Собачье счастье

– Я, конечно, спрошу, но вряд ли эта идея им понравится. Ты же моя мама. А что, поток желающих иссяк?

– По выходным еще куда ни шло, – ответила мама, пожимая плечами, – если, конечно, погода хорошая, а вот на неделе мало что получается. Наверное, следовало бы придумать что-то новое, но мне ничего не приходит в голову.

– А благотворительностью ты все еще занимаешься?

– Да, каждый вторник мы с Карлосом посещаем больницу в Истборне, где он развлекает пациентов. Но я бы хотела, чтобы они приносили какой-то доход. На прошлой неделе Педро пробовался для съемок рекламы пива, и на этом можно было бы неплохо заработать, но вряд ли его утвердили, иначе нам бы уже позвонили.

Внезапно зазвонил мой мобильник, и уши лам повернулись в мою сторону, как тарелки спутниковых антенн. Животные приблизились ко мне, чтобы лучше слышать.

– Миранда? – зазвучал из трубки смутно знакомый мужской голос. Тем временем Генри одарил меня очередным шершавым поцелуем.

– Да?

– Это Билл Макнот с Вест-драйв.

– Да, я слушаю… Ну-ка перестань, слышишь! Извините, это я не вам.

– А… э… вы спрашивали про Уайтов.

– Да?

– Так вот, пару минут назад звонила моя жена, и я рассказал ей о вашем визите. Она действительно кое-что знает о них.

– Правда? Это замечательно!

– В общем, хотя жена и не знает, где они живут сейчас, кто-то из друзей говорил ей, что Дерек Уайт умер лет восемь назад, а миссис Уайт перебралась в Норфолк, поближе к Майклу. Что касается Дэвида…

– Да? – Я почувствовала, как у меня участился пульс.

– По всей видимости, он стал фотографом. Живет в Лондоне. В общем, это все, что известно жене, но, надеюсь, круг немного сузился.

– Безусловно. Он фотограф? Что ж, мне будет легче его искать. Огромное спасибо за звонок. Я вам очень признательна.

– Кто это? – поинтересовалась мама, когда я щелкнула панелью телефона.

– О… я просто пытаюсь найти… старого… приятеля.

– Кого?

– Э… его зовут Дэвид.

– Дэвид? Не помню такого. Я его когда-нибудь видела?

– Нет, вряд ли.

Впрочем, как и я.

– Ладно, пора обедать. Мы направились в дом.

– Мам, я должна тебе кое-что сообщить, – осторожно начала я, пока мама открывала калитку.

– Что? – подозрительно глядя на меня, спросила мама.

– Ну… это касается… – промямлила я, заранее боясь результата.

– Твоего отца? – догадалась она. – Да?

– В общем, да… Ты угадала. На прошлой неделе я получила от него письмо.

– Правда? И что он пишет?

Хотя с момента развода прошло уже лет двадцать, мама по-прежнему весьма враждебно настроена по отношению к отцу. Это просто нелепо…

– Он уезжает из Палм-Спрингс.

– Вот как? Надеюсь, это все новости? – Она вздохнула с облегчением. – И где он собирается обосноваться? Снова где-то во Флориде? На Бермудах? Или еще в каком-то раю для игроков в гольф?

– Нет, ты не угадала… Он… э… решил вернуться сюда.

– Сюда? – Она встала как вкопанная.

– Да, сюда.

– Ты хочешь сказать – в Англию? – Я кивнула. На мамином лице застыла маска недоверия. – Зачем?

– Ему предложили работу.

– Неужели очередной дурацкий гольф-клуб? – уточнила мама, уверенно шагая к дому.

– Э… да, – ответила я, – так и есть.

– Надеюсь, где-нибудь у Джона О'Гроутса, – резко сказала она.

– Увы… это несколько ближе…

– Где? – спросила мама, останавливаясь опять.

– Э… примерно в пяти милях отсюда.

Это известие произвело оглушительный эффект. Она даже рот раскрыла от изумления.

– Неужели ты хочешь сказать – в пяти милях отсюда?

– Увы, я имею в виду именно это.

– Неужели речь идет о том чересчур модном заведении, которое строится в Южном Челвингтоне?

Я кивнула.

– Вот дерьмо, – сказала мама, закатив глаза.

