, обнял и поцеловал. — Успокоилась? Не обращай внимания, ненаглядная моя. Люди везде одинаковы. И в больших городах, и в маленьких. Ничто так не возбуждает их аппетит, как чужие несчастья. Кстати, по поводу аппетита. Хочешь, я съезжу за продуктами, раз тебе неприятно появляться в городе? Заодно загляну к Реджи…

— К Реджи? О господи, я совсем забыла о нем! А что, твоя машина уже готова?

— Полагаю, нет. По крайней мере, он мне ни разу не звонил, хотя и обещал. Хочу поторопить его.

— Не терпится уехать? — с легкой иронией спросила она. — Соскучился по богатой наследнице?

— Габриелла! — В его возгласе прозвучал явный упрек. — Как ты можешь?

Она взглянула на него и поняла, как жестоко обидела его.

— О, Хэнк… — Габби прижалась к нему всем телом, почти невесомо дотронулась губами до его губ, легко провела по ним кончиком языка и с удовольствием констатировала, что он моментально отозвался на ее ласку. — Прости, дорогой, я немного не в себе от всего этого. Не обижайся, прошу. О, если бы ты знал, как бы мне хотелось удрать куда-нибудь подальше отсюда, только с тобой, одним тобой и провести так остаток жизни… на необитаемом острове, вдали от чужих любопытных глаз.

— Что же нам мешает? Мы оба свободны…

— Свободны, да не очень. Ты еще пока связан предыдущими обязательствами, и тебе необходимо разрешить это цивилизованным образом. А у меня на руках отец. Сам видишь, его в таком состоянии оставить нельзя.

— Но мне показалось…

— Тебе правильно показалось, что ему стало много лучше. Но я боюсь за него еще больше, чем полгода назад. Потому что его резко возросший интерес к жизни, как мне представляется, связан с Бекки. Это моя подруга. Лучшая. Она очень милая женщина, чуть старше меня, ей двадцать девять.

— Она замужем?

— Нет. И никогда не была. Не сложилось, увы, хотя я совершенно не понимаю, куда мужчины смотрят. Лучшей жены, чем Бек, и представить нельзя. Но… — Габби замолкла на минуту, тяжело вздохнула. — Но ее предыдущие неудачи не означают, что она согласится кинуться на шею любому, кто ее позовет, лишь бы надеть кольцо на палец. Боюсь, отец не отдает себе отчета в том, насколько она моложе его и… и будет жестоко разочарован. Ты ведь заметил, как он говорит о Бекки?

— Трудно не заметить. Но мне кажется, ты несколько не права. Твой отец не мальчик и не воспылает просто так, ни с того ни с сего к женщине почти вдвое моложе его. Думаю она дала ему понять, что он ей интересен. И почему бы и нет? Да кроме всего прочего, ты должна радоваться, что он наконец-то пришел в себя. Что плохого в том, что ему понравилась твоя подруга?

— Ничего, кроме того, что это может обернуться для него еще одной травмой. От которой он уже не оправится… Так что, как видишь, я далеко не свободна.

— Ты рано отчаиваешься, любимая. Твой отец, как мне кажется, далеко не глупец и не слабак. Если он нашел в себе силы все же вернуться к жизни после того, что пережил, то больше уже не повернет обратно. Поверь опыту спасателя, инстинкт жизни — самый сильный инстинкт у человека.

— Хотелось бы и мне в это верить, — с грустью вздохнула Габриелла.

— Ладно, время покажет, кто из нас прав. А пока, как насчет моего предложения?

— Какого? Ах да, по поводу продуктов. Ну, не знаю… С одной стороны, конечно, соблазнительно, но с другой… Представляю, чего понапридумывают, если ты начнешь за меня моими хозяйственными делами заниматься.

Ну, полагаю, правильнее, чем есть, не напридумывают, — засмеялся Хэнк. — Разве я не имею права помогать будущей жене? Да и вообще, успокойся и прекрати видеть все в черном или сером цвете. Нас впереди ждет только самое яркое, самое праздничное, самое лучшее! Я позабочусь об этом!

— О, дорогой мой, — улыбнулась Габби.

Она, кажется, никогда еще не была так счастлива, как сейчас, и все потому, что ее любимый с таким оптимизмом смотрел вперед, переполненный нетерпеливым ожиданием их будущей совместной жизни. Уж он-то не обманет ее! Точно!

Ей хотелось получить от него еще одно уверение в вечной преданности, самое надежное, хотя после последнего прошло чуть больше полутора часов. Увы, проклятый телефон опять стал на пути ее коварных планов.

Недовольно-ворчливый голос Дуга Бреннана пробубнил:

— Это кто, Габриелла? У вас там еще есть некий Сандерс?

— Да, мистер Бреннан, он как раз неподалеку, — мило пропела Габби и протянула любимому трубку, состроив смешную гримасу. — Твой работодатель, — шепнула она, прикрыв рукой микрофон. — Как всегда не в духе.

Хэнк скривился, словно от зубной боли, и покорно взял предложенное средство коммуникации. Молодая женщина удалилась, не желая смущать его и мешать.

— Ну хорошо, Хэнк, надеюсь все же завтра тебя увидеть, — миролюбиво закончил десятиминутную беседу, начавшуюся на повышенных тонах, Дуг. — Жаль будет, если ты уедешь, не закончив. Но я понимаю, дела есть дела…

Вернувшаяся Габриелла с крайним удивлением увидела, что Хэнк, заканчивая разговор, улыбался.

— Знаешь, он не такой уж плохой старик, — сообщил он ей с ухмылкой. — Надо только найти с ним общий язык.

— Вот это да! Да тебе в цирк надо идти, милый.