Рожденная в Техасе

Она продолжала наблюдать. С минуту Заккес смотрел на Фиби, затем девушка повернулась в его сторону, но Арабелла не могла разглядеть выражение лица племянницы: мешали поля ее шляпки.

Арабелла едва заметно улыбнулась, затем снова повернулась к органу. Проповедь закончилась.

Она подняла руки и с силой опустила их на клавиши: раздались звуки гимна.

В ту ночь Арабелла лежала без сна в своей спальне на втором этаже. В комнате было прохладно и темно. Она повернула голову и долго смотрела на мужа. Под одеялом смутно вырисовывалась его грузная фигура.

— Ваше преподобие, — неуверенно позвала Арабелла.

Он вздрогнул, и она по звуку голоса поняла, что он повернулся в ее сторону.

— Что, Арабелла? — спросил он.

— Господь… — она закусила губу, — иногда его деяния необъяснимы, ведь правда?

— Да. — В голосе Элиаса Флэттса звучало беспокойство. — Тебя что-нибудь тревожит?

— Не-ет… — медленно протянула Арабелла, — просто я иногда задумываюсь, почему по воле Господа совершаются те или иные события.

— Какие события?

— Ну, — сказала она уклончиво, — разные.

— Нам не дано обсуждать Его деяния. — Отец Флэттс похлопал жену по руке.

— Нет, не дано, — кивнула она, чувствуя, что поступила правильно, ничего не рассказав мужу об отношении Зака к Фиби. Скоро он сам все увидит. Кроме того, это была Божья воля, теперь у нее не осталось сомнений. Арабелла слабо улыбнулась, глядя в потолок.

Скоро муж задышал ровно и глубоко, а она еще долго лежала без сна и вспоминала то далекое время, когда они познакомились. Как же молода была она тогда, лишь на два года старше Фиби, а муж учился в семинарии. Был он строен, красив и страстно предан своему делу.

Конечно, от былой стройности и красоты не осталось и следа, но религиозные чувства со временем стали еще глубже и сильнее. По крайней мере не все в мире подвержено переменам. Успокоенная приятными воспоминаниями, Арабелла уснула.

Церковная служба в целом не находила отклика в душе Заккеса, а вот Библия с притчами, повествованиями о героических деяниях, с ее многовековой историей его увлекла. Зак воспринимал Библию и как поэтическое произведение и, так же как поэзию, высоко ее ценил и уважал… Но больше всего в церковной службе ему нравились (помимо возможности быть рядом с Фиби) псалмы. Это были произведения особого рода: словно стихи, положенные на музыку.

Втайне от всех Зак сочинил слова собственного псалма, который назвал «Величественные златые райские врата». Он сочинял стихи, работая в поле, по дороге в город и возвращаясь домой. У него всегда были с собой листок бумаги и огрызок карандаша, так что вдохновение не заставало его врасплох. Медленно псалом начал обретать форму.

Наконец работа над псалмом была завершена, и Заккес показал его Арабелле Флэттс.

Арабелла пришла в изумление. Сначала ее вниманием завладели стихи, затем она обратила взор на статного юношу — автора этих чудесных поэтических строк.

— И это ты написал? — недоверчиво спросила Арабелла, постучав указательным пальцем по листку.

Заккес застенчиво кивнул, не зная, куда деваться от смущения.

А Арабелла подумала: «Его преподобие прав; пути Господни неисповедимы». Она больше не сомневалась: Господь направил к ним Фиби, чтобы с ее помощью привлечь Заккеса в лоно церкви.

Несколько недель Арабелла была занята тем, что сочиняла музыку к новому псалму. Затем она отнесла его в редакцию «Мадди-Лейк газетт». И вот слова и ноты нового псалма были напечатаны. В одно из воскресений состоялось первое его исполнение. У его преподобия, Арабеллы и Заккеса в глазах стояли слезы.

Все думали, что слезы Заккеса — это слезы благочестия и гордости. Но это было не совсем так. Впервые его труд нашел отклик и в собственной душе, и в душах других людей. Но трепетное радостное чувство подавляла мысль о том, что рядом не было родных, чтобы разделить с ним его торжество. А ведь день первого исполнения псалма был самым важным днем его жизни. Но и в это воскресенье Натаниэл отказался идти в церковь — нужно было работать. Летиция имела свою семью, от Зака теперь не было той помощи, что раньше, и Натаниэл считал, что не может позволить себе попусту тратить время. Летиция и Теодерик также были далеки от церкви. Первый раз в жизни в церковь хотела пойти Сью Эллен, но утром проснулась в сильнейшем жару: ее свалил грипп, и она проболела целую неделю.

Начиная с того воскресенья псалом «Величественные златые райские врата» исполнялся не реже двух раз в месяц. Его преподобие и Арабелла отослали копии псалма в другие города, и скоро он стал самым любимым во всем округе. За короткий срок Заккес неизмеримо вырос в глазах жителей Мадди-Лейк. Он нашел свое призвание. Это была поэзия.

Из скромности Арабелла молчала о том, что именно она помогла Заккесу найти себя, но каждый раз при виде юноши ее глаза светились гордостью.

Даже Фиби стала почаще посматривать в его сторону. Община методистов раскрыла Заку свои объятия.

Арабелла Флэттс вытерла губы салфеткой и отодвинула стул со спинкой в форме лиры от овального обеденного стола из красного дерева. Фиби поднялась вслед за тетей, за Фиби отец Флэттс, Заккес и гость из Селема отец Тилтон также коснулись губ салфетками. В этот день в церкви служил преподобный Тилтон.

— Настоящий праздничный обед, — громоподобным голосом провозгласил отец Тилтон. Прошел год, как он овдовел. Был он высок ростом, значительно выше Арабеллы. — Вы прекрасно готовите, миссис Арабелла, — сказал он, нависая над ней как скала, — завидую его преподобию.

— Навещайте нас почаще, — покраснев от удовольствия, пригласила Арабелла.

— Спасибо, обязательно.

— Давайте перейдем в кабинет, — предложил отец Флэттс, похлопав гостя по плечу, затем он повернулся и кивнул Заку: — Пойдем, Заккес, мы хотели бы поговорить с тобой об одном деле.

Зак был сильно удивлен. Никогда раньше его не приглашали в кабинет, куда обычно удалялись гости после обеда. Он по очереди вопросительно посмотрел на отца Флэттса, отца Тилтона и, наконец, на миссис Арабеллу. Она ободряюще улыбалась, в глазах ее вспыхивали искорки.

Мужчины вышли в коридор, за ними последовал Зак, и все трое направились в кабинет, находившийся рядом со столовой. Когда дверь кабинета закрылась, Арабелла и Фиби стали убирать со стола.

— Преподобный Тилтон произнес прекрасную проповедь, правда? — довольно заметила Арабелла, составляя тарелки горкой.

Фиби взглянула на тетю и согласно кивнула.

— Закончим с посудой и пойдем посидим на веранде, — продолжала Арабелла. — Ты ведь знаешь пословицу: мужчины работают от зари до зари, а женской работе нет конца. Но по воскресеньям, я считаю, должен быть и отдых. От кухни никуда не денешься, но потом можно позволить себе отдохнуть, как и предполагал Господь.