– Слушай, мам, – обратилась я к ней, в то время как она снова решительно шагала к дому, бранясь на чем свет стоит. – Папа попросил сообщить тебе о его приезде только из тех соображений, чтобы ты не удивлялась, если вдруг вы, к примеру, случайно столкнетесь в супермаркете или еще где-нибудь.

– Не дай бог!

– Мам, но ведь это вполне может случиться, но теперь ты, по крайней мере, предупреждена.

– Хорошо, но больше ни слова об этом.

За ланчем мама попыталась объяснить мне свое отношение к папе.

– Это странно, – устало проговорила я. – Особенно если учесть, что ты так спокойно относишься к истории с Хью. Он ведь, между прочим, оставил тебя ради другой женщины.

– Да, – спокойно ответила мама, – все так и есть. Хью изменил мне с другой женщиной – привлекательной, богатой и, как говорят мои девочки, совершенно очаровательной блондинкой, которая вдобавок еще и младше меня на пятнадцать лет. Природное чувство справедливости подсказывает мне, что это вполне закономерно.

– Но он был твоим мужем, и у вас трое детей. Не думаю, что ему вообще следовало оставлять тебя.

– Ох, я даже не знаю, – со вздохом призналась она. – Мы ведь и до того уже очень отдалились друг от друга – почти не общались, к тому же девочки выросли. Но твой отец оставил меня ради игры. Это гораздо унизительнее! – раздраженно воскликнула она. – Ему словно бы не нравилось быть со мной. Всю неделю он играл по двенадцать часов в день – мы его почти не видели. У нас даже не было семейных праздников, поскольку он то и дело уезжал на очередной идиотский матч. Неужели ты ничего не помнишь, Миранда?

– Я помню, – горестно ответила я, – помню. Действительно, он редко бывал дома. Но…

– Ты знаешь, почему я назвала тебя Мирандой? – перебила меня мама.

– Да, ты мне довольно часто об этом рассказывала, – откликнулась я. – Ты назвала меня Мирандой, потому что папа так часто отсутствовал, что…

– …твое появление казалось мне просто чудом. В сущности, таким оно и было – чудесным!

Я слабо кивнула.

– И что бы твоему папе не увлечься игрой, которая интересовала бы и меня? – сердито пробормотала мама.

– Ты хочешь сказать, играй он в теннис, все было бы в порядке?

– Во всяком случае, мой гнев не был бы таким сильным. Но гольф – такая дурацкая игра, – фыркнув, сказала мама, открывая микроволновку. – Гонять какой-то крохотный мячик, портить пейзаж… Меня тошнит от одного вида этих искусственных площадок. Скоро сельской местности просто не останется – крутом будут сплошные фервеи да грины. [22] А тебе в голову не приходила мысль о том, что в наши дни вполне возможно совершить кругосветное путешествие, вообще не покидая площадки для гольфа?

– Нет, признаться, не приходила.

– Ладно, когда этот идиот приезжает?

Я сказала ей.

– На следующей неделе? – завопила мама, едва не уронив лазанью.

По возвращении в Лондон я сразу же написала папе о том, что мама предупреждена.

«Она отнеслась к новостям спокойно, – солгала я. – Только слегка удивилась».

Потом я перешла к главному делу. Уткнувшись в «Желтые страницы», я принялась искать фотографов. Их было около четырехсот, но только одного из них звали Дэвид Уайт, причем его фамилия писалась иначе, чем у разыскиваемого мной, – не White, а Whyte. Впрочем, на той же странице я обнаружила номер телефона Ассоциации фотографов.

– У нас зарегистрировано три человека по имени Дэвид Уайт, – сообщила мне секретарь Ассоциации. – Кто из них вас интересует?

– Я в общем-то не знаю… – пробормотала я, что-то нервно рисуя на конверте.

– Не знаете? – удивилась она. – Как это так?

Я посмотрела в окно, выходящее на улицу, и заметила, что мимо проходит блондинка потрясающей красоты. Меня почему-то заинтересовало, кто она.

– Понимаете ли, я… не уверена, какой именно фотографией он занимается.

– Он работает в рекламном бизнесе? Печатается в периодике? Может, он сотрудничает с модельными агентствами?

– Увы, я не имею ни малейшего представления об этом. Я только знаю, что работает он в Лондоне. Или раньше работал